я ее мать, так что все это не имеет значения. – Фэйми посмотрела на часы. – Получается, до прибытия еще две минуты? Ты же говорил, что поезд идет по расписанию?
– Именно, Фэмс. По расписанию он прибывает в двенадцать двадцать три. Это через две минуты.
Они стояли рука об руку у входа на вторую платформу, отбиваясь от пьяниц, попрошаек и прочего разношерстного сброда. Приближение любого человека заставляло Фэйми крепче сжимать руку Сэма. Она смотрела на каждого не как на несчастного, нуждающегося в милосердии, а как на потенциального убийцу, прячущего нож.
– Господи, у меня пульс тысяча ударов в минуту, – сказала Фэйми. – А если этот уборщик подойдет ближе со своей тележкой, то, наверное, сердце взорвется.
На станции все еще было оживленно, хотя большинство торговых киосков уже закрыли на ночь. Аптека, шаурма и кофе все еще работали. Остальные люди старались успеть на последние автобусы и поезда или, как и Фэйми с Сэмом, ждали прибытия поезда восемьсот сорок пять из Эксетера.
Фэйми огляделась.
– Опиши мне ближайшую к нам компанию, – попросила она Сэма.
Он повернулся на сто восемьдесят градусов. Человек десять, может двенадцать, смотрели на табло отправлений и прибытий.
– Хорошо. Значит, двое студентов и оба пьяны, – сказал он, стоя спина к спине с Фэйми. Говорил Сэм медленно, оценивая окружающих. – Женщина средних лет с седыми волосами и еще наркоман со скейтбордом. Несколько голландцев или скандинавов – похоже, приехали в отпуск, выглядят потерянными. Пожилая пара, возможно, встречают ребенка. Или внука. Мужчина в костюме и скучающий бородатый хипстер. Это все.
– Продолжай смотреть, – сказала Фэйми. – Господи, как же тревожно. Томми нормально добрался до дома?
– Не знаю. Он прислал свои заметки, но сейчас не отвечает. Я звонил несколько раз, но после долгих гудков срабатывает автоответчик.
– Хм… Будем надеяться, что он в пивном угаре и уже отключился в своей постели. Появились новые лица?
– Никого. Все те же. Поезда не видно?
– Нет. А уже двенадцать двадцать три. Вот черт.
Второй и третий путь были пусты. Как и их общая платформа – полированная коричневая плитка, белые колонны, арочная крыша из стекла и металла. Объявление об отбытии какого-то поезда, грохот закрывающихся дверей. Несколько пьяных фанатов регби орали песню и, пошатываясь, спускались по эскалатору в поисках метро. А потом Фэйми увидела огни.
– Едет! Она здесь!
Она собиралась выйти на платформу, но Сэм ее остановил:
– Погоди. В каком она вагоне?
– В десятом. Если не пересела.
– Он может оказаться в голове поезда. Давай подождем.
Но взволнованная Фэйми не могла ждать и пробежала вперед на несколько метров, пока не поравнялась с прибывающим поездом. Лицо машиниста и огромный логотип железных дорог пронеслись мимо. Фэйми увидела цифру 10 на первом же вагоне, а затем лицо в окне первой двери. Это была Чарли.
Фэйми прижала обе руки к лицу, потом помахала. Чарли быстро выскочила из вагона, и Фэйми почувствовала, как сильные руки дочери крепко ее обняли. Глубоко вздохнув, она почувствовала запах вина, пота и шампуня. С трудом она прошептала:
– Боже мой, я так рада тебя видеть!
– Мама, это было ужасно, – выпалила Чарли, отстраняясь. Ее глаза были красными, щеки покрылись пятнами. Волосы убраны под красную бейсболку. – Это было так ужасно. Прости, если напугала тебя, но та девушка…
Фэйми приложила палец к губам.
– Никаких извинений. И давай-ка поторопимся. Расскажешь обо всем в машине. Сэм припарковался снаружи.
Сэм кивнул и широко улыбнулся:
– Привет, Чарли. Мы, конечно, рады тебя видеть, но нам правда лучше поторопиться.
Он быстрым шагом направился к выходу. Фэйми схватила дочь за руку, и они поспешили за ним. Через две минуты «Фиат» Сэма уже вливался в поток машин и раннее утро среды.
46
01:30
Чарли попросила набрать ей самую горячую ванну на свете. В квартире не стало прохладнее, но ей хотелось «очиститься». Нападение, три с половиной часа пути на поезде, ужас от незнания, кому доверять. У нее болело все тело. Фэйми добавила пену в воду, затем налила бокал «Джека Дэниелса». Небольшая лондонская ванная комната, спроектированная так, чтобы максимально использовать каждый сантиметр, быстро затянулась паром. Фэйми приоткрыла небольшое окошко вентиляции.
Когда вошла Чарли, Фэйми собралась уходить.
– Останься, – попросила ее дочь. – Нам столько всего нужно обсудить.
– Тогда погоди.
Фэйми сходила на кухню и вернулась с ведерком мороженого и двумя ложками. Чарли, уже погрузившаяся в воду, улыбнулась.
– Идеально. Узнаю маму. Половина первого ночи, и мы едим мороженое со вкусом соленой карамели.
Фэйми села на пол спиной к ванне, зачерпнула мороженое, а потом передала ведерко Чарли:
– Ты ешь, а я пока буду рассказывать.
Фэйми рассказала Чарли все. О Софи, ее ребенке, ноутбуке, фотографиях («невероятно, что в твоем возрасте ты можешь быть такой идиоткой») и о Хари Рое. Она показала ей фото.
– Так, значит, этот парень отправляет тебе сообщения?
– Похоже на то. И он тоже напуган. Детектив-констебль, с которой мы говорили, сказала, что наведет о нем справки. Что бы это ни значило. – Завибрировал телефон. – Это Сэм, добрался до дома. – Она написала в ответ «Спасибо» и добавила эмоджи с поднятым вверх большим пальцем.
Затем настала очередь Чарли. Она рассказала о фильме, двойнике, океане крови и бегстве на поезд.
– Первые двадцать минут я провела практически прячась под столиком. В Тивертоне сели немцы. Я прислушалась к ним и решила, что они точно не представляют угрозы. Их было четверо. Я сказала, что волнуюсь из-за больной матери, и попросила присоединиться к ним. Они оказались отличной компанией. Вина мы выпили немало.
– А виски-то будешь?
– Я не такая старая, как ты, – ответила Чарли. – Конечно, буду. – Мать протянула стакан, и Чарли сделала глоток. – Может, надо было все рассказать полиции? Тогда, в кино? Не знаю…
Волосы Чарли были собраны в высокий пучок и завязаны резинкой, лицо раскраснелось и покрылось испариной.
– Но ты ничего не видела, – заметила Фэйми. – Что ты могла рассказать? Что ты похожа на девушку, на которую напали? Что удар ножом предназначался тебе? Не думаю, что это восприняли бы всерьез.
Чарли дотянулась до полотенца и накрыла лицо. Фэйми медленно отпила из стакана, наслаждаясь холодом льда и тем, как алкоголь обжигает горло.
Телефон снова зажужжал. Она протерла экран и прочитала сообщение.
– О господи, – прошептала она.
Чарли убрала полотенце с лица:
– В чем дело? Она умерла, да?
– Да. Сэм только что прочитал в новостях.
Лицо Чарли исказилось, слезы потекли по щекам вперемешку с потом, плечи задрожали. Фэйми встала и обняла дочь, которая цеплялась за