чтоб прикончить участкового, то я разозлюсь.
– Змей не доят.
– Тебе виднее.
– Можно вколоть яд в шею шприцем с тонкой иглой.
– Можно, – она передала ему кофе, – Можно ещё в отверстье уха влить. Я иду в душ.
Она вышла из кухни.
…На похоронах Дениски собралась вся Березень; ещё пришли друзья и просто знакомые из соседних сёл, те с кем он играл в детстве, учился; приехали родственники из города, сослуживцы, приятели, словом тьма-тьмущая людей.
– Как народного артиста хоронят, – во время отпевания прошептал, сдавленный со всех сторон, Макарыч. Макс, в полуобморочном состоянии от духоты и жара свечей, согласно кивнул. Не дожидаясь окончания службы, они, с большим трудом, выбрались из церкви. Макарыч глубоко вдыхал и выдыхал:
– Уф… Тяжко… Ей-богу, ещё чуть-чуть и я бы на пол повалился…
– Кто б тебе там дал упасть? – утирая пот, сказал Макс, – Так и вынесли бы стоймя на улицу!
Женщины рядком сидели на скамье возле паперти – Эсфирь, Амелия, Алекс и Снежана. Снежана с Эсфирью друг на друга не смотрели.
Мила поднялась, достала из кармана своего чёрного плаща платочек, обтёрла Макарычу лоб, виски, подбородок. Он обнял её.
– Уже закончился опрят?
– Нет, девочка, этот обряд ещё долго служить будут – здешний поп какой-то дальний родственник Денискиной матери, отпевает на совесть, от и до!
– Петная женщина, – Мила покачала головой.
Макарыч помрачнел:
– Воистину. Страшнее того нет, чтоб видеть, как твоего сына землёй закидывают. И она нашла в себе силы через это пройти! И всё на её плечи – муж до сих пор в больнице.
– У него очень плохой прогноз, – тихо сказала Снежана.
– Откуда ты знаешь? – удивился Макс.
– Влад ездил в больницу, говорил с врачом, – ответила за Снежану Фира.
– Да, – Снежа кивнула, – МОЙ муж вчера навещал его.
Повисла пауза. Макс откашлялся:
– Фира… Мм… Я хотел поговорить с тобой про Лёню и его занятия… Кхм-кхм… Мы будем продолжать в этом году?
– Нужно продолжать! У него получается, и учиться он любит, но он уже большой, многое может делать самостоятельно, думаю, что двух уроков в неделю будет достаточно, – она улыбнулась, – У меня ведь ещё ученицы появились здесь. Девочки Владика.
– Да, – снова кивнула Снежана, – Наши с Владиком девочки. У нас теперь настоящая семья – муж, жена и двое детей. Владик очень счастлив.
Все молчали. Макс захрустел пальцами, Алекс незаметно дёрнула его за куртку. Фира встала:
– Я на поминки не пойду.
– Что так? – спросил Макарыч.
Она зябко обняла себя за локти:
– Напьются, начнут песни петь. Не люблю. Всего хорошего…
Она медленно пошла по дорожке от церкви, Снежа, не отрываясь, смотрела ей вслед.
На поминках мать Дениски попросила Макса сесть с нею рядом.
– Столько народу, Пашенька, я и половины не знаю. И спросить не у кого. Ты хоть мне подскажешь – кто тут кто.
– Да-да, конечно, тётя Вера…
Двор Денискиного дома был заставлен столами, которые собирали по всей деревне, столы были застелены скатертями и клеёнками, накрыты разномастной посудой, закуску тоже готовили всем миром. Дениса Марченко, над которым при жизни всё больше потешались, теперь очень многие искренне оплакивали.
– Он хороший мальчик был, – говорила Максу Вера Марченко, – Вся моя жизнь была в нём. И вот нет его и меня будто бы нет… – она всхлипнула, но собралась с силами, заговорила спокойно, только чуть подрагивающим голосом, – Давно ли вы с ним пень тут корчевали? А теперь глаза бы мои на этот двор не смотрели… Ни минуты тут не останусь!
– А где же вы будете жить, тётя Вера?
– Влад снимет нам с отцом квартиру, недалеко тут, в пригороде…
– Влад? – опешил Макс, – Но зачем?
– Он покупает нашу землю. Ведь у нас соседние участки, а он хочет строить новый дом. У него же теперь детишки. А я ни дня здесь жить не буду!
– Но почему вы уезжаете на съёмную квартиру?
– Пока не купим что-нибудь другое. Влад уже и маклера нам нанял. Хороший он человек, наш Владик, душевный, мягкий… Дай Бог ему здоровья… – она всё-таки заплакала.
…Ночью Макс вертелся с боку на бок.
– Паша! Ты почему не спишь?
– Я сплю.
Алекс зажгла тусклый ночничок.
– Ты полночи крутишься, сам не спишь и мне не даёшь! Что случилось?
– Вина у нас нет?
– Есть портвейн.
– Давай по рюмке выпьем.
Она посмотрела на часы:
– Три часа утра.
– Это не утро. Это ночь. Ночью пить можно.
Она кивнула:
– Хорошо.
Макс сходил в кухню, вернулся с двумя полными бокалами тёмного тягучего вина.
– Так много! Он очень пьяный!
Макс пожал плечами:
– Мне того и надо.
Он отдал ей бокалы, забрался под одеяло, взял один, они тихо зазвенели хрусталём в ночи.
– Что происходит? – отпив глоток, спросила Алекс.
– Ничего.
– Ты обещал мне говорить.
– Как только я начинаю говорить, ты велишь мне молчать и не хочешь слушать.
– Опять Покровский?!
– Да.
– Чооорт… – прошипела Алекс, выпила ещё, – Ну, рассказывай.
– Ты точно хочешь услышать?
Она кивнула.
– Саша, тут что-то нечисто. Несчастный Дениска в тот последний вечер пошёл от Влада к Эжени, и, кажется, что там-то и нужно искать, но нет! Его поведение изменилось, когда он был у Покровских, понимаешь? Я не исключаю, что Влад что-то такое подсыпал ему, скажем, в чай… Постой! Не возражай так сразу! Он пичкает Снежану какой-то дурью и она сама не своя, не понимает что говорит, что делает… Значит, у него есть и опыт и препараты! Дениска что-то такое увидел или услышал там, у Влада дома, о чём-то догадался! О покойниках не принято плохо говорить, но я подозреваю, что этот балбес затеял шантаж!
– Шантаж кого?
– Конечно Влада! Там была и Снежана, само собой, но мы-то с тобой прекрасно понимаем, что её невозможно шантажировать, даже если она и в курсе делишек своего мужа. Повторюсь, мне кажется что она в последнее время вообще не в себе, но сейчас не это важно. У неё ни копейки за душой, и Влад ей ничего не даёт, даже сам по магазинам ходит! И ещё она так невероятно, болезненно к нему привязана, что скорее умрёт, чем ему навредит. Нет, её я исключаю. Снежу шантажировать бессмысленно. Что скажешь?
– Согласна.
– Хорошо. Смотри, какая штука выходит – Дениска гибнет при странных обстоятельствах, в лесу, но не в лесной одежде: к Покровским он оделся, как на парад, костюм и, самое главное, кожаные туфли, а он всегда был очень прижимистым и не стал бы в хорошей обуви по сырому мху бродить!
– Логично, – кивнула Алекс.
– Вот. Слушай дальше. Марченко умирает какой-то странной смертью, от укуса полуядовитой змейки,