только из-за одного его проклятого римского профиля! Алекс любит меня, я верю ей, но стоит мне что-нибудь сказать о Покровском, как она тут же меня одёргивает! Защищает! То же и Мила. Снежана. Эсфирь. Все женщины в этой чёртовой деревне!»
Перед внутренним взором всплыли строки, которые он в отчаянии гнал от себя все эти годы, вычеркнул из памяти, из сердца, сжёг воспоминания о них вместе со старыми, исписанными таким родным почерком, тетрадками. Надрывный крик души, стон его несчастной жены, выплеснутый на бумагу: «Боженька, миленький, сил моих нет, казни египетские! Умоляю – дай, дай мне Влада!»
Макс остервенело сплюнул, сунул руки в карманы мокрого плаща, зашагал вдоль берега.
На крыльце дома его ждала Алекс. Улыбнулась, помогла снять тяжёлый плащ, поцеловала. Пробормотала:
– Как будто водкой пахнет…
– Я только пригубил.
– С утра?
– Я был у Марченко.
– А! Тогда понятно. Пойдём пить чай. Лёня жарит нам блины. Я хотела сегодня на диету сесть, ну, да ладно, позавтракаю с вами напоследок.
Они прошли в кухню. Лёня, стоя у плиты, с одним костылём под мышкой, поджаривал тонкие кружевные блинчики. У его ног сидел Бомка и, не отрываясь, смотрел на хозяина, в отчаянной надежде получить блин. Тут же, на столешнице, возле самой раскаленной сковородки, расселся Викинг, строго наблюдая за процессом.
Макс улыбнулся:
– Тебе не хватает только какаду на плече!
– Папа, давайте заведём канарейку!
– Давайте! С чем блины?
Алекс указала на накрытый стол:
– Варенье. Сметана. Мёд. Щучья икра. Топлёное масло.
– Ещё сгущёнка, – подсказал Лёня.
– Это Лукуллов пир, ребята, – Макс довольно потёр руки.
Сели к столу.
– Никогда я не похудею, – вздохнула Алекс, взяла блинчик, выложила на него дорожку ярко-жёлтой икры, рядом легла полосочка сметаны. Свернула блинчик в трубочку, откусила.
Макс свой блин обмакнул в свежий, этого лета, мёд. Спросил, не прожевав:
– Что это ты выдумала? У тебя прекрасная фигура!
Лёня кивнул, Алекс помотала головой.
– Хочу быть такой худой, как Фира, – сказала, закручивая второй блин.
– Нууу, нет! – протянул Макс, – Этакая полупрозрачность не по мне!
– Как, наверное, легко себя чувствуешь, когда ты такая тоненькая! – мечтательно проворковала Алекс, взяла очередной блинчик, сложила вчетверо, поболтала в растопленном масле.
Лёня черпал из вазочки малиновое варенье:
– Мне кажется, что у них всю еду в доме съедает дядя Ваня, в этом всё дело. Он похож на яйцо на тонких ножках.
– Сынок, не нужно осуждать других, тем более за глаза, – Макс помолчал, усмехнулся, – Действительно похож.
– Дядя Ваня опять сегодня кричал. Громко.
– А ты не слушай.
– Легко тебе говорить! Ведь мои окна выходят на их дом! Я проснулся от его криков, и каждое слово слышно было, будто он у меня в комнате ругается! – он повернулся к Алекс, заговорил вполголоса, – Тётя Фира сегодня едет к подруге и остаётся у неё ночевать. Дядя Ваня очень против.
Макс нахмурился:
– Это взрослые дела, сын. И что там у них происходит, только их касается. Ты подготовил мне список, того что покупать к школе?
– Да.
– Хорошо. Подумайте ещё, что нам нужно – завтра отправляюсь по магазинам.
Алекс улыбнулась:
– Подумаем. Что ты узнал у Марченко?
– Ровным счётом ничего. Он ходит к Эжени, чтоб куры строить, и даже не выяснил её прав на наследство! Что уж говорить о планах на имущество Бонье! Беда с этим пустырём…
– Вряд ли ему там что-то светит, – раздумчиво сказала Алекс, – Хотя, зачем-то она его приваживает… Давайте вечером растопим камин и напечём на ужин картошки в золе, как в детстве? Я сало молодое засолила, такое знаете, с прослойками… А на диету можно и завтра сесть.
Отец с сыном радостно закивали.
Глава 4
Алекс трясла Макса за плечо:
– Паша! Паша, проснись!
Макс открыл глаза.
– Паша! Вставай! Марченко нашли!
– Живого?
Алекс помотала головой. Макс сел на постели, потёр ладонями лицо, тяжело вздохнул…
Дениску искали третий день. В то утро, когда Макс принёс ему бутылку, участковый, изрядно нагрузившись водкой, отправился домой, как и говорил Максу, и завалился спать, предварительно обруганный матерью. Он проспал до обеда, потом кое-как встал, умылся, надел чистую, выглаженную Верой Марченко для своего великовозрастного сына, рубашку и единственный костюм, побрился, надушился, сказал родителям, что идёт сперва к Покровским, а потом к Бонье и будет поздно, да и ушёл. Ночевать домой он не явился. Тётка Вера подняла тревогу в обед следующего дня, стали искать, обходить дворы, но никто Дениску не видел. Покровские сказали, что он провёл у них вчера около двух часов, и в один голос заявили, что выглядел он обычно и был таким, как и всегда. Но вот омбудсмен, с которым связались быстро подключившиеся к поискам пропавшего участкового следственные органы, омбудсмен заявил, что Марченко произвёл на него странное впечатление, имел отсутствующий вид, был задумчив, загадочно поглядывал на Покровского, на вопросы же отвечал односложно и невпопад. Сходили и к Бонье, но дом был заперт, и даже ставни опущены.
– Где его нашли?
– В лесу. Какая-то бабушка из соседнего села там сыроежки собирала. Её в больницу увезли, с сердцем… – Алекс вздохнула.
– Ещё что-нибудь известно?
Она пожала плечами:
– Ничего. Говорят, не знаю, правда ли, что повреждений нет. По крайней мере, видимых. С матерью его совсем плохо! Тоже увезли. В город, в областную.
– И тоже сердце?
– Нет. Повеситься хотела. Денискин отец каким-то чудом оказался трезвым, из петли её вытащил. Его как раз с сердечным приступом после этого забрали. Здесь была целая вереница Скорых и все с сиренами! Как ты не слышал?!
– Я не знаю… – растерянно сказал Макс, – Саша… Что-то происходит.
– Что?
– Всё это очень странно… Бонье, его брат, Татьяна, Марина, Илья и теперь Денис. Их всех убили.
– Паша, не выдумывай! Про Марченко, конечно, неизвестно, но остальные! Ведь мы не в глухой сибирской деревне живём, экспертизы в городе делали, да не в каком-то там! Считай, столица… И все смерти признаны по естественным причинам. Куда ни шло, одно убийство, наверное, можно изловчиться и замаскировать так, чтоб даже следствие не догадалось, но шесть! Это каким же дьявольским умом нужно обладать! Милый, такое только в книжках бывает, но не в жизни.
– Это он, Саша.
– Кто?
– Он, Покровский.
– Я люблю тебя, мой хороший. Я выйду за тебя замуж и поддержу во всём. Кроме этой мании. Вставай, будем завтракать. У нас много дел – сегодня забирают сразу трёх щенков, хлопот до вечера, всё нужно подготовить…
Она поцеловала его и вышла из комнаты. Макс сидел на кровати и мрачно смотрел перед собой.