значит, что оно не устоит, потому что оно плохое или хорошее. А просто потому, что оно разделится и упадет, потому что пришло его время, и тут уж ничего не поделаешь. Фундамент потрескался, стены осыпались и покосились, стропила и балки сгнили, и все, что ему остается теперь, это упасть или сгореть… Жаль только, что я не помню в какой книге, это прочел.
Небольшая пауза.
Эпизод 11
Неожиданно громко из-за приоткрытой двери кухни раздается истошный визг Александры. На мгновение все присутствующие замирают, затем Брут, Вербицкий и Николсен бросаются в помещение кухни. Розенберг и Следователь поднимаются из-за своих столов. Одновременно на пороге бильярдной появляются Бандерес и Осип. Чуть позже, на верхней площадке винтовой лестницы показывается Тереза. Спустившись на несколько ступенек, она останавливается, наблюдая сверху за происходящим.
Бандерес: Господи, святой Боже!.. Что случилось?
Розенберг молча показывает на открытую дверь кухни.
(Подходя и заглядывая в открытую дверь). Что там, Брут?
Брут (появляясь в дверях): Ничего. (Возвращается за стойку бара).
Бандерес: Хорошенькое «ничего»… Я чуть в штаны не наделал от страха.
В дверях показываются Вербицкий и Николсен, которые ведут под руки до смерти перепуганную Александру.
Вербицкий: Ничего страшного. Бывает. (Бруту). Дай ей глоток коньяка, Брут. (Усаживают Александру на стул).
Брут молча наливает коньяк.
Александра: Простите меня, господин Брут.
Бандерес: Кто-нибудь скажет, наконец, что случилось?
Вербицкий: Говорят же вам, ничего… Мокрое белье, которое сохнет на заднем дворе. Его швырнуло ветром на окно и оно прилипло к стеклу и напугало мадемуазель Александру… Вот, собственно, и все. (Подвигая стакан). Выпейте, выпейте, мадемуазель Александра. Вам сразу станет лучше…
Александра делает глоток. Следователь и Розенберг опускаются на свои места. Осип молча садится за свой столик и вновь берет в руки карты. Тереза уходит к себе.
Бандерес: Мокрое белье… (Смеется). Это же надо!.. Ты бы еще испугалась тазика для стирки! (Смеется).
Николсен: Вот это, господа, и называется – «синдром привидений».
Александра: Простите меня, господин Брут.
Брут: Пустяки.
Александра: Я думала… это… это… (Всхлипнув, смолкает).
Вербицкий: Ну, будет вам, мадемуазель Александра. Все уже, слава Богу, позади. Выпейте еще.
Розенберг (переставляя шахматную фигуру): Нервы, нервы… У всех сегодня шалят нервы.
Бандерес: Мокрое белье! (Смеется). Да ты распугаешь так все привидения! (Смеется).
Александра нервно смеется.
Вербицкий: Ну, будет тебе, Бандерес… Не видите разве, что ей надо успокоиться?
Александра (поднявшись): Простите меня, господин Брут.
Брут: Ладно, ладно. Иди, отдыхай.
Александра уходит.
Бандерес: Ох, не могу… (Бруту). Налей-ка мне что-нибудь покрепче.
Брут молча наливает.
Николсен: И мне, пожалуй.
Брут наливает.
Осип: И мне.
Брут наливает.
Розенберг: Тогда уж заодно и мне тоже.
Брут (наливая, следователю): Господин следователь?
Следователь (не отрываясь от бумаг): Я при исполнении.
Николсен: Тогда ваше здоровье, господа. (Пьет).
Вслед за Николсеном пьют остальные. Короткая пауза, в завершение которой раздается звон дверного колокольчика, и все головы поворачиваются в сторону двери. На пороге появляется мальчик-посыльный.
Посыльный (Бруту): Вам письмо. (Подходит к стойке бара).
Брут: Давай сюда… Спасибо, сынок. (Забирая письмо). Погоди. (Дает посыльному монетку).
Посыльный: Спасибо, господин Брут. (Уходит).
Следователь: Одну минуточку. (Быстро поднявшись со своего места, подходит к стойке бара). Если вы не возражаете, то я бы хотел взглянуть… (Протягивает руку).
Брут: Что значит – "взглянуть"?
Следователь: Позвольте мне ознакомиться с письмом, господин Брут.
Брут: Но это личная корреспонденция!
Следователь: Не хотелось бы вас огорчать, господин Брут, но в целях своевременного обеспечения следственных действий, вы обязаны по первому же требованию следствия предоставить ему любые материалы, с которыми оно посчитает нужным ознакомиться… Сожалею, но таковы правила.
Брут (швыряя письмо на стол, негромко): Черт бы вас подрал вместе с ними. (Возвращается за стойку).
Следователь (вскрыв письмо, негромко читает): Милый Арчибальд… Кто это, Арчибальд, господин Брут?
Брут: Это мое второе имя.
Розенберг (игриво): Милый Арчибальд… Ах!
Брут: Иди к черту.
Розенберг: И не подумаю. (Задушевно). Милый… Арчибальд… (Хихикая, делает ход). Мне кажется, с таким именем можно смело баллотироваться прямо в президенты.
Небольшая пауза. Следователь молча читает письмо.
Следователь (дочитав): Кто это, Анна Болейн?
Брут: Господи, ну, какая вам разница?
Розенберг (громким шепотом): Не говори ему, Брут. (Хихикает).
Брут: Это письмо от госпожи Яблонской.
Следователь: От мадам бургомистр?..
Брут (громко): Да! От мадам бургомистр.
Вербицкий: Позвольте, я объясню, господин следователь… Лет двадцать назад, госпожа бургомистр сыграла в любительском спектакле роль Анны Болейн. С тех пор, все по привычке, зовут ее этим именем, а иногда она сама называет себя так, потому что, кажется, это имя ей нравится. (Бруту). И не надо смотреть на меня так, как будто я обманул тебя в твоих лучших чувствах. Если бы господин следователь захотел, он все равно рано или поздно докопался бы до этого, потому что весь город знает, что госпожа Яблонска любит, когда ее называют Анной Болейн, и в этом, слава Богу, нет никакого состава преступления. (Следователю). Я правильно употребил это слово, господин следователь?.. Состав преступления?
Следователь (возвращая Бруту письмо): Извините. (Вернув письмо, возвращается на свое место).
Почти вырвав письмо из рук следователя, Брут, быстро уходит по винтовой лестнице, задержавшись, впрочем, на несколько мгновений возле Розенберга и одарив его напоследок красноречивым взглядом.
Розенберг (вслед ушедшему Бруту): Ну, просто испепелил… (Вербицкому). Видел?.. Уставился, как шлюха на матроса. Он, наверное, думает, что никто ни о чем не догадывается, как будто кругом одни дураки.
Следователь: Вы имеете в виду госпожу бургомистр?
Розенберг (быстро): Я имею в виду, что я вам ничего не говорил, господин следователь.
Вербицкий: Ну, конечно. Молчал, как Спаситель перед Синедрионом.
Бандерес: Хо-хо!.. (Осипу). Ну что, пошли, доиграем?
Осип (раскладывая карты): Не хочу.
Бандерес: Тогда, значит, придется попотеть Розенбергу… Помнишь, что ты обещал мне на прошлой неделе, Розенберг?
Розенберг: Отстань.
Бандерес: Ну, уж нет. Раз ты дал слово, что разделаешь меня в пух и прах, то какие тут могут быть «отстань»?.. Давай-ка, собирайся.
Розенберг молчит, разглядывая шахматную доску.
(Негромко). Розенбе-е-ерг…
Розенберг: Что?
Бандерес: Пойдем.
Розенберг (поднимаясь из-за стола): Господи! Бандерес!.. Если бы ты только знал, как ты мне надоел со своим бильярдом… Ладно. Идем, негодяй. Проще пойти и надрать тебе задницу, чем ждать, когда ты поймешь, что кроме твоего бильярда в мире существует еще целая куча других вещей, о которых ты даже не подозреваешь. (Направляясь в сторону бильярдной, быстро достает из заднего кармана брюк кипу и надевает ее).
Бандерес: Вот это другое дело.
Николсен (Розенбергу): Вы всегда надеваете кипу, когда идете играть в бильярд, господин Розенберг?
Розенберг: Только тогда, когда требуется, чтобы Небеса знали, чью сторону им следует принять. (Исчезает вместе с Бандересом и Николсеном в бильярдной).
Одновременно по винтовой лестнице спускается Брут.
Эпизод 12
Спустившись, Брут какое-то время занимается посудой, затем выходит из-за стойки и садится за столик рядом с Осипом. Пауза.
Брут (негромко): Я вот все хотел тебя спросить, долго ты еще собираешься морочить моей дочери голову, парень?.. Если решил жениться, то женись, хотя если говорить честно, мне этот брак совсем не по сердцу.
Осип молчит. Короткая пауза.
А