инструментами нашелся острый резак.
— Где будем резать?
— У стоек.
Он с силой вжал конец резака в ткань. Первая прорезь сделана, дальше пошло легко. Образовался Г-образный надрез, и Харальд откинул лоскут ткани, открыв довольно просторное отверстие.
Подсвечивая себе фонариком, Карен наклонилась, пытаясь изнутри увидеть крыло. Потом просунула в дыру руку, схватилась за что-то, с рвением потрясла.
— Кажется, нам везет. Вроде все крепко.
Она отошла, Харальд занял ее место. Залез рукой внутрь, схватился за перекладину, подергал туда-сюда. Все крыло пошло ходуном, но по ощущению конструкция была прочная.
Карен довольно улыбнулась и кивнула:
— Дело пошло. Если завтра закончу с крылом, а ты привинтишь распорку, корпус за исключением проводов будет готов… И у нас еще целых восемь дней.
— Не вполне. Думаю, чтобы нашу информацию могли как-то использовать, до Англии надо добраться хотя бы за сутки до рейда. Таким образом, уже семь. И чтобы добраться туда на седьмой день, надо вылететь в предыдущий вечер и лететь всю ночь. Так что у нас шесть дней в лучшем случае.
— Тогда закончу с тканью сегодня. — Карен посмотрела на часы. — Сбегаю, покажусь за ужином и вернусь как только смогу.
Закрыв крышкой баночку с клеем, она под краном вымыла руки, намылив их мылом, которое принесла из дому. Он смотрел, как она это делает. Когда Карен уходила, накатывала грусть. Хотелось быть рядом с ней весь день, каждый день. Видимо, именно эта мысль заставляет людей жениться и выходить замуж.
«Хотел бы я жениться на Карен? Глупый вопрос. Конечно, хотел бы. Никаких сомнений».
Он попытался представить, какими они будут через десять лет, пресыщенные, уставшие друг от друга, но не смог. Это невероятно. С Карен никогда не соскучишься.
— О чем задумался? — Она вытерла руки полотенцем.
У Харальда вспыхнули щеки.
— О будущем. Что оно нам сулит.
Карен ответила на удивление прямым взглядом, и Харальду показалась, что она прочла его мысли.
— Долгий перелет через Северное море, — сказала она, отведя взгляд. — Почти тысяча километров без приземления. Так что стоит получше позаботиться о том, чтобы наш старый «воздушный змей» выдержал эту передрягу. — Она подошла к окну, вскочила на ящик. — Не смотри! Такие прыжки благовоспитанным девицам не подобают.
— Клянусь, не буду! — рассмеялся Харальд, но бессовестно нарушил клятву.
Затем он обратил все свое внимание на аэроплан. Присоединить распорку к шасси много времени не потребовало. Винты и болты лежали там, где он их оставил, на верстаке. Едва он закончил, вернулась Карен — гораздо быстрей, чем ожидалось.
Харальд встретил ее обрадованной улыбкой, но заметил, что девушка чем-то расстроена.
— Что-то случилось?
— Звонила твоя мама.
— Черт! — разозлился Харальд. — Надо было мне проболтаться, куда я еду! С кем она говорила?
— С моим отцом. Но он твердо сказал, что тебя здесь нет, и, похоже, она поверила.
— Слава Богу. — Хорошо, сообразил не говорить матери, что его пристанищем станет заброшенная церковь! — А зачем она вообще звонила?
— Плохие новости.
— Что такое?
— Насчет Арне.
Харальд вдруг понял, с нахлынувшим чувством вины, что последние дни думать забыл о брате, а ведь тот в тюрьме!
— Что случилось?
— Арне… Арне умер.
Харальда как по голове ударили.
— Умер? — переспросил он, будто не понимал значения этого слова. — Как это может быть?
— В полиции сказали, покончил с собой.
— Покончил с собой?..
Мир вокруг рушился, церковные стены рассыпались, деревья в парке, вырванные с корнем, валились, замок Кирстенслот уносило прочь ураганным ветром.
— Зачем?! — прохрипел Харальд.
— Чтобы избежать допроса в гестапо. Так сказал командир Арне.
— Избежать… — Харальд тут же понял, что это значит. — Он боялся, что не выдержит пыток.
— Смысл был такой, — кивнула Карен.
— Если б заговорил, он бы меня выдал.
Карен промолчала, не соглашаясь и не возражая.
— Он покончил с собой, чтобы защитить меня. — Харальду вдруг захотелось, чтобы Карен подтвердила такое толкование. Он взял ее за плечи и закричал: — Это так, правда? Иначе не может быть! Он сделал это для меня! Да скажи же что-нибудь, ради Бога!
— Я думаю, ты прав, — прошептала Карен.
Мгновенно гнев Харальда стих, обратившись горем, и горе нахлынуло волной, обессилило. Из глаз хлынули слезы, он затрясся в рыданиях.
— О Господи, — с трудом выговорил он и закрыл мокрое лицо руками. — О Господи, что же это…
Карен обняла его, нежно уткнула его голову себе в плечо. Плечо промокло, слезы текли ей за шиворот. Она гладила Харальда по затылку, целовала мокрые щеки.
— Бедный мой братик, — бормотал Харальд. — Бедный Арне…
— Мне так жаль, — вторила ему Карен. — Милый, милый Харальд, мне так жаль…
Глава 23
Просторный внутренний двор полицейского управления в тот день был залит солнцем. Окружала его аркада из сдвоенных колонн, расставленных в строгом порядке. На взгляд Петера Флемминга, идея архитектора заключалась в том, что порядок и регулярность позволяют свету истины освещать человеческое несовершенство. Он часто думал о том, прав ли в своей догадке, или архитектор просто решил, что неплохо бы соорудить круглый внутренний двор.
Они с Тильде Йесперсен стояли в галерее, опершись на колонны, и