Остальные восемь бандитов особыми приметами не отличались. Я постаралась мысленно отмечать любые черты, которые могли бы оказаться полезными, – очки, веснушки, родинки или залысины. Но все восемь выглядели самыми заурядными людьми, каких встречаешь на улицах. Что заставило их объединиться? Я снова обратила внимание на то, как они держатся – как будто облечены властью. Может, они все тоже из Гильдии?
Несмотря на серьёзность задачи, среди преступников царила атмосфера радостного возбуждения. Да, иногда они переругивались или рявкали друг на друга, отдавая приказы, но в промежутках между этим смеялись и шутили, радуясь успеху своего предприятия.
Наконец всё золото погрузили в поезд. Двенадцать членов шайки тоже расселись внутри. Байрон подхватил меня и вместе с Уоллесом Джонсом зашёл в первый вагон, где стояли стопки золотых слитков. Меня бесцеремонно повалили на двойное сиденье. Я здорово приложилась головой о стенку вагона.
– Поаккуратней, Байрон, пусть порадуется поездке. В последний раз, – промолвил Джонс. В голосе его не было ни намёка на симпатию или сочувствие, которые он проявил ко мне в нашу первую встречу.
Социопат, решила я. Почему с социопатами никогда не стоит иметь общих дел? Да потому что они ни в грош не ставят ничью жизнь, кроме собственной. Но зато они обычно тщеславны. Может, мне удастся этим воспользоваться.
Джонс сел напротив меня и устремил взгляд в окно. Поезд тронулся и покатил прочь от станции.
– Какой хитроумный план, – заметила я.
Джонс самодовольно просиял:
– Да, это всё моя идея. Ловко, не так ли?
– Очень! А кто… Кто все остальные?
Он повёл бровью.
– Моя команда? О… просто другие неудачники.
– Из Гильдии Привратников? – спросила я. – Каким чудом вам удалось уговорить их привести ваш план в исполнение?!
Он снова просиял и наклонился ко мне:
– Я очень хорошо умею убеждать. У меня – дар.
Я продолжала сыпать вопросами.
– Скажите… а как вам удалось устроить, чтобы дату фейерверков перенесли с ноября на сегодня? Тем более ещё на воскресенье!
– А-а-а! – Он постучал себя по носу. – Хорошо иметь друзей на самом высшем уровне.
– Что… как… Сам лорд-мэр?!
Он покачал головой и улыбнулся:
– А вот про это, знаешь ли, я тебе сказать не могу.
– А про маму мою рассказать можете?
Он изумлённо уставился на меня:
– Про Клару? Что ты хочешь знать?
Я пожала плечами:
– Вы её хорошо знали?
– Твоя мама была совершеннейшим уникумом. Для такой нежной с виду малютки – удивительно стойкой. И очень, очень смышлёной!
– Что вы имеете в виду?
– Любые шифры и головоломки решала за секунды. Быстрее самых опытных дешифровщиков. Они её просто ненавидели! – Он засмеялся. – Даже придумали для неё специальное имя, то есть… – Он глубоко задумался.
– Прозвище? – подсказала я.
– Да-да. Щелкунчик-Всезнайка. Понимаешь, это такая шутка. Их раздражало, что она щёлкала любые коды как орешки, и они полагали, что она считает себя самой умной.
– Вы тоже так думали?
Он снова удивился:
– Отнюдь. Да я других таких скромниц, как она, в жизни не встречал. Вечно недооценивала свои таланты. Собственно, именно скромность её и погубила…
Поймав на себе мой взгляд, он резко умолк.
Мне показалось, что моё сердце сжали в ледяной кулак.
– Вы знаете, как она умерла? Расскажите!
Он покосился на стоявшего в проходе Байрона, который зловещей тенью нависал надо мной.
– Ты уверен, что она надёжно связана? Мне кажется, верёвки можно затянуть потуже.
Байрон нагнулся ко мне и исполнил приказ Уоллеса. Я заскрипела зубами от боли.
– Надёжно-надёжно, – заверил он. – Я умею вязать узлы.
– Ничуть не сомневаюсь, – рассеянно согласился Джонс. – Мы, наверное, уже подъезжаем.
Мне очень не хотелось, чтобы мы и в самом деле «уже подъезжали». Очень не хотелось достичь следующего этапа путешествия и выяснить, какие у Джонса планы на мой счёт. Не хотелось, чтобы меня убили или бросили в какую-нибудь чёрную яму, откуда нет спасения. И ещё не хотелось упустить шанс узнать, что же на самом деле случилось с мамой.
– Ну расскажите же! – воскликнула я. – Что случилось с мамой?!
Это был мой последний шанс. Поезд начал потихоньку замедлять ход. Сердце моё, напротив, понеслось вскачь. В обычное время я бы с удовольствием проехалась на частном поезде. Наслаждалась бы быстрой ездой, размытыми очертаниями за окном. Считала бы, что мне повезло. Сегодня же пустые вагоны вокруг лишь напоминали мне о моём одиночестве. На несколько мгновений я поддалась этому ощущению, вдруг снова вспомнив, что никто не знает, где я.
Мобильник! А вдруг тут есть сеть? Вот только как мне до него дотянуться со связанными руками? Глянув себе под ноги, я с разочарованием осознала, что мой рюкзак остался далеко, в пещере. Ну вот, значит, всё. Оставалось только надеяться, что на самом деле Уоллесу Джонсу вовсе незачем меня убивать – если мне повезёт, он предпочтёт бросить меня где-нибудь связанной, пока сам с сообщниками пустится наутёк.
Я возобновила расспросы:
– Кстати, почему вам пришлось перенести фейерверки с ноября на сентябрь? Вы что, не могли подождать и ограбить банк позже?
Водянистые глаза Джонса снова сфокусировались на мне.
– В Англии меняются кое-какие финансовые законы, – расплывчато отозвался он. – Надо успеть вывести золото из страны, пока не вступили в силу новые поправки.
– То есть… вы преступили закон, чтобы не преступать закона?
Лицо Уоллеса Джонса залилось пугающим багрянцем. Я тут же пожалела, что спровоцировала его. Мистер Чжан не учил меня, как защищаться, когда у тебя связаны руки и ноги. Если удастся выжить сегодня, непременно попрошу научить. И заодно – как уворачиваться от пуль. Может, он мне и какие-нибудь супергеройские способности подарит?
Джонс так яростно и сердито зашипел, что в лицо мне полетели мелкие брызги слюны:
– Мне бы не пришлось нарушать никаких законов, если бы руководство Гильдии не держало бы всех остальных в нищете!
Я окинула взглядом его одежду. Невозможно посещать школу для богатых детей и не научиться отличать дорогие шмотки от дешёвых. Костюм на Уоллесе стоил по меньшей мере тысячу фунтов, а ботинки – добрых пятьсот. Мистера Джонса явно не назовёшь бедным. Я подумала о папе, о его старом, уродливом и колючем костюме – а ведь папа никогда не жалуется, что у него так мало денег на себя. По щеке у меня покатилась слеза: я вдруг осознала, что, если я пропаду здесь, он никогда не узнает, что стало с его единственным ребёнком.
Мы прибыли на станцию «Британский музей». Золото распихали по ящикам, погрузили в кузов грузовичка и повезли к тайному доку. Глядя, как золотые слитки покидают поезд, я ощущала, как с каждым из