направление и я теперь вижу перед собой того Мурада, который дотронулся до меня в своем кабинете и одним мимолетным прикосновением сделал то, что не удавалось ни одному мужчине.
— Да, у тебя! — рычит он, делая еще один шаг вперед, пока мои ноги не упираются в кровать. — И видимо, это ничем не исправить, так что придется мне смириться или попытаться просто заткнуть тебе рот, потому что ты достала уже предъявлять претензии за каждое мое слово!
А в следующий момент происходит то, чего никто из нас не ожидал: Мурад прижимается к моим губам агрессивным поцелуем, а мое полотенце, не удержавшись на теле, падает вниз, оставляя меня совершенно голой.
* * *
Своим острым языком эта злючка только раззадоривает меня, так что все мои сомнения сметает в сторону в тот же миг, как оказавшись в моей — нашей — спальне она открывает свой рот, чтобы вылить на меня поток непонятных претензий.
Я, наконец, впиваюсь в ее пухлые губы своими, без прелюдий, без секунды промедления, и не могу сдержать вздох прямо в ее рот, когда в моих руках оказывается обнаженная женщина, ведь ее полотенце упало нам под ноги. Хочется отстраниться, чтобы посмотреть на Самиру и в то же время не могу оторваться от ее губ, потому что хоть она и не пытается особо отвечать, у меня крышу сносит от ее вкуса, от ощущения ее нежной кожи под ладонями.
— Да подожди же ты! — тяжело дыша, отталкивает она меня, быстро наклоняясь за полотенцем и снова прикрываясь.
У меня же все в глазах плывет хоть и от мимолетного, но жадного взгляда на ее тело, такое же аппетитное, как я себе представлял. Особенно в области груди.
Черт! Похоть бьет в голову и я не могу сосредоточиться ни на чем, кроме желания тупо овладеть ею.
— Не веди себя, как какой-то дикарь! — все еще тяжело дыша и краснея, выговаривает мне Самира. — Я же не кусок мяса, чтобы на меня так накидываться!
Нет, она не кусок мяса. И видя, как сильно они стискивает пальцы на полотенце у груди, до меня постепенно доходит, что ее терзают какие-то страхи — отсюда и провокация. Мне требуются титанические усилия, чтобы оставаться на месте и не трогать ее, но я глубоко дышу и пытаюсь сосредоточиться. Ожидание, в котором я жил с того момента, как узнал о ее согласии, довело меня до точки кипения. Если бы не мама, все время находящаяся рядом с нами, я бы, наверное, и одного дня не выдержал.
— Ты мне отказываешь? — спрашиваю прямо, потому что, если так, то мне нужно срочно уйти отсюда. Я не собираюсь делать что-то против ее желания.
Самира отводит взгляд и пожимает плечами, раздражая меня внезапно проснувшимся смущением.
— Я хочу прямой ответ, Самира. Не будем ходить вокруг да около.
— Хорошо, я тебе не отказываю, — раздраженно отвечает она. — В тебе, блин, вообще нет ни грамма такта, да?
— Самира, — рычу нетерпеливо, потому что еще одной порции ее словесного поноса я не вынесу. — Чего ты боишься?
— Я не боюсь тебя! — вызывающе поднимает подбородок гордячка. — Но учитывая, что это моя первая брачная ночь, некоторые мои опасения и тревога вполне нормальны, тебе не кажется? Или ты и на Луизу набросился, как голодный хищник в вашу первую ночь?
Имеет ли она в виду, что невинна? Я не рискую спрашивать, потому что это оскорбительно. Хотя эта мысль греет мне сердце, ведь я надеялся, что женюсь на целомудренной женщине, которая устояла перед искушениями жизни, как и я.
Осторожно делаю шаг вперед, встречаясь с ее настороженным взглядом, и медленно, чтобы не спугнуть, отвожу прядь влажных волос с ее щеки за ухо, проводя кончиками пальцев по шее, прежде чем потянуться к ее ладони и взять ее в свою, поднося к своим губам. Запах ее кожи заставляет меня прикрыть глаза на миг, потому что это слишком. Ощущение ее ладони под губами волнует больше, чем поцелуй моей пока единственной женщины. Сам до конца не могу поверить в то, как Самира действует на меня, но сопротивляться нет ни желания, ни сил.
— Мурад… — шепчет она, когда я тяну ее к себе за руку.
— Мы будем продвигаться постепенно, — сглотнув, обещаю я, заключая ее в объятия.
Она замирает, но не протестует, когда я снова целую ее, а через несколько секунд даже начинает неуклюже отвечать. Однако, этот осторожный поцелуй скоро переходит в куда более настойчивый и глубокий, потому что мои установки не действует и я снова теряюсь в ней, крепче прижимая к себе и держа за затылок, пока жадно глотаю ее стон и впиваюсь в эти красивые губы.
Мы целуемся, как подростки, долго и почти не дыша, пока губы не начинает саднить, а Самира не становится гораздо увереннее, обнимая меня за шею и сама тянясь наверх, чтобы быть ближе. Оторвавшись, наконец, от ее припухших губ, я перехожу на шею, но из-за разницы в росте мне приходится так наклоняться, что никакого терпения не хватает и я просто поворачиваю нас в другую сторону, чтобы самому опуститься на кровать позади себя, а ее поставить между своих ног. Идеально.
Ощущение кожи ее шеи под губами нереально, но я хочу большего, поэтому спускаюсь поцелуями к ключицам, до верхушки груди, на которой она мертвой хваткой стискивает полотенце. Самира тяжело дышит и выгибаясь, подставляется под мои прикосновения, так что, когда я тяну за ткань, отпускает ее, впиваясь пальцами в мои плечи и закрывая глаза. Я замираю, даже не дыша, разглядывая ее с ног до головы и едва в силах постичь всю эту красоту.
Ее тело так же идеально, как и лицо. Талия такая тонкая, что я могу обхватить ее двумя руками, что и делаю, скользя ладонями вниз, по упругой попке до бедер, в то время, как мои глаза не отрываются от полной груди, к которой прижимаюсь губами, от нежного изгиба к центру, что вырывает из нее страстный вздох, побуждающий меня к дальнейшим действиям.
Самира больше не сопротивляется мне. Я ласкаю и целую ее везде, где хочу, укладываю на кровать, жадно ощупывая руками и пробуя