жена работала.
— Я ничего не имею против работающих женщин, но пока Амиру не исполнится хотя бы три года, в сад мы его не отдадим, — говорит Мурад. — А что касается других детей… Я не предохранялся вчера.
Краска бросается мне в лицо и я опускаю глаза, не привыкшая ни с кем обсуждать такие интимные вещи, тем более с мужчиной.
— Ну, я вообще-то принимаю таблетки, — признаюсь, тяжело сглатывая. — Мне их врач прописал несколько месяцев назад.
— Зачем? — резко спрашивает он, сузив глаза. — Если ты ни с кем не спала…
— Их не только, как контрацептивы пьют, но и из-за проблем с женским циклом! Не думаешь же ты, что я готовилась с кем-то начать спать?
— Откуда мне знать, что у противозачаточных есть и другой эффект? Я же не женщина и не врач! — защищается он.
— Но сразу подумал худшее обо мне! — распаляюсь я, обиженная его подозрениями. — Вот поэтому я и не хотела ввязываться в брак с тобой! Ты думаешь, что я ужасна, и даже не скрываешь этого! Все еще хочешь такую мать для своих детей?
— Самира, успокойся, — морщится он, хватая меня за руку, когда я пытаюсь встать с кровати и усаживая обратно. — Ничего такого я не думаю, ясно? И когда мы с тобой поссорились в последний раз, я наговорил тебе в порыве гнева того, о чем жалею. На самом деле я так не считаю!
— Ну да, так я и поверила, что твое мнение обо мне волшебным образом поменялось!
— Но так и есть! — встряхивает он меня. — Неужели я кажусь тебе человеком, который купится на одну лишь внешность? Еще год назад я даже не подумал бы о том, чтобы коснуться тебя. Ты была противна мне, я считал тебя все той же стервозной эгоисткой, что и раньше.
— И что же изменилось теперь? — скептически спрашиваю я. — Я превратилась в другого человека?
— Нет, — качает он головой, все еще не отпуская меня и лишь склоняясь ближе. — Но ты изменилась. И я вижу эти изменения.
Его рука ложится на мою щеку, а глаза прикованы к моим, пока он говорит, и я постепенно расслабляюсь, видя искренность в его взгляде.
— Ты переросла свой эгоизм, — продолжает он, понижая голос. — Стала терпимее к людям. Ты трудолюбивая. И ты любишь моих сына и мать, как своих собственных. Не говоря уже о…
Он не договаривает, опуская глаза к моим губам и проводя по ним большим пальцем, как в тот день, в своем кабинете. Я забываю дышать, чувствуя электричество, потрескивающее между нами, забываю даже, о чем мы говорили, потому что это снова происходит. Тело наполняется трепетом, а прикосновения обжигают.
— Эти губы… — хрипло выдыхает Мурад, давя сильнее, пока мои губы не размыкаются, и я непроизвольно облизываю подушечку его пальца, из-за чего сдавленный стон вырывается из его груди и он валит меня на спину, нависая сверху и целуя с такой жаждой, что о продолжении разговора не может идти и речи.
На этот раз все даже лучше, чем вчера. Откровеннее, горячее. Я больше не стесняюсь исследовать его тело так же, как и он мое. Не позволяю ненужным мыслям забивать мне голову. Полностью отдаюсь страсти, пылающей между нами. И когда все заканчивается, Мурад крепко прижимает меня к себе, и, мы так и засыпаем, пока под утро нас снова не будет Амир, требующий свою еду.
* * *
— Это странно, что мы почти не разговариваем, но при этом не вылезаем из постели? — спрашиваю я Зарину спустя две недели, потому что мне необходимо обсудить с кем-то свои странные отношения с мужем, а говорить на тему секса с Лялей все-таки неловко, учитывая наше прошлое.
Зарина в этом отношении хоть и не самая близкая моя подруга, но мы подружились за короткое время и начали неплохо общаться, потому что она оказалась довольно открытым человеком, в отличие от меня.
— Не разговариваете, потому что не о чем, или потому что не успеваете? — с веселой улыбкой спрашивает она, машинально гладя свой большой живот.
— Не успеваем, — беспомощно пожимаю плечами. — Он же все время работает, а когда дома, то рядом всегда мама с Амиром. И когда мы остаемся наедине, то все сразу перетекает… Ну, ты понимаешь.
— Понимаю, — смеется она. — Вы слишком долго жили в разных городах, а теперь наверстываете упущенное. Это все равно, что второй медовый месяц, Мира. Через какое-то время тяга друг к другу станет не такой сильной. Появится терпение сначала поговорить, а потом уже заняться делом. По крайней мере, у нас с Максудом было все именно так. Но мы с ним живем одни и детей у нас пока нет, так что возможностей достаточно. Думаю, тебе нужно просто провести с Мурадом время вне дома. Хотя бы по выходным. Почему бы вам завтра не сходить куда-нибудь?
— Маме снова нездоровится, — вздыхаю я. — Не хочу оставлять ее одну дома. Я и сегодня-то выбралась, потому что суббота и Мурад не работает. Два часа он еще может справиться с пельмешком без меня. Маленький хулиган просто неудержим с тех пор, как начал ходить. Я его обожаю, конечно, но иногда мне просто необходимо отдохнуть от него.
Мой маленький мужчинка пошел на прошлой неделе и, хотя пока он двигается неуверенно, это не мешает ему пытаться, как и то, что он то и дело падает, плачет, а потом снова поднимается. Не помогает делу и лишний вес, ведь пельмешек у меня тот еще толстячок.
— Все же жаль, что ты его не привезла. Я соскучилась, — дуется Зарина, которую я сегодня навестила в одиночестве.
Она сейчас соблюдает постельный режим, так что я стараюсь заезжать к ней, когда выдается свободное время. Заодно и сама отвлекаюсь от домашней рутины. До смерти устала сидеть дома, но из-за плохого самочувствия мамы не решаюсь куда-то выходить, оставив ее. Разве только во двор с Амиром на часок, чтобы погулять.
Я, конечно, и с Лялей общаюсь, но больше по телефону. У ее дочки сейчас период коликов и она постоянно плачет, так что у моей кузины тоже не самые простые времена.
— В следующий раз привезу его,