Аид встряхнул Тесея.
— Ткань времени соединится снова.
— Не в этот раз, — Геракл упал на колени перед Аидом, гордость не мешала ему молить. — Они послали меня спасти его. Мне все равно, что ты сделаешь с другим, но Тесей должен помнить этот разговор. Должен помнить волю богов.
Персефона не могла этого допустить. Если Геракл сказал, что Тесей был важен, то он был важен, и его нужно было уберечь. Она все-таки доверяла своему наполовину брату.
— Аид, — тихо прошептала она. — Отпусти его.
Он посмотрел на нее, его взгляд пылал, гнев исходил от него волнами жара.
— Дай мне причину.
— Не он меня трогал.
Аид обдумал ее слова и сдался. Он бросил Тесея Гераклу. Полубог поймал Тесея, не дав ему упасть на песок, и они вместе убежали.
Тишина звенела между ними громче грома Олимпа.
Она указала на Пирифоя.
— Что ты с ним сделаешь? Отошлешь домой?
Он покачал головой.
— Он останется. Любой, кто осмелится трогать мою жену, не покинет Подземный мир.
Может, Геракл захочет вернуться за другом. Она отправит к нему кого-нибудь с этой просьбой. До этого Пирифой останется тут. Остался на троне, словно Аид опустил камень на его плечи.
Она взмахнула руками.
— Давай, Аид. Я знаю, что у тебя есть слова для меня.
— У меня есть многое, жена, — прорычал он. Аид зловеще шагнул вперед. — Но сначала я хочу понять, почему королева Подземного мира позволила смертному портить ее кожу своим прикосновением.
ГЛАВА 31
Богиня умнее испугалась бы. Женщина, которая боялась за ее жизнь, признала бы, что была глупой и не знала, почему делала это.
Персефона не была такой. Она просто злилась. Он держал бывшую любовницу слишком близко. Он говорил с Минтой, позволил ей говорить о Персефоне за ее спиной, даже поддерживал это поведение своим молчанием.
Она не позволяла этому продолжаться. Она не могла так жить, хоть он спорил. Если он злился из-за того, что она развлекалась со смертным, пускай. Теперь он знал, как это.
Персефона ткнула пальцем в воздух, указывая строго на Аида.
— Ты это устроил, Аид. Не вини меня в этом.
— Я устроил? — он указал на нее. — Ты бродила по пескам. Ты говорила со смертными, и я не просил его трогать тебя. Так ведь? В чем тут моя вина?
— Он — просто смертный! И какая тебе разница, что я делаю?
Его брови подпрыгнули, Аид сдавленно выдохнул.
— Богов соблазняли мужчины хуже. Ты — моя жена. Чем ты думала?
— Вот именно, — ответила она. — Мужчины хуже. Я знаю, что делают олимпийцы. Моя мать рассказывала о тебе и твоем народе, и я знаю, что иметь жену — ненормально. И вы не верите в верность. Где же скелет в твоем шкафу, Аид? Как ты докажешь, что ты — олимпиец?
Он смотрел на нее, словно у нее выросла вторая голова.
— О чем ты говоришь?
— Я видела тебя с ней! — Персефона выпалила это, решив, что так проще. — Я видела, как вы смотрели друг на друга. Я знаю, как заманчивы нимфы для богов. Не помнишь? Я росла с ними. И когда она сказала, что я была просто игрушкой для тебя, заменой, я решила не верить в это. Но теперь я увидела своими глазами, как ошибалась.
Его рот медленно открывался от каждого ее слова. Когда у нее кончилось дыхание, он молчал от потрясения.
Может, она была права. Точнее, Гермес.
Персефона старалась не пускать слезы к глазам. Она не хотела, чтобы он видел ее плачущей или слабой. Богиня не горевала, теряя неверного мужчину.
Она не хотела и обидеть его. Пожав плечами, она шмыгнула носом.
— Я не знаю, что ты хочешь мне сказать, Аид. Нимфа — просто нимфа. Я знаю, что твои братья говорят своим женам. Но я не хочу быть как они.
Он оглянулся на мужчину на ложном троне, а потом посмотрел на нее.
— Потому ты играла с ним?
— Я ревновала, — процедила она. — Я не пустила бы его дальше бессмысленного прикосновения.
Аид потер лицо. Он упер другую руку в бок и будто обдумывал свои варианты. Она давно поняла о муже, что он редко говорил, не обдумав это.
Наконец, он вздохнул.
— Персефона, я думал, что ясно дал понять, что хочу только тебя.
— Но это ложь, — она смотрела ему в глаза, уверенная в своих словах. — Ты хотел ее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты думала, у меня не будет прошлых отношений? — он покачал головой, шагнул ближе. — Были другие до тебя. Мне тысячи лет. Я древний, по сравнению с тобой. Скажу я, что все они были бессмысленными? Нет. Они были полезными в свое время. Да, у меня были чувства к ним. Но они не вызывали во мне таких чувств, как ты. Другая женщина не заставляла меня ощущать себя таким сильным и слабым, как ты. Персефона, ты можешь опустить меня на колени одним взглядом, но каждый день я укутываюсь в броню твоего очарования.
— Красивые слова, — прошептала она. — Но это не отменяет того, что я видела.
Аид поймал ее за талию, притянул к себе и прижал ее ладони к своему сердцу.
— Чувствуешь это?
Она ощущала биение его сердца. Тяжелые удары подчиняли ее. Она помнила, как лежала на его груди посреди ночи после того, как он любил ее тело, давая ей ощутить себя настоящей богиней. Это сердце убаюкивало ее много раз, и она засыпала так крепко, что не замечала, как он уходил в свои покои.
— Да, — прошептала она. — Я чувствую.
— Хорошо. Оно бьется за тебя, — Аид притянул ее ближе, опустил ее голову на свое плечо, и его подбородок лег на ее волосы. — Минта — ничто. Никто. Думаешь, она может затмить тебя? Ошибка прошлого остается в прошлом. Я знаю, как мне повезло.
Узел в ее груди ослаб. Она стала красной, поняв, что она ошибалась. Она как-то все ухудшила, послушав не того бога, который ничего не знал об их отношениях.
Аид был хорошим. Он был не таким, как другие олимпийцы.
Она должна была довериться, что он останется верным, несмотря ни на что.
Персефона прижалась щекой к его плечу и тихо фыркнула.
— Прости, — прошептала она. — Это все моя вина.
— Я отчасти виноват. Я должен был сразу рассказать о Минте, — он отодвинулся, проверяя, что она смотрела на него, и от искренности его глаза стали темнее. — Я не знал, что ты встретила ее, или что она плохо говорила о тебе. Поверь, я разберусь. Она больше ничего о тебе не скажет.
Не этого она хотела. Уродливая сторона ее силы, темная богиня, желающая мести, снова подняла голову. Персефона замотала головой.
— Нет. Если кто и разберется, то не ты. Она этого и хочет. Больше твоего внимания.
Она понимала, что Минта воспользуется ситуацией, если Аид попытается поговорить с ней. И все будет искажено в сторону Персефоны. Ее снова выставят девочкой, которая не может понять взрослые отношения.
Да, в этом была доля правды. Может, если бы у нее было больше опыта, она так не ревновала бы к Минте. Она справилась бы с осознанием, что Аид когда-то трогал другую женщину, но от этого не стало бы проще.
Он явно увидел панику в ее глазах. Аид кивнул и погладил ладонями ее спину.
— Понятно. Если хочешь, чтобы это сделала Геката, так мы и поступим. Я не хочу, чтобы тебе тут было неуютно, Персефона. Особенно, когда это касается нас.
Эти красивые слова ослабили терзания в ее душе. Но она все еще переживала. А если Минта сделала что-то, пока Персефона не была с Аидом? Она сможет выжить, зная, что нимфа касалась ее мужа?
Вот. Теперь она понимала его реакцию, когда он увидел человека, трогающего ее. Персефона уже хотела отрубить Минте ладони, а та еще ничего пошлого с Аидом не сделала. Персефона видела только невинные прикосновения. Она видела только ревнивую женщину, которая пыталась прогнать жену Аида.
Проклятье. Она попала в ловушку Гермеса, а теперь могла лишь надеяться, что соберет кусочки до того, как Аид перестанет доверять ей.
Персефона переплела пальцы с его, глядя на резкий контраст. Ее ладони были маленькими, тонкими, но еще загорелыми от солнца, хоть она давно не была в мире смертных. Его ладони были в земле и грязи могил, были сильнее. Они хорошо смотрелись вместе. Идеально сплелись, как две их души.