Перевод: Kuromiya Ren
СПУСК
ПРОЛОГ
Молния пронзила тучи над белым, как кость, храмом. На вершине горы Парнас три отполированные колонны окружали алтарь в центре. Свет вдруг озарил смертного, поднимающегося по ступеням к вершине горы.
Его звали Амброзием, и он всю жизнь посвятил богам. Каждое решение, каждое действие, каждая потеря были в их честь.
Теперь он хотел ответы.
Еще дуга молнии рассекла небо. Он смотрел на тучи, мог поклясться, что мгновение на него смотрело лицо. Лицо с белой бородой и пронзительными синими глазами.
— Зевс, — позвал он. — Я знаю, что ты смотришь на меня!
Тучи снова сомкнулись, и гром зарычал. Если боги злились на него, пускай. Амброзий был тут не просто так, и Оракул даст ему нужную информацию.
Должна. Он не уйдет без правды.
Он поднялся на последнюю ступеньку, упал на колени перед мраморным алтарем. Каменные колонны за ним были в десять человек высотой, монолитные и невозможно красивые. Выгнутый потолок скрывал его от взгляда Зевса, но он как-то знал, что король богов хотел подслушать. Оракул позволяла ему.
— Великий Оракул! — он прижал ладони к мраморному полу. Пот стекал по его лбу, капал на пол, облака открылись, и дождь лился с неба. — Я ищу правды.
Она заставила его ждать долгие удары сердца. Он подумал на миг, что она не ответит. Оракул не со всеми говорила. Он был недостоин?
А потом он услышал шаги. Тихие. Мягкие. Слишком легкие для пожилой женщины. Он поднял голову, и его рот раскрылся от видения перед ним.
Она была юной. Оракул была красивой женщиной с медной кожей и эбонитовыми волосами. Ее изящные пальцы двигались по бокам, словно играли на лире. Ее тонкий пеплос открывал гибкое тело под ним, но как-то казалось неправильным смотреть на ее румяную кожу.
Она была не просто женщиной.
Она была рупором богов.
Оракул прошла к алтарю, встала за ним, тени кружили в ее темных глазах. И он видел в них мир. Века знаний и огромное бремя на ее плечах, которое она носила каждый день.
— Амброзий, — сказала негромко она. — Ты поздно.
Его желудок сжался, завтрак бурлил.
— Вы… знаете мое имя?
— Я знаю имена всех. Я знаю, кем будут твои дети, кем был твой далекий праотец. И я знаю, почему ты тут, — она подняла одну из трепещущих ладоней и указала туда, откуда он пришел. — Я не дам тебе ответы, которые ты ищешь.
Нет. Это не могло быть, ведь он пересек страну, чтобы попасть сюда.
— Я отдал все, чтобы узнать ответы от вас.
— И ты выживешь без них, — она отвернулась от него. Ее пеплос трепетал от ветра, двигался так, словно она плыла в прозрачной воде.
— Постой! — закричал Амброзий. Ему нужно было убедить ее. Заставить ее понять. Но как ему убедить Оракула?
Она знала все. Она видела его путь и все возможные пути. Но чем он мог ее убедить?
Он потянулся к цепочке на шее и снял ее через голову. Этого было мало, но он был готов этим заплатить. Капля янтаря содержала внутри крохотную ракушку. Невозможное создание, такого он еще не видел.
Это было моего деда и его деда до этого. Я расстанусь с этим, если поделитесь знаниями.
Она оглянулась на кулон, который он держал.
— Я не хочу твою безделушку. Ты не знаешь, что эта информация сделает с тобой. Ты не знаешь, чего будет стоить история.
— Я заплачу все.
— Хранитель врат Царства мертвых порвет твою душу, когда ты попытаешься войти в тот мир. Тебя заставят проплыть по всем рекам Царства мертвых, от боли до печали, а потом они бросят твою душу в Тартар, и Титаны будут пировать ею, — ее темные глаза открывались все шире с каждым словом.
Амброзий будто тонул в тех темных глазах. Она ощущала сейчас его душу. Она могла принести его судьбу быстрее, чем было спланировано на нити его жизни.
Он сглотнул.
— Тогда я принимаю наказание.
— Ты обрекаешь свое потомство.
Он развел руками.
— У меня нет семьи.
— Будет, — она вздохнула, но повернулась к алтарю. Она не подняла руки, словно произносила речь, а села на сам алтарь.
Плечи Оракула опустились. Он уперла ладони рядом с бедрами и посмотрела на блестящий пол. Это был портрет побежденной женщины, и каждый художник в Греции отдал бы правую руку, чтобы нарисовать ее.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Амброзий сел у ее ног. Он обвил руками свои колени и смотрел на нее внимательно.
— Оракул Дельфы, мне нужно знать правду истории Аида и Персефоны.
— Зачем, смертный?
— Я прибыл из города Элевсин. Я посвятил жизнь служению Персефоне и Деметре, но… — следующие слова обрекут его навеки. Он знал. Если Персефона не убьет его, это сделает ее мать, Деметра. — Я не верю, что история — правда.
— Почему? — Оракул смотрела на него темными глазами. — Почему ты не веришь истории, когда ты — простой смертный, а они — боги?
— Потому что я не верю, что Вестница Смерти осталась бы с Аидом. Думаю, она достаточно сильная, чтобы уйти от него, но в историях говорится, что она любит его, — слезы выступили на глазах Амброзия. Эмоции бушевали сильно, Оракул тянула силу из его мыслей. — Если бы я боялся кого-то, если бы меня украли из моей семьи и изнасиловали, я бы никогда не полюбил их.
Слезы выступили в темных глазах. Они покатились по ее щекам, она потянулась к его ладоням.
— О, — прошептала она, сжимая его пальцы. — Я этого не видела.
Он знал, что она видела в его воспоминаниях. Боль, которая не покинет его. Склонив голову над ее пальцами, он прижался лбом к изящным пальцам.
— Я отдал ей столько лет. Я заслуживаю этого.
Оракул долго молчала, а потом убрала пальцы от его ладоней.
— Так тому и быть.
Амброзий взял себя в руки. Он узнает правду о тайнах Элевсина, поймет, чему посвятил жизнь. Он выживет?
— Ты слышал историю, как ее похитили. Аид украл ее у матери и утащил ее, кричащую и отбивающуюся, в Царство мертвых, — Оракул посмотрела на небо и нахмурилась. — Ты знаешь, что было между Зевсом и Аидом. Цветок открыл портал и освободил темного бога. Ты знаешь о боли и мучениях оставшейся матери.
— Да, Оракул, — он был уверен, что история не была правдой. Аид не мог быть таким ужасным, но Амброзий не представлял, какой была правда.
Оракул посмотрела на свои ноги и улыбнулась. В этот раз улыбка была медленной. От хитрого вида он задрожал там, где сидел.
— Кора, дева, не была слабой женщиной, как всем хотелось думать. Она не была слабой маленькой нимфой, которая превращала луга в золотую пшеницу, — Оракул посмотрела на него, и он видел безумие Тартара в ее взгляде. — Это она опустила лепесток ихора на его губы. И когда он украл ее, она направила его колесницу в могилу.
ГЛАВА 1
Нимфы и наяды танцевали вокруг Коры, хихикая нежными голосами. Кора смеялась с ними, хоть не знала, почему. Они убирали сегодня в храме Артемиды. Занятие не было веселым.
Но нимфы любили скрываться от взгляда. Взгляд Деметры мог сжечь их за такое поведение. Глупо. Они вели себя как маленькие, а должны были приглядывать за Корой.
Они были яркими и такими красивыми, что ее глаза болели. Каштановые волосы Коры и загорелая кожа рядом с ними выглядели почти как у смертных. Веснушки на ее носу вызывали смех у других богинь. Грязь под ногтями отмечала ее как низшую богиню, а то и полубогиню или хуже… нимфу, как других.
Одна нимфа споткнулась об наяду, их одеяния взлетели над головами, девушки рухнули на землю вместе.
Стражи из них были плохими.
Кора захихикала с другими и протянула руку к своей хорошей подруге.
— Киана, будь осторожнее.
Наяда хотела только быть беспечной. Киана жила на грани, дикая и свободная во всем. Кора хотела быть больше похожей на наяду и меньше — на дочь Деметры.
Она подняла Киану на ноги с улыбкой. Кора воскликнула:
— Если закончим в храме быстро, может, сходим искупаться?
— Отец вряд ли будет против! — Киана убрала темно-синие волосы с лица. — И я нашла пару моллюсков, с которыми ты хотела бы познакомиться.
Ее подруга побежала к нимфам, Кора рассмеялась от ее причуд. Другие богини воротили бы нос от меньших существ. Нимфы и наяды не были нормальными спутниками богини.