лов и четыре командира полков переоделись в гражданские одежды и в кон-
це мая ранним утром прилетели на аэродром Рузине. Обслуживающему пер-
соналу аэродрома сообщили о внезапной неисправности самолета; придется,
видимо, «ремонтировать» машину до позднего вечера. Пусть не убирают са-
молет. И со встречавшими их работниками советского посольства поехали в
Прагу.
Из воспоминаний Горелова:
«Я не видел города и людей, мысли были только о разбросанных по
обоим берегам реки “объектах”, подъездных путях к ним. Я видел не улочки
старого города, а досадно узкие коридоры, по которым трудно будет продви-
гаться танкам, бронетранспортерам, артиллерийским установкам, и почти
физически ощущал, как где-то при повороте, впопыхах, тяжелые боевые ма-
шины сносят угол здания или торговый лоток. У десантников не было опыта
действовать в условиях средневекового города, подобного Праге», – будет
мне рассказывать генерал 4.
Вернувшись в Москву, Горелов откровенно поделился опасениями с
министром обороны А.А.Гречко. А что было делать Гречко? Идти с этим к
Брежневу? Говорить об архитектуре Праги?
«Ну вот что, генерал, – сказал Гречко. – Приказы не обсуждаются. Сами
думайте над этим, находите решения».
Попробуй находить решения в условиях строжайшей засекреченности,
когда никто из девяти тысяч десантников дивизии, вовлеченных в опера-
цию, с которыми предстояло отрабатывать варианты подходов к указанным
на карте «объектам», не должен был знать ничего конкретно и принимать
изнурительные тренировки крепления в самолетах военной техники и гру-
зов и потом быстрого их освобождения от креплений и выката из самолета
на летное поле за очередные учения. Офицеры молчали, ощущая себя храни-
телями страшной тайны, а солдаты делали вид, что не понимают, почему по-
сле напряженных, физически очень тяжелых дней, вечерами на политзаня-
тиях им говорят о чехословацкой контрреволюции, готовности НАТО дви-
нуться к Праге, повторяя, что в случае чего «наших братьев мы не оставим в
беде».
Игрой в секретность были отмечены все весенне-летние месяцы, когда
подготовка к операции шла полным ходом, и даже командир 7-й военно-
воздушной дивизии, летевший на Прагу в ночь с 20 на 21 августа первым са-
молетом с разведчиками, о некоторых важных моментах узнал, находясь уже
в воздухе. О том, например, что высадку войск надо производить не пара-
шютным, а только посадочным способом. Видимо, Политбюро ЦК КПСС при-
няло этот вариант ночью, в последний момент, когда дивизия неслась к цели
высоко над землей. Мы не знаем, кого в последние мгновения осенила эта
мысль, но, по мнению военных, она была единственно правильной; в случае
парашютного десантирования на Прагу последствия могли быть непредска-
зуемыми. «Как только я получил в воздухе указание, тут же приказал де-
сантникам сбросить парашюты и передал приказ на все борта, уже летевшие
за нами», – вспомнит генерал Горелов.
Продолжу рассказ десантника Нефедова:
Роту подняли в воздух в два часа ночи по местному времени. Где-то на
час раньше на Прагу вылетела разведрота полка, человек восемьдесят. У ро-
ты Нефедова, ударной группы, с собой на борту не было транспортных
средств (танкеток), рассчитывать приходилось только на то, что при себе.
Через два часа самолет приземлился в пражском аэропорту Рузине. Едва от-
крылся люк, десантники один за другим спрыгивали на полосу и сразу в сто-
рону, не мешая самолету вырулить и подняться, уступая полосу другим са-
молетам, летевшим вслед. Ротный Дорохин поставил задачу: занять огневой
рубеж вдоль шоссе от аэродрома к центру Праги. Полк стал рыть окопчики
по обе стороны дороги, занимая оборону. Окоп от окопа в трех шагах. В око-
пах установили СПГ (станковые противотанковые гранатометы), их уже до-
ставили очередными воздушными рейсами. В каждом взводе был ручной
гранатомет. Нефедов приготовил противотанковую гранату. Предупредили:
работать бесшумно. Недавно чехословацкая танковая армия здесь прошла на
учения, и если десантников засекут, придется повернуть обратно. А в это
время к Праге приближалась советская танковая армия, вышедшая из ГДР.
«Честно говоря, мы чуть своих не перестреляли. Хотя перед вылетом нам
сказали, что свои с белыми полосами на броне и на башнях, но в темноте по-
пробуй разглядеть. Колонна наших танков появилась в четыре утра. Я лежал
и подсчитывал: примерно сотня танков и бронетранспортеров. Они шли с
включенными фарами».
Часов в пять утра, когда рассвело, ротный передал приказ: любыми
средствами добираться до центра Праги к Вацлавской площади, присоеди-
ниться к десантникам, уже занявшим Генеральный штаб чехословацкой ар-
мии. «Они вошли в город, пока наш лежал в оцеплении. Десантники выходи-
ли на дорогу, запрыгивали в проходящие мимо чешские грузовые машины.
Офицер садился рядом с шофером, и вперед. Если шофер не соглашался, мы
отбирали ключи от машины и неслись сами. Чаще всего, чехи отдавали клю-
чи добровольно. Одна машина попыталась проскочить мимо, не останавли-
ваясь. Десантники открыли огонь по баллонам. Другие машины стали оста-
навливаться безоговорочно, шоферы сами протягивали ключи».
В десять утра у здания Генерального штаба десантников окружили мо-
лодые чехи, пытались передать листовки. Кричали: «Зачем вы нас оккупиру-
ете? Что мы вам сделали? Вас обманывают, у нас все в порядке. Мы никого не
звали на помощь. Не позорьте свою страну, возвращайтесь домой!» Нефедова
поразил их прекрасный русский, почти без акцента. «Я испугался мысли:
вдруг они правы? Но по пути, когда мы добирались до города, к нам подхо-
дили чехи пожилого возраста. “Спасибо, ребята, что прилетели. Иначе не бы-
ло бы больше свободной Чехословакии”, – это мы тоже слышали, врать не
буду».
Как же все должно было смешаться в голове советского ефрейтора, если
в самом чехословацком обществе не было единого понимания событий.
Весь день 21 августа десантники провели в Генштабе.
Чехословацких генералов и офицеров держали как под домашним аре-
стом. Они затевали с солдатами разговор: зачем прилетели, вас обманывают
и т.д. Десантники отвечали, как учили на политзанятиях: у вас хотят ликви-
дировать народную власть, установить буржуазные порядки, это приведет к
гражданской войне. И культурно просили разойтись по кабинетам. Был при-
каз вести себя сдержанно, оружие без нужды не применять. Они так и дер-
жались, не в пример немцам и венграм. Те проведут черту мелом по площа-
ди: не переходить, стреляем без предупреждения! Через неделю их части
вывели за город.
А десантники с людьми говорили, шутили, Один из роты, младший сер-
жант с Украины, влюбился в чешскую девушку. Хорошенькая, с короткой
челкой на лбу. Она и ее друзья приходили в расположение части. Младший
сержант был лет двадцати, она года на полтора младше. В роте любовались
ими, красивая веселая пара. Парень отпросился у командования и отправил-
ся с девушкой в советское посольство просить разрешение на брак. Они уже
не могли друг без друга. Солдаты, его ровесники, приглашенные на свадьбу,
скидывались на подарки. А из посольства позвонили командиру полка:
младшего сержанта срочно выслать на родину, в часть, где служил. Узнав о
приказе, парень ночью ушел в лес и выстрелил из автомата в грудь. По сча-
стью, пуля не задела легкие; врачи вернули десантника к жизни, под охраной
отправили домой.
Полк Нефедова возвращался из Праги на родину 21 октября. До грани-
цы ехали в чехословацких мягких вагонах. А в Чопе десантников распихали
по советским товарнякам, шестьдесят человек в каждый вагон, как телят. Но
самым большим для них потрясением было проезжать по улицам Каунаса, к
месту дислокации дивизии. «Мы возвращались как герои, а нас встречали
плакаты с осуждением. Люди с балконов кричали нам: “Оккупанты!”»
С Валерием Нефедовым мы разговаривали в Москве в августе 1989 года.
Бывший десантник при воспоминании о Праге становится растерянным,
пришибленным, мешковатым в движениях. За два месяца до вторжения, 23
июня, парашютно-десантной роте 108-го гвардейского парашютно-
десантного полка 7-й воздушно-десантной дивизии предстоял перелет из
Каунаса в Рязань для участия в показательных выступлениях на БМД перед
министром обороны. Десантников разместили на трех самолетах Ан-12. На
высоте четырех тысяч метров один из самолетов столкнулся с пассажирским