Водная часть племени после возвращения на круги своя, в глухую изоляцию должна была вернуться и к амбивалентному невротическому состоянию психики – сочетанию страха и непреодолимого влечения. То есть русалки снова принялись точить топор войны с целью реванша. Однако наличие на берегу, у основного племени огненных факелов и острых топоров вынуждает искать новое решение проблемы. При этом пути решения не ограничены лишь монотонным маниакально-депрессивным шлифованием орудий и добыванием огня. Теперь в психическом арсенале прачеловека есть опыт преодоления животного страха. И если прежние стереотипы надежды не дают искомого результата, то должна включиться программа преодоления страха. Невротическое состояние психики русалок делает именно самые страшные, жуткие вещи наиболее привлекательными. Ведь победа над собственным страхом, приручение самых опасных вещей, таких как огонь, наделяет нас магической силой, необходимой для реванша над ненавистным, но столь вожделенным врагом.
Не стоит сбрасывать со счетов и такой фактор, как проявление у сухопутного племени унаследованных от «жриц огня» агрессивности и бесстрашия. Потомки русалок также обязаны время от времени демонстрировать свою храбрость, нападая на хищников и преследуя самих русалок. Так что русалкам приходится думать и об обороне, об освоении все более отдаленных, глубоких и опасных уголков водного пространства. И если бы планы реванша остались только фантазиями, то необходимость самозащиты диктует поиски ответа на вызов времени.
Между тем именно в этой же прибрежной экологической нише обитает одна из самых жутких опасностей для любых приматов, да и для большинства людей тоже – змеи. Чтобы убедиться в этом, достаточно провести несложный эксперимент в зоопарке, обезьяньем питомнике или просто на пляже. Запустите змею и наблюдайте за инстинктивной реакцией животного ужаса. То есть для приматов змеи в воде – ничуть не менее сильный источник страха, чем открытый огонь в лесу. Поэтому нет ничего удивительного, что русалки решили приручить змей, сделать их союзниками в обороне островов и заводей. Чем больше змей, тем дальше от нашего местообитания держится агрессивный, коварный и настырный «брат по разуму».
Таким образом, утром Дня Пятого складываются мотивация и целеполагание русалок в отношении приручения змей. При этом русалки обладают достаточным разумом, чтобы планировать оборонительные действия. Что касается знания повадок змей и умения существовать среди них, то эти навыки приобретены на предыдущем этапе. Теперь же на повестке дня умение использовать змей, обвивать их вокруг деревянных копий, чтобы с диким хохотом отгонять визжащих от страха сухопутных братьев, отвоевывать у них жизненное пространство. Разумеется, такое новое знание и умение не обходится без потерь в личном составе, но результат – устрашение противника оправдывает риск.
Приручение огня и его похищение одним из вожаков «простых людей» в День Четвертый не могло не напомнить нам миф о Прометее. События Дня Пятого точно также отражены в мифе о Медузе Горгоне и герое Персее, отнявшем у злой богини ее ядовитое оружие. Так что последовательность событий необходимо повторяется – новая победа русалок и их неизбежное поражение от своих детей в следующем поколении. Остается понять, каким образом в компании божественных змей в тот же самый день оказались еще и божественные птицы? А также – каким образом дружба со змеями сделала русалок обладателями нового богатства в виде больших рыб?
В этой части мы можем только выдвинуть гипотезу: Дело в том, что змеи являются естественной добычей для многих крупных птиц. Причем в отличие от сухопутных братьев, птицы змей не боятся и легко достигают укрытий русалок. Как только русалки начали собирать змей, оберегать их, то есть устроили змеиный питомник на берегах своих островов, эта целенаправленная деятельность привлекла множество крупных птиц. Птицы, которые до этого не были интересны пралюдям, вдруг стали фактором выживания в острой внутривидовой борьбе. Попросту вдруг стали священными врагами, отнимающими предмет божественного почитания – змей. Поэтому птицы в Книге Бытия появляются утром Дня Пятого сразу после пресмыкающихся.
Соответственно, в качестве первых священных врагов, наравне с сухопутными братьями, птицы становятся объектом войны, то есть самой первой настоящей охоты. До этого охота велась только на других пралюдей, в порядке братоубийственного выяснения отношений. Причем исключительно из любви к ближнему – большой, но неразделенной. Теперь эта же психологическая программа войны с сухопутными братьями была перенесена на птиц, воспринимаемых русалками как воплощение врага. А враг у них только один - братья. Поэтому «птицы да размножаются на земле» /Быт 1, 22/.
Напомню, что наиболее важные стихи Библии имеют, в первую очередь, символическое толкование. То есть принадлежность птиц к «земле» означает принадлежность к основному племени. Русалки в силу своей невротической экзальтации искренне считают змей частью своего водного племени, а птиц – частью враждебного сухопутного племени. Однако отношение к летающей «пехоте» у «морячек» не просто враждебное, а амбивалентное. То есть жгучая ненависть смешана с любовью, диктующей внимание к каждому шагу, каждому жесту врага. К этому коктейлю добавляется еще развитой инстинкт подражания и… наши русалки начинают не только внимательно следить, но и копировать повадки своих новых братьев-птиц. Между тем крупные птицы, хотя не обязательно лебеди, имеют привычку охотиться не только на змей, но и на рыб, и на земноводных. Используя для этого острые клювы. Острые инструменты у русалок тоже есть, так что подражательный инстинкт вырабатывает умение рыбалки. Хотя сами русалки не готовы сразу перейти на рыбную диету.
Тем не менее, первое применение выловленной с помощью острог рыбе находится быстро – русалки с ее помощью приручают этих ужасных птиц, преодолевают свой страх и перед ними. А заодно приобретают новый навык и новую, более изощренную программу действий – с помощью «кнута» (копья со змеей) и «пряника» (большой рыбы). Эта новая программа действий позволит русалкам гораздо быстрее и надежнее преодолеть сопротивление «пехоты» на границе суши и моря. Тем более что сухопутные братья настроены не менее амбивалентно, и вполне поддаются дрессировке за еду. Так что сначала возобновляются ночные оргии под Луной, а затем и все племя присягает «медузе Горгоне». Впрочем, все это до тех пор, пока один из потомков «медузы» не возьмет в руки клубок змей и самолично не выловит из моря большую рыбу, которая в мифе о Персее выступает в роли «кита».