Читать интересную книгу "Упражнение на доверие - Сьюзен Чой"

изменить. Потом сделаю тебе запас сразу на неделю и напишу рецепт, чтобы ты покупала их сама. – Рассказывая, Элли, открывая баночку за баночкой, вытряхивала капсулы и таблетки всех размеров и цветов, испускавшие тревожный аромат чего-то мертвого и сушеного.

Саре вспомнились подземные пещеры под куполом древесных корней, где в детских сказках то и дело творится что-нибудь волшебное или зловещее. Элли собрала на подносе калейдоскоп чумазого цвета, который, казалось, проглотить не проще, чем кучу гравия.

– Сядь прямо, – велела она, вручив стакан воды. – Совершенно расслабь горло. Тогда будет легче проглотить.

Это был долгий и тошнотворный процесс. В капсулах находились золотые, бежевые или оливково-зеленые порошки, некоторые таблетки на вкус были как плесень или соль и высасывали влагу изо рта, будто ешь мел. Травы, минералы, полезные споры и природные элементы. Сара механически смачивала рот, клала таблетку с подноса на язык, расслабляла мышцы горла, запивала, а Элли все это время говорила неустанным переливчатым голосом:

– Я всегда твержу Карен, что парни и девушки, женщины и мужчины взрослеют на разной скорости: это медицинский факт – если взять шестнадцатилетнюю девушку, как ты, и шестнадцатилетнего парня, физически вы, может, и похожи, но химически – и помни, это химические вещества влияют на наши чувства и мысли, – шестнадцатилетняя девушка и шестнадцатилетний парень находятся на совершенно разных уровнях. Эмоционально, интеллектуально девушка опережает парня на годы. А эта штука, похожая на желе, – рыбий жир; сама знаю, вонючий, но это смазка для мозга. Очень полезно. Даже если принять только его, сразу станет легче. И правда в том, что парни так и не догоняют. Не до конца. Взять моего отца, дедушку Карен. Ему пятьдесят восемь, а он не взрослее младшего брата Карен, Кевина. Вообще-то в Кевине сильнее женственная половина, потому что в нас есть все сразу. Я только упрощаю, когда говорю о мужчинах и женщинах или девушках и парнях, ведь на самом деле во всех нас есть мужское и женское, просто большинство женщин женственные, а большинство мужчин мужественные, но это не черное и белое. Мой отец – ужасно мужественный, он как смесь животного и ребенка. Кевин опередит его в развитии уже в пятнадцать, я в этом нисколько не сомневаюсь. Но твой парень, который тебя обидел, – в нем, наверное, преобладает мужское. Я его знаю? Или это кто-то из одноклассников? О, милая, нет, не отвечай. Иногда лучше поговорить, а иногда от этого только хуже. Ложись спать.

Сара просыпалась в шесть каждое утро, неделя за неделей и за неделей. Ее голова упала – может, подбородок даже ударил по груди, – пустой стакан выпал из руки, и она почувствовала, как маленькие мягкие руки укладывают ее, выдергивают из-под нее одеяло и покрывало. Кровать еще какое-то время шуршала, лампа еще светила, но Сара уже почти ничего не чувствовала, почти ничего не видела, даже когда щелчок обрушил абсолютную тьму и движение кровати унялось, сменившись окружившим Сару давлением.

– Можно тебя обнять, милая? – послышался невозмутимый шепот Элли. – Бедняжка, так устала…

Сара действительно слишком устала, чтобы отвечать, или двигаться, или отдернуться от окутывающего объятья.

«Карен» стояла перед книжным магазином «Скайлайт» в Лос-Анджелесе и ждала старую подругу-писательницу. Бывшую одноклассницу, ныне писательницу. Это не слишком – называть ее «подругой»? Это не слишком – называть себя «Карен»? «Карен» – это не имя «Карен», но, читая имя «Карен», она знала, что имеется в виду именно она. Кого, кроме «Карен», волнует, как на самом деле зовут «Карен»? Не только никого не волнует, но и то, что это волнует «Карен», наверняка не красит саму «Карен» – так же как и многое другое в «Карен» не красит «Карен». Так что она не потребует называть настоящее имя, хоть свое, хоть чье угодно, но для протокола бы сказала, что понимает сам выбор имени. Без обид, все настоящие Карен, но это не сексуальное имя. Слишком новое для ностальгического флера, слишком старое, чтобы казаться свежим. Оно не звучит. Простое, но и то не слишком, не как «Джейн» – настолько простое имя, что выражение «простая Джейн», вопреки его смыслу, звучит, намекает на романтическую простоту: выражение «простая Джейн» вызывает улыбку. У имени «Карен» никаких таких ассоциаций нет. «Карен» – не красивая, не умная, не обманчиво простая, пока вдруг не снимет очки. «Карен» – это имя из школьного альбома, бессмысленное слово, девушка с прической как у всех и с лицом, которое не вспомнить. Меня не зовут и никогда не звали Карен, но я буду Карен. Я не мелочная. Видите – даже кавычки сняла.

Карен стояла перед книжным магазином «Скайлайт» в Лос-Анджелесе и ждала старую подругу-писательницу.

Она не мелочная, никогда не была мелочной – никогда не хватало самообладания, или же она обладала недостаточным количеством себя, чтобы позволить себе мелочность, потому что мелочность – она для тех, кому есть чем делиться. И все-таки для протокола она бы сказала, что выбор имени – этого имени «Карен», с которым она смирилась, – не единственный очевидный. Она узнает и другие имена – так же легко, как соединить линией что-нибудь в левом столбце с чем-нибудь в правом, чертя крест-накрест, как швы, сшивающие столбцы. Помните, как в детстве? Скажем, в столбце слева – картинки, а в столбце справа – слова, но пары не стоят напротив друг друга, а разбросаны, и их надо соединить. Ничего сложного. Если знаете меня – если знаете Карен – или кого угодно из них, то это не составит труда. На самом деле это даже слишком просто – из уважения к «правде»? От недостатка воображения? Хорошо или плохо, что этот код так просто расшифровать? Сара и Дэвид – те, кем они, очевидно, и должны быть, только имена изменены, да и то несильно: новые имена все равно в правильном духе, верны своим объектам, даже настолько, что необязательны; их отличие от истины настолько незначительно, что они с тем же успехом могли бы и быть этой истиной. Мистер Кингсли – тоже, очевидно, человек, каким должен быть мистер Кингсли; его новое имя тоже в правильном духе. Если его персонаж несколько и изменен, то изменения не маскируют реального человека – впрочем, что-то да маскируют. Но размаскировывать это не мне, Карен здесь не для того, чтобы разоблачать без предупреждения. Пэмми, в отличие от мистера Кингсли, – не реальный человек, а воплощение насмешек над христианством Карен. Джульетта – это воплощение восхищения христианством Карен. Джоэль – это близость Карен и Сары, отвергнутая и перенесенная на очень похожую на Джоэль реальную девушку, но с ней