Во время бега он нисколько не задыхался, дышал всегда одинаково ровно, никогда не волновался, оставался вечно спокойным и казался непоколебимым. Ничто его не раздражало и не пугало. Выражение лица разведчика не менялось ни при каких обстоятельствах, а взгляд всегда был хитрым, глаза прищуренными. Он был осторожным и внимательным.
Первяков напомнил Щукину его бывшего инструктора по рукопашному бою, который был прикомандирован в отправленную на отдых и переформировку дивизию в далеком уже сорок втором году. Там он находился специально для того, чтобы передать свои навыки бойцам из разведывательных подразделений, собранных отовсюду в период короткого и временного затишья. Первяков был подвижным, немногословным, смотрел на всех из-под низко надвинутых бровей, постоянно сопел из-за сломанного носа и буквально не сидел на месте. По характеру он был вспыльчивый и заводной. Мог резко ответить любому и норовил ввязаться в любую драку с кем угодно, независимо от габаритов соперников и их числа. Где бы солдаты ни находились, в тылу на формировании или сейчас, на вражеской территории, Первяков постоянно набивал костяшки на кулаках или ребра ладоней о стволы деревьев. Готовность к драке у него была постоянная.
Отправив на задание именно этих разведчиков, Егор сделал ставку на скорость, внимательность и рассудительность бойцов. Горячность и крайний риск в стиле бывшего старшины и Рыжего ему сейчас были не нужны.
– Разреши дорогу проверить, товарищ сержант! – обратился к нему Алексеев, видимо, недовольный тем, что остался сейчас без работы и вынужден был просто охранять подступы к временной стоянке разведчиков. – Пройдем по паре километров вправо-влево, следы срисуем, посмотрим все вокруг.
Он обвел рукой в воздухе сектор предполагаемого обхода, где на карте Егора как раз была прочерчена лесная дорога или широкая тропа.
– Валяй! Только без фокусов! – сдавленно произнес сержант и одарил Алексеева строгим начальствующим взглядом.
Тот кивнул в ответ и, махнув рукой Рыжему, через полминуты скрылся вместе с ним в лесном массиве.
– Хороша европейская зима! – не то с досадой, не то с радостью в голосе произнес Егор, осматриваясь вокруг себя. – Снег местами лежит, а не сплошным толстым ковром, как у нас. Мороз слабый. Две с половиной зимы в окопах провел. Чего только там не пережил! И замерзали, и гнили в распутицу, и тонули, и вшей пригоршнями из гимнастерок выгребали.
– Да-а, – поморщился, соглашаясь с ним, Королев.
Несмотря на вольную беседу, все оставшиеся разведчики не расслаблялись, а продолжали вести наблюдение по сторонам, охраняя подступы к месту своего отдыха и будущего сбора остальных.
Через сорок минут подал знак о себе идущий назад Алексеев.
– Есть кое-что! – сказал он, расположившись между Щукиным и Королевым. – На дороге справа фрицы когда-то заслон готовили. Три окопа для самоходок соорудили. Рядом – стрелковые ячейки для пехоты, примерно на взвод. Только не очень свежее все. Похоже, что так, на всякий случай. Как бы заранее. И следы на подходе уже подмыло. А главное, что с того места наша дорога хорошо видна. Там от пятисот метров до километра к ней. И по фронту не меньше полутора. Танковую роту остановить можно, не меньше.
– Почему решил, что окопы именно для самоходок? – строго посмотрел на разведчика Егор.
– Так широкие очень! – недоуменно ответил тот. – Танк в любом случае туда встанет. А самоходке для поворота корпуса при стрельбе места больше нужно. Башня-то у нее не крутится.
– Все верно. Молодцы! – похвалил Егор, глядя на карту, где Алексеев пальцем указывал место обнаруженной немецкой засады.
– Там и заночевать можно, командир, – добавил он. – Ямка для костерка уже есть. Огня по сторонам видно не будет. Только с воздуха. А при такой погоде ни сегодня ночью, ни завтра летать никто не будет.
– Согласен, – проговорил Егор. – Только возвращения ребят дождемся.
Рано утром, когда еле проглядывающееся из-за плотной завесы облаков солнце с трудом начало освещать землю, Егор собрал своих бойцов возле себя. Разложив на земле карту и вооружившись карманным фонариком, он сказал:
– Итак, товарищи разведчики. На текущий момент мы имеем в паре километров от нас вражеский рембат, расквартированный в польской деревне, следы от гусеничной бронетехники на земле, а именно от танков, самоходок и бронетранспортеров, а также окопы для засады в очень удобных местах, откуда по нашим наступающим по дороге войскам можно отлично бить.
Разведчики переглянулись между собой, внимая словам командира.
– Других танковых частей в радиусе до пятнадцати километров от нас, предположительно, нет. Но танки и самоходки – штуки маневренные. Полчаса, и они тут. Поэтому считаю нужным обязательно контролировать место обнаруженной засады и сделать тут свою ответную засаду на врага.
– Без противотанковых гранат? – спросил невозмутимый Борисов.
– Я не закончил! – оборвал его Щукин и после короткой паузы продолжил: – Территория польской деревни, где размещается рембат противника, толком не просматривается. Вокруг посты охраны. Что там у них внутри, можно понять либо пробравшись внутрь, либо захватив языка. Первое почти невозможно, а вот второе…
Он посмотрел на Алексеева и Рыжего. Разведчики выпрямили спины под строгим взглядом своего командира, стали еще более сосредоточенными.
– С вами пойдут Борисов и Первяков. Районом действия становится дорога, что с севера подходит к деревне. Она к нам ближе будет. Точка сбора здесь, возле засады, – поставил им задачу Егор.
Все названные молча отреагировали на приказ Щукина, кивнули ему в ответ и машинально поправили на себе часть амуниции.
– Данилин с Григорьевым охраняют это место, – посмотрел он в глаза названным солдатам. – При появлении врага в бой не вступать. Одному скрытно наблюдать, второму сообщить о появлении немцев мне или Королеву.
Задание командира, с одной стороны, выглядело до предела простым, с другой – при контакте с врагом могло стать смертельно опасным как минимум для того, кому предстоит оставаться и вести наблюдение.
– Остальные со мной будут прикрывать группу Алексеева и Рыжего, – произнес Егор. – Десять минут на сборы, и выступаем.
Получившие боевые задачи разведчики медленно разошлись, чтобы собраться перед выходом.
Через час Щукин со своим заместителем вели наблюдение в бинокли, спрятавшись на краю глубокого оврага, края которого поросли густым кустарником с плотными стеблями, хорошо скрывавшими залегших там разведчиков от взоров со стороны. Справа и слева от них вели охранение Партизан и Портной. Первого Егор специально оставил при себе как солдата, хоть немного владеющего немецким языком. Второй как никто лучше подходил тому в качестве напарника, а потому наиболее целесообразным было держать их вместе.
В бинокль Егор видел Борисова и Первякова. Они оба залегли в сотне метров от крайнего дома польской деревни, немного в стороне от немецкого КПП, что разместился по дороге на