обещанием избавить ее от замужества. С пятью миллионами можно начать жизнь заново.
Вот только никто не придет, не посоветует, она должна соображать сама. Можно было бы схватить корпе и побежать, но куда? Аманбеке говорила, что автобус до райцентра ходит только по утрам. Там на вокзал и на поезд куда-нибудь подальше отсюда. Знать бы расписание. Деваться некуда, с Тулином нужно провести еще одну ночь. Оставить корпе здесь и молиться, чтобы никто не заявился и не нашел деньги. Если только спрятать ключ, но это будет слишком подозрительно. Догадливая Аманбеке первая прибежит сюда с кувалдой Тулина и вышибет дверь. Нет, нужно сделать дубликат.
Айнагуль посмотрела на часы, затем на спящего Асхатика. До прихода Тулина оставалось достаточно времени. Она взяла сына на руки и, ловко обмотав его пеленкой, привязала к себе. Пряча зардевшееся лицо, вышла из подъезда и засеменила в сторону рынка.
Никто в поселке не называл это место рынком. Закуток с несколькими ржавыми прилавками был известен как базарчик. Под навесом маялись продавцы импортного товара, чаще всего турецкого трикотажа и китайских безделушек, совсем как родители Айнагуль. Бойкие бабушки, укутанные, несмотря на жару, во много слоев серого тряпья, напоминали воробьев. Они нависали над ведрами друг друга, как будто на глаз определяя качество сметаны или масла. Возле них нарезали круги мелкие пацаны с тощими руками и ногами, похожими на обгорелые палки. Они выпрашивали мелочь на мороженое, но в лучшем случае получали стаканчик жареных семечек или мутный леденец, который все называли петушком, хотя по форме он напоминал чайную ложку. В худшем кто-нибудь из взрослых не выдерживал, ловил сорванца за немытое ухо и, хорошенько оттаскав за него, гнал прочь.
Один пацан с разбитыми коленками, залитыми зеленкой, замер и уставился на Айнагуль. Она, конечно, понимала, как выделяется среди местных жителей, и это ее до сих пор смущало. Улыбнулась, мальчуган расплылся в ответ, обнажив поломанный наискосок передний зуб. Айнагуль огляделась, нет ли кого знакомого, и быстренько прошла в дальний угол базарчика. У самого заборчика, на котором махали рукавами кофты, на подстилке сидел дедушка, перед ним стояла табуретка с подпиленными ножками и переливалась на солнце, усыпанная бронзовыми ключами. Айнагуль воровато посмотрела по сторонам и протянула старику ключ от квартиры. Дедушка, не поднимая набухших век, буркнул про две сотни и час времени и сразу принялся за работу. Айнагуль замешкалась: если отдать мастеру двести рублей на дубликат ключа, у нее не останется денег на еду. Но тут же перед глазами возникла нарядная корпе с тайником, и Айнагуль, пожалев, что не прихватила с собой хотя бы одну пятитысячную, робко кивнула.
Она бродила между прилавками и рассматривала умопомрачительно пахнущие пирожки и чебуреки, которые не собиралась покупать. Исподтишка, как это делают люди, когда коротают время. Тут из-за спины послышался знакомый голос.
– Ойбай! Айнагуль, ты ли, дочка?
Айнагуль сначала вздрогнула, затем обернулась и расплылась в вежливой улыбке. Перед ней стояла Марина. На соседке был обширный сарафан длиной чуть выше бугристых коленей, раскрашенный под зебру. Марина переминалась с ноги на ногу, а черно-белые полосы пестрели и создавали иллюзию, что Марина то увеличивается, то уменьшается в размерах.
– Здравствуйте, – тихо проговорила Айнагуль и положила бледную руку на спинку все еще спящего Асхатика.
– А ты с кем здесь? – сощурилась Марина.
– А вот мы с Асхатиком…
– И одних вас так отпустили? – перебила Марина и лениво вытянула толстую шею, пытаясь заглянуть в личико привязанного к матери ребенка. – Неужели Тулин разрешил?
Айнагуль пожала плечами и зыркнула в сторону старика-ключника. Тот согнулся над блестящим табуретом так, что были видны только узористая тюбетейка и худые, но удивительно жилистые молодые руки. Если прищуриться, узор на тюбетейке оживал и переливался калейдоскопом.
Ключи горели и струились, будто костерок.
– Тебе нехорошо? – спросила Марина с неожиданной заботой.
– Нет, нет, все в порядке, – быстро затрясла головой Айнагуль, отгоняя иллюзии. – Просто мы пошли за продуктами, а у меня украли деньги.
– Ой, ну это наверняка эти… горохи! – Марина кивнула в сторону мелких круглолицых мальчишек.
Те, поймав ее грозный взгляд, разбежались в разные стороны, чем-то и правда напоминая горох.
– Вы только не говорите Аманбеке и Тулину.
– Что ты, конечно, не скажу, – радостно заверила Марина.
Айнагуль благодарно кивнула и по физиономии соседки поняла, что та обязательно все расскажет, приукрасит и, может быть, даже добавит что-то от себя. А значит, терять нечего.
– Марина, а угостите нас с сыном, – попросила Айнагуль, быстро глянув на сумку с покупками, и сама опешила от своей смелости.
– Да, да, конечно. А хочешь, ко мне пойдем? Я накормлю вас, – затараторила Марина так убедительно, будто кто-то посмел усомниться в ее гостеприимстве.
– Нет, нет, нам бы перекусить, а так… у нас еще дела есть, – пробормотала Айнагуль, пряча глаза и решив не заикаться про квартиру Серикбая.
– А, ну ладно. Вот, держите. Не знаю, что вам можно уже. – Марина порылась в сумке и протянула Айнагуль теплую лепешку, кусок сыра и яблоко. Потом выудила откуда-то из складок сарафана выцветший пакет и переложила угощения туда. – Вот, на здоровье.
– Рахмет, Марина. – Айнагуль взяла пакет, выдавила робкую улыбку и пошла в сторону единственного в поселке магазина, спиной чувствуя взгляд соседки.
Она не собиралась заходить внутрь. Ее интересовало то, что было с торца. Завернув за угол, Айнагуль тут же бросилась к кирпичной стене, облепленной белыми и желтыми листочками с мишурой из номеров телефонов. Рядом с написанными от руки объявлениями о продаже гаража, приеме стеклотары и вакансиях на мясокомбинате висело, подсмытое редкими дождями, расписание автобусов.
Нужный Айнагуль рейс отходил в восемь, сразу после утренней дойки коров. Она кивнула, будто стояла не перед стеной, а перед кассиром на вокзале, и посмотрела за угол: как бы снова не попасться на глаза Марине, но увидела только давешнего пацана со скошенным зубом, в задранной майке он держал яблоки и поедал одно, кривя на сторону спекшийся рот.
– Да ушла она, – сказал мальчишка со скошенным зубом так естественно, будто читал ее мысли и все это время следил за ней и соседкой.
Айнагуль кивнула и пошла в сторону ключника.
Айнагуль решила испытать дубликат ключа. Дверь поддалась не сразу. Копия, как будто более тонкая, чем оригинал, резво прокрутилась в замочной скважине и впустила Айнагуль с сыном в квартиру. Дом больше не пугал Айнагуль, наоборот, казался приветливым и светлым. Она быстренько «распаковала» Асхатика, усадила его, еще сонного, в самодельный манеж и вложила в пухленькую ручку марлевый мешочек с лепешкой внутри. Малыш жадно впился деснами в угощение.
До приезда Тулина Айнагуль кое-как успела закончить уборку. Без того тесная прихожая теперь была заставлена пакетами с мусором. Тулину это не понравилось. Он недовольно цыкнул и отвесил