Из просторной прихожей Платон провожает меня в такую же по размерам ванную комнату, чтобы помыть руки.
– Вот это простор, да здесь жить можно, – говорю и оглядываюсь я.
Вместо привычной ванны здесь стоит большая джакузи, в другом углу душевая кабина, шкафы и при всём этом ещё достаточно места.
– Не знаю, зачем такое, я не люблю, – пожимает плечами Платон, отходит к раковине и включает воду.
– Почему? Здорово же, много места.
– Зачем в ванной много места? – усмехается Маркелов. – Неуютно, а зимой здесь ещё и прохладно, приходится ставить обогреватель.
– Ну вот, чтобы руки можно было вместе помыть и не толкаться.
– Вернёмся домой, проверим, хватит ли нам места в нашей ванной, – улыбается Платон и выдавливает в мои ладони жидкое мыло.
После мытья рук мы наконец-то спускаемся в кухню-столовую. Необычно то, что именно спускаемся. Кухня находится не совсем в подвале, где-то на полметра ниже уровня порога. И четыре широкие ступеньки помогают нам их преодолеть.
Сразу после лестницы в глаза бросается рыжая кошка, занявшая собой всё немаленькое кресло, стоящее в углу. Она нас совсем не замечает, спит свернувшись громадным клубком, завернув голову так, что ушей не видно.
– Это Каналья? – уточняю я, хотя сомнения здесь лишние.
– Да, она, – с улыбкой отвечает Арина Дмитриевна, суетясь возле стола.
– Это же порода, мейн-кун?
– Она самая.
– Никогда вживую не видела.
– Просто у нас папа всегда мечтал о собаке, но ритм жизни не позволяет. А Каналья с Китом, по габаритам за собак сойдут, – объясняет Платон, помогая мне сесть за стол.
К готовому ужину как раз успевает вернуться Максим Олегович. Папа Платона проходит на кухню с большим коробом из пенопласта и встречает нас радостной улыбкой.
– Ого! Какие гости! Жених и невеста, тилли-тилли-тесто!
– Привет, пап. Но там наоборот, сначала тесто, потом жених и невеста.
– Здравствуйте. – Я едва успеваю поздороваться, меня почти перебивает Арина Дмитриевна.
– Ой, а то я тебе не говорила, что они у нас пару дней поживут, пока у них ремонт, – фыркает она и с недовольством смотрит на коробку в руках мужа.
– Говорила, наверное, когда я занят был, а когда я занят, я никого не вижу и не слышу. Это вы, женщины создания исключительно уникальные, можете два дела одновременно делать, нам, мужикам, такое не дано.
– И это мне говорит человек, который умудряется мочить своих драконов, в эту же минуту смотреть Балабола и ещё читать газету успевает, – разводит руками Арина Дмитриевна и смешно закатывает глаза.
– Это вынужденная мера, в сутках мне мало часов, я всё должен успеть! – отрезает Максим Олегович и наконец-то ставит короб на стол.
– Только не говори, что у тебя там рыба, – меняет тему Арина Дмитриевна.
Они так мило спорят, что я невольно начинаю улыбаться.
– У меня там рыба, лишнюю привезли, – отвечает папа Платона и ехидно посмеивается над недовольством жены.
– И куда её? У меня в холодильнике места нет!
– Я её на стейки порежу и заморожу, а можно замариновать и завтра на гриле пожарить. Ммм? Вы как? – Максим Олегович смотрит на нас вопросительно, я тут же киваю.
– Можно, – соглашается и Платон.
– Вот и маринуй, потому что морозить её нам негде, вся морозилка забита. Надо бы ревизию сделать, – тяжело вздыхает Арина Дмитриевна, на что у её мужа то же находится ответ.
– А я тебе говорил, давай ларь домой возьмём. Сейчас бы так рыбину заморозили, и всё.
– Не надо нам ларь, я в холодильнике за морозилкой следить не успеваю, а ты на меня ещё ларь повесить хочешь? Иди на фиг! Руки мой иди, ужин готов, – тараторит Арина Дмитриевна и Максим Олегович её слушается.
Он разворачивается на пятках и вроде бы направляется к выходу, но делает резкую смену траектории движения и начинает ворковать со спящей кошкой.
– Моя девочка, лежит тут такая спит, папку не встречает, зёвушка-дрёмушка. – Максим Олегович ласково поглаживает Каналью и даже присаживается на край кресла, и всё пространство заполняется громким тарахтением.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Каналья Виннипуховна начинает мурлыкать и это, наверное, слышно было бы даже будь мы в другом конце дома.
– Ещё бы! Она у меня со стола кусок мяса стащила, переваривает теперь, – по-доброму возмущается мама Платона, на что Максим Олегович лишь одобрительно смеётся.
Рад за свою кошку, что ей удалось совершить кражу провианта.
– Она так мурлычет, словно за окном трактор стоит, – восхищаюсь я.
– Большой кошке громкое мурчало, – смеётся папа Платона.
– Ну ты руки мыть идёшь?! Мы без тебя ужинать сядем! – возмущённо угрожает Арина Дмитриевна и Максим Олегович, не без труда оторвавшись от кошки всё же уходит.
Дожидаемся отца Платона, и Арина Дмитриевна достаёт из духовки запечённое мясо с овощами. Она, красиво, совсем по ресторанному раскладывает дымящееся и вкусно пахнущее блюдо по тарелкам. Так аппетитно и празднично для меня, хотя это обычный будний день.
– Ой, – вздыхает Максим Олегович оглядывая стол и добавляет: – Приятного нам всем аппетита!
– Спасибо, приятного, – быстро отвечаю я и хватаюсь за вилку словно оголодавшая. Хотя я и правда хочу скорей поужинать, обед ведь на работе пропустила.
– Уля, а родители твои будут на свадьбе? Я же правильно поняла, что ты не местная? – уточняет Арина Дмитриевна и я замираю с вилкой в руке, подцепив кусочек нежного мяса.
– Из Уссурийска. У меня только мама. Но она, наверное, не сможет приехать. Хозяйство у нее там.
– А ты у неё спрашивала? – хмурясь уточняет Платон, а мне ему ответить нечего.
Я не то что не спрашивала, я её даже ещё не сообщила. Да что там! Она даже не в курсе, что я ушла от Кирилла. Какое счастье, что у этого идиота не было её номера, а то уже бы и ей, наверное, позвонил и просил меня через неё к нему вернуться. И мама бы могла встать на его сторону, ведь про его выходки она ничего не знает. Я никогда ей не рассказывала про это.
– Да. Лучше один раз быстро позвонить и спросить у неё. Тогда ты точно будешь знать, чем долго думать за маму, что она не сможет, – поддерживает сына Максим Олегович.
– Хорошо, я ей обязательно позвоню, но скорей всего её не будет. Зимой она дом не оставит, его топить нужно.
– А соседку попросить? Друзей? Ну на крайний случай можно человека нанять. Как подработка, пришёл два раза в день, затопил печку и ушёл.
– У неё ещё куры и козы, – возражаю я, сразу с мыслью, что желающих заниматься ещё и живностью не найдётся даже за деньги.
– Всё равно надо позвонить. Безвыходных ситуаций не бывает, – настаивает Платон.
– После ужина можно? – спрашиваю и чуть ли не тычу в нос Платону эту вилку с мясом, гляжу на него голодными глазами.
– Да хоть завтра, – усмехается Платон.
– Оставьте её в покое, пираньи! Дайте человеку поесть, напали! – заступается за меня Максим Олегович, чем вызывает смех у сына и жены.
– Ты сам же и напал. Позвонить надо, позвонить, – передразнила мужа Арина Дмитриевна и улыбнувшись, кивнула мне на вилку. – Уля, пробуй, пожалуйста.
Я отмираю и наконец-то отправляю мясо в рот. От голода так быстро проглатываю кусок, что даже не успеваю понять вкуса. Только то, что оно очень нежное и сочное.
– Вкусно?
– Очень!
Ужин проходит за весёлой беседой, и после него Платон ведёт меня в комнату, прихватив из прихожей сумку с нашими вещами.
Наше временное жильё довольно уютное. Светлые стены, шторы в пол и на полу мягкий ковёр персикового цвета, а кровать такая огромная, что на ней можно не только спать, но и сплясать.
– Поваляемся? – предлагаю я, с разбегу запрыгнув на кровать, прокрытую мягким покрывалом в цвет ковра.
– Мы хотели маме твоей позвонить, – напоминает Платон, глядя на меня с прищуром.
– Поздно уже, разница во времени, она спит давно.