– Романова, ну вот что ты ко мне пристала со своим платьем? Ты сама хотела, чтобы я замуж за Платона вышла, я выхожу.
– Ну кто так делает?! Кто?! Надо всё организовать, когда вы всё успеете? Весна прекрасное время для свадьбы, кто зимой женится?
– Мы с Платоном. Или ты хочешь, чтобы я передумала?
– Я хочу быть на свадьбе подруги не хуже других! – заявляет Дарья, гордо вздёрнув нос.
У меня же заканчиваются аргументы, и я кладу голову на стол, подложив под лоб ладошки. Напрягаю мозги, хочу ответить один раз и так убедительно, чтобы Романова больше не приставала ко мне со своим платьем и диетами. Возможно, это нечестно по отношению к ней, но я просто уже не могу об этом слушать. Осеняет меня здравой мыслью внезапно, когда я перечисляю в голове, что нам с Платоном действительно нужно успеть организовать.
– Точно! Дашенька, а мама невесты? – задаю наводящий вопрос, поднимая голову от ладоней.
– Что мама невесты? – переспрашивает Романова с тревогой в взгляде.
– Мама невесты на свадьбе же лучше твоего платья? У меня мама только в декабре сможет приехать. Потом рассада, коза разродится. Ну, понимаешь? – спрашиваю и смотрю с надеждой на Дашу.
– Ну, мама, мама – это святое, – сдаётся подруга и даже немного краснеет.
– Да ладно тебе. Колись давай, что у тебя с Кольцовым? – интересуюсь, расплываясь в дурной улыбке.
– Не понимаю о чём ты, – фыркает Даша. – Пойду я. Работать мне надо.
– Иди, иди, – вздыхаю я, радуясь тому, что она хотя бы со своим платьем успокоилась.
20
Декабрь
Время в подготовке к свадьбе пролетает очень быстро. Оглянуться с Платоном не успеваем, а нам уже нужно ехать на вокзал и встречать мою маму. Свадьба уже через три дня, потом короткое свадебное путешествие в Париж. Всего пять дней, потому что работу никто не отменял. Если я ещё могу взять стандартный отпуск, то Платону такая функция недоступна и он меня уже предупредил, что будет работать и там.
Трудоголик.
Но любой трудоголик лучше, чем игроман. Последний, не вовремя помянутый, кстати, исчез из нашей жизни. Видимо, Стас передал Белову мои слова и больше я его не видела и не слышала о нём ничего.
– Так как всё же лучше? Сначала поужинать, а потом Веронику Марковну в гостиницу? Или всё же пусть с дороги передохнёт, душ примет, а потом подхватим её на ужин? – спрашивает Платон, не отвлекаясь от дороги.
– Я не знаю, это надо у мамы спрашивать.
– Ну а ты бы как поступила? – интересуется Платон, мельком смотрит на меня с улыбкой.
– Я бы вообще всё перенесла на завтра. Отдохнула бы, а потом знакомилась бы с новыми родственниками.
– Тогда так и поступим. Я тебя с мамой в гостинице оставлю, вы пообщаетесь, поужинаете вместе, а со мной и моими уже завтра. Знакомства, все дела.
– Хорошо, – радостно соглашаюсь я, ведь для меня это лучший вариант.
Побыть с мамой, которую так долго не видела, да ещё и наедине, это то, что доктор прописал.
На вокзале не многолюдно, да и машин немного. Платон паркуется ближе к входу и к нашей машине тут же подходит мужчина.
– Брат, ты чей будешь?
– Я не таксист, я тёщу встречаю, – смеётся Маркелов.
– Очень сочувствую, но по-братски прошу, переставь машину, здесь наши клиенты с чемоданами туда-сюда, а ты место хорошее занял. Вон там встать можно, – мужчина указывает нам на парковку в другой стороне.
Не совсем далеко от выхода с вокзала, но не так уж и близко.
– Мама с гостинцами будет, – шёпотом предупреждаю я, зная, что это не один десяток килограмм тащить, а наш небольшой вокзал не оснащён функцией тележек с грузчиками.
– Разберёмся, – вздыхает Платон и отъезжает туда, куда нам указал мужчина.
– Угу, или надорвёмся, – бурчу я, от злости, что мы вынуждены будем теперь надрываться из-за чужого бизнеса.
– Это ты просто злая или потому что голодная? – смеётся надо мной Платон и выходит из машины.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
И я выхожу из машины, а поравнявшись с Платоном, отвечаю ему:
– Я не злая, хотя и голодная. Просто ты рискуешь заработать грыжу вместо Парижу.
– Парижу ничего не угрожает, всё будет. Для начала надо оценить масштабы бедствия. Потом уже будем решать.
– Ну-ну. Так, мамин поезд должен прибыть через две минуты, – объявляю я, посмотрев на часы.
Меня начинает ощутимо потряхивать. Я так нервничаю, что аж тошно становится.
Мы с Платоном узнаём на какой путь прибывает нужный нам поезд и спешим туда.
– Какой вагон? – на ходу уточняет Платон, когда мы уже встречаем прибывающий поезд.
– Пятый, а нумерация с хвоста, – отвечаю я и торможу.
Мимо нас уже медленно проплывает седьмой вагон и поезд останавливается напротив нас как раз с пятым. Только проводник открывает дверь вагона, и я вижу маму. Сначала хорошо, а потом всё хуже, потому что глаза застилают набежавшие слёзы от радости встречи.
– Доча! – смеётся мама и вот я уже в её объятиях, целуемся, радуемся.
А от неё так пахнет родным краем, домом и детством, что я ещё пуще начинаю рыдать. Пока заливаемся с мамочкой крокодильим слезами Платон успевает спустить неподъёмные мамины сумки и найти себе помощника.
– Дамы, за нами! – командует Платон и идёт к переходу, подхватив одну из сумок.
– Какой он у тебя, – с улыбкой одобряет мама и ещё раз целует меня в щёку.
Шмыгнув носом, я утираю щёки от слёз и повисаю у мамы на руке, и мы бредём с ней к переходу, так же медленно, как отъезжает поезд, на котором она приехала.
Платон рассчитывается с помощником, грузит сумки в багажник и мы садимся в машину. Я с мамой на заднем еду в обнимку и уже заранее за душу берёт тоска. Мама здесь всего на три дня если не считать сегодняшний вечер, а потом снова не увидимся чёрт знает сколько.
– Мамуль, я с тобой сейчас в гостиницу, поужинаем вместе, а потом ты отдохнёшь. А с родителями Платона завтра встретимся. Познакомитесь.
– Хорошо. Но, может быть, всё же не стоит гостиницу? Это же всё так дорого. Я могу на кухне спать, если места нет. Матрас надувной можно купить, они не должны быть дорогими. Всяко дешевле гостиницы, – говорит мама с переживанием о наших финансах, но спонсор за рулём лишь улыбается.
– Вероника Марковна, место есть. Пятикомнатная квартира у нас, но вам будет лучше в гостинице.
– Ого, а ты не говорила, – мама испуганно посмотрела на меня, видимо, однушка у неё в памяти осталась от Белова.
– Как-то к слову не пришлось, – оправдываюсь я.
– В своём номере будете сами себе хозяйка, готовить не надо, у вас завтрак на все дни оплачен. С обедом и ужином решим. Лучше с Улей подольше пообщаетесь.
– Спасибо большое, Платон! И всё равно неудобно мне! У вас же траты такие, свадьба всё же.
– Перестаньте, жаль, что вы на три дня всего к нам смогли приехать. Перебирались бы насовсем. Можно квартиру организовать.
– Ой! Что вы! У меня хозяйство, могилы, никуда я не переду. Даже не уговаривайте! Сами приезжайте на сколько хотите, внуки будут, и их привозите, но сюда не перееду! – твёрдо сказала мама, махнув рукой.
– Ясно, ясно, – соглашается Платон с неким одобрением.
– Мамуля! – протянула я и ещё крепче обняла свою маму, на что была поцелована в макушку.
– Кстати! А чего это ты без шапки?! – возмутилась тут же родительница.
– Вот, скажите ей, а то я устал говорить. Капюшон даже не накидывает.
– Я на улице в общей сложности успеваю побыть в день минут десять, а в машине мне в шапке жарко, потом причёска жуть! А вот сам то? Мама, ну а он что?
– А что я? – удивляется Платон, проверяя в зеркале наличие кепки на его голове.
– Уши голые!
– Это да. Отит может быть, – замечает мама.
– Вот! А у меня уши волосы прикрывают, а ты свои морозишь!
За обсуждением и в споре о головных уборах мы добираемся до гостиницы, и Платон выходит помочь маме с сумками.