я как соло-гитарист “Мотыльковой колбасы” в музыке разбираюсь. – Кэмерон еще не успевает договорить, а уже жалеет, что открыл рот. Надо ж было такую хрень ляпнуть.
– “Мотыльковой колбасы”? Той самой “Мотыльковой колбасы”?
– Вы… слышали о нас?
У Кэмерона отвисает челюсть. Их последний сингл скачали больше сотни раз, и они-то думали, что все эти люди – завсегдатаи “Деллз”, но, может, одним из них был Рыжая Борода. Да Брэд просто обалдеет, когда узнает, что кто-то слушает “Мотыльковую колбасу” за тысячу миль от Модесто. Он наверняка даже будет умолять Кэмерона возродить группу.
Рыжая Борода серьезно кивает:
– Я ваш большой поклонник.
– Ух ты, – говорит Кэмерон, на этот раз у него действительно нет слов.
– Ой, не делай ты такое лицо. Теперь мне прям стыдно. – Щеки Рыжей Бороды становятся чуть ли не такого же цвета, как борода. – Я ж тебя подначивал.
– А-а… – говорит Кэмерон, краснея.
– Так ты не шутил. Что это за название такое – “Мотыльковая колбаса”?
Идиотское название.
Рядом с ними возникает Таннер.
– Фирменное блюдо.
С равнодушным вздохом он ставит на стол овальную тарелку с горой картошки фри. Где-то под ней предположительно прячется сэндвич. Пахнет невероятно вкусно.
– И? – Рыжая Борода свирепо смотрит на Таннера.
– И… приятного аппетита?
Рыжая Борода сердито фыркает.
– А кофе где?
Кэмерон поднимает руки:
– Да ладно вам.
– Нет, не ладно. – Ноздри Рыжей Бороды раздуваются. – Клиент заказал черный кофе? Так иди и приготовь! – Потом он поворачивается к Кэмерону: – Прости.
Таннер с угрюмым видом плетется на кухню – надо полагать, чтобы все-таки приготовить кофе. Кэмерон надеется, что пацан в него не плюнет.
– Ну, кофе тоже за счет заведения. Не буду мешать. Приятного аппетита. – Рыжая Борода поднимается с дивана. – Удачи в поисках отца.
* * *
Выходя из магазина, Кэмерон щурится от сероватого света. Как небо может быть одновременно пасмурным и слепящим? Он шарит в кармане в поисках солнечных очков и, возможно, именно поэтому не замечает, что с кемпером что-то не так, пока не доходит до середины парковки.
Машина кренится на один бок.
– Нет. Нет, нет, нет, – стонет Кэмерон, торопливо обходя кемпер сзади и обнаруживая именно то, чего он боялся, – полностью спущенное колесо с пассажирской стороны. – Да твою ж мать! – кричит он и пинает диск, больно ударившись большим пальцем ноги.
Морщась, он садится на бордюр. После оплаты эвакуатора и замены шины денег останется совсем мало. Он снова проверяет телефон, чтобы посмотреть, не звонили ли из “Джойджет” с последними новостями о его багаже. Ничего, кроме сообщения от Элизабет: “Как дела, Кэмеврун?”
– Хреново. Даже хуже, чем хреново, – бормочет он самому себе. И тут, к своему стыду, замечает с другой стороны парковки владельца магазина, который стоит на пороге и смотрит на него; ладонь приставлена ко лбу козырьком, рыжая борода развевается на ветру.
– Похоже, тебе нужно протянуть руку помощи? – Рыжая Борода приближается к Кэмерону. Останавливается перед ним и в самом буквальном смысле протягивает руку: – Кстати, меня Итан зовут.
– Спасибо. – Кэмерон отвечает на рукопожатие и идет за ним обратно в магазин.
1322-й день в неволе
Мне нравятся отпечатки пальцев, но это уже перебор.
Она не приходила убирать три дня. Стекло стало жирным и склизким. Полы тусклые и все покрыты грязными следами. Это нехорошо.
Вы же знаете, что у меня три сердца, да? Это должно казаться вам странным, учитывая, что у людей и большинства других живых существ сердце только одно. Хотелось бы мне претендовать на более высокий уровень духовного бытия благодаря многочисленности своих органов кровообращения, но, увы, два из моих сердец, по сути, отвечают только за легкие и жабры. А вот третье называется “системным сердцем”, и оно питает все остальное.
Я привык к тому, что мое системное сердце останавливается. Оно прекращает работать, пока я плаваю. Это одна из причин, по которой я обычно избегаю большого главного аквариума: там надо слишком много плавать. Ползание гораздо мягче воздействует на мою кровеносную систему, но дно главного аквариума, хотя и изобилует деликатесами, патрулируется акулами. Долгое плавание утомляет меня, так что, полагаю, можно сказать, что я хорошо приспособлен к жизни в маленькой коробке.
Люди иногда говорят “у меня замерло сердце”, чтобы выразить свое удивление, потрясение, ужас. Сначала это сбивало меня с толку, потому что мое сердце замирает, и причем надолго, каждый раз, когда я плаваю. Но когда уборщица упала со стремянки, я ведь не плавал. И все-таки оно пропустило удар.
Я надеюсь, что она вернется, и не только из-за грязи на стекле.
Зеленый купальник
Ночь, когда погиб Эрик, пришлась на среду.
В 1989 году каждую среду днем в культурном центре Соуэлл-Бэй проходили занятия танцевальным фитнесом в джазовом стиле, и Това редко их пропускала. Под спортивные штаны она надевала изумрудный гимнастический купальник, облегавший ее стройную тридцатидевятилетнюю талию. Уиллу нравился этот купальник; он всегда говорил, что цвет подходит к ее глазам.
В ту среду она пришла домой и начала снимать спортивную одежду, собираясь, как обычно, принять ванну, но Уилл ей помешал. Летнее солнце проникало в окно спальни, окутывая их секс головокружительным сиянием. “Только подумай, – сказал Уилл, улыбаясь, когда они лежали на простынях, отбросив смятое одеяло к изножью кровати. – Скоро дом все время будет в нашем полном распоряжении”.
Осенью Эрик должен был поступить в Вашингтонский университет. Где он был в тот день? Това до сих пор не знает. Полиция неоднократно спрашивала ее, но все, что она могла им сказать, – что он, скорее всего, гулял с друзьями. Естественно, он всегда гулял с друзьями, ему же было восемнадцать. Това перестала внимательно следить за тем, с кем и когда он встречается, еще пару лет назад. Он был хорошим ребенком. Прекрасным ребенком.
Зеленый купальник в тот день так и не попал в корзину для грязного белья. Остался висеть на подлокотнике чарльстонского кресла в углу гостиной, куда Уилл бросил его, когда снял с жены. На следующий день, после того как Уилл и Това сообщили, что Эрик так и не вернулся с вечерней смены на причале, и к ним в дом явилась полиция Соуэлл-Бэй, купальник все еще висел там и портил вид чисто прибранной комнаты. Неофициальная часть протокола.
Това помнит, как смотрела на зеленый купальник, пока полицейские разговаривали между собой. Она тогда еще не думала, что это все может быть правдой. Эрик у друга. Спит на чьем-нибудь диване. Забыл позвонить. И с хорошими детьми такое время от времени случается, правда же? Даже с прекрасными