Читать интересную книгу Огненные рейсы - Евгений Иванович Цымбал

корвета взял курс к берегам Египта.

— Как же это понимать, товарищ помполит? — спрашивали Чекурду моряки. — Там, где было всего труднее и опаснее, мы шли одни, а здесь с охраной?

— Ну, здесь тоже небезопасно, — возразил Чекурда, — сами видели, сколько мин с английского корвета расстреляли.

За ходом операции по переводу танкерного флота из Черного моря на Дальний Восток внимательно следили советские представители в Турции. Ведь именно здесь, в районе Босфора и Дарданелл, а также у южных турецких берегов, были наиболее опасные участки для плавания наших судов. Да и местная администрация нередко чинила препятствия, создавая дополнительные трудности нашим морякам.

Это хорошо видно из докладной записки капитана первого ранга К. К. Радионова от 15 января 1942 года. Он, в частности, писал, что «начальник таможни и полиции Стамбула до сих пор еще не разрешает погрузить продукты на танкеры и перевезти несколько человек с одного танкера на другой согласно заявке нашего консульства от 13.1.42 г. Выход «Туапсе» поэтому задерживается».[83]

В результате только 21 января 1942 года, после долгих проволочек, танкер «Туапсе» удалось вывести из Дарданелл в Эгейское море.

Капитан Владимир Иванович Щербачев, полагаясь главным образом на собственный опыт, уверенно повел свое судно дальше.

Используя темные и длинные зимние ночи, моряки танкера «Туапсе» постепенно преодолевали опасные зоны у островов Миос, Родос и других итальянских военных баз и ушли к Кипру.

Плавание советских танкеров в прибрежных турецких водах затруднялось анархическим поведением местных гарнизонов.

Пограничники без всякого повода неоднократно подвергали ружейному и пулеметному обстрелу экипажи наших нефтеналивных судов.

3 февраля 1942 года советский посол в Анкаре получил из Стамбула телеграмму. В ней сообщалось, что танкер «Сахалин» трижды обстреливался турками с берега во время стоянок в пустынных бухтах вне запретных зон.[84] Буквально через день пришел новый тревожный сигнал. Советские моряки ставились в известность о том, что «итальянцы держат в Додеканезе 6—7 подводных лодок, 2 старых миноносца, авиацию, торпедные катера. Главная база — Лерое. Авиация, торпедные катера частично базируются на Родос. Каждую неделю миноносец обходит все острова до Митилены. В Афинах 8 немецких подводных лодок».[85]

Поскольку предполагалось, что операция будет продолжена и через Дарданеллы пойдут остальные танкеры, как это планировалось, советские дипломаты принимали меры для устранения тех затруднений, которые моряки встречали в турецких территориальных водах.

С этой целью советский посол в Анкаре С. А. Виноградов еще 2 января 1942 года посетил министра иностранных дел Турции. Последний в беседе указал, что ему известен факт потопления танкера «В. Аванесова», но еще не установлено, где он был потоплен, в турецких территориальных водах или вне их.

— Если будет доказано, — заверил министр, — что танкер потоплен в наших водах, то турецкое правительство заявит протест.

Одновременно министр выразил удивление, что но выходу из Дарданелл танкер освещался прожекторами с турецкого берега и обещал заняться выяснением этого вопроса.

В тот же день советское посольство почтой известило правительство Турции о потоплении танкера «В. Аванесов» в турецких территориальных водах.[86]

Немного позже посол СССР в Турции информировал военно-морского атташе Радионова, находившегося в Стамбуле, об операции по переброске танкеров. Он сообщил, что б февраля 1942 года беседовал с главой турецкого правительства Нуманом Менеменджиоглу о том, чтобы наши танкеры впредь могли свободно заходить в пустынные бухты, расположенные вдоль южного турецкого побережья.

Премьер-министр ответил, что он изучит этот вопрос, и если благополучное разрешение его не затронет турецкого нейтралитета, то он даст необходимые указания местным властям. Он обещал также подумать над тем, чтобы обеспечить конфиденциальность этого мероприятия, если наша просьба будет удовлетворена.[87]

Однако этот вопрос вскоре был снят с повестки дня. Советское правительство сочло необходимым приостановить перевод части черноморских танкеров на Дальний Восток.

Это вызывалось, во-первых, тем, что фашистская Германия приняла ряд мер для дальнейшего укрепления своих вооруженных сил на Средиземном море. Так, весьма осведомленный корреспондент английской газеты «Дейли мейл» сообщал из Мадрида, что немецкий адмирал Редер во время встречи с итальянским адмиралом Риккарди предъявил ему требования Гитлера о том, что до начала нападения на Мальту итальянские корабли должны быть переданы в распоряжение германских морских офицеров. Редер также сообщил, что в район Средиземного моря направляются германские штабные офицеры, которые должны находиться на всех итальянских кораблях. Они должны установить взаимодействие между итальянским флотом и военно-воздушными силами держав «оси».[88]

Наряду с этим Советское правительство получило информацию о напряженной внутриполитической обстановке, которая сложилась в Турции.

Во-вторых, изменилась обстановка как на всем советско-германском фронте, так и на черноморском театре. Гитлеровцы потерпели сокрушительное поражение под Москвой. Советские войска высадили в Керчи и Феодосии десант, что значительно укрепило положение осажденного Севастополя. На Керченском полуострове был образован Крымский фронт. Для бесперебойного снабжения этих войск потребовалось большое количество не только сухогрузных, но и нефтеналивных судов. Учтя все эти обстоятельства, правительство предложило наркому Военно-Морского Флота Н. Г. Кузнецову задержать в черноморских портах некоторые танкеры, предназначенные-для переброски через Босфор.

Узнав о том, что переброска танкеров в Средиземное море приостановлена, английский адмирал Хорвард Келли направил 16 февраля 1942 года из Анкары в Стамбул письмо советскому военно-морскому атташе.

«Дорогой капитан Радионов!

...На наших офицеров большое впечатление произвел высокий уровень дисциплины и сработанности экипажей. Это в особенности было отмечено на судне «В. Аванесов» в момент гибели его в результате торпедирования подводной лодкой, несмотря на все меры предосторожности, принятые капитаном и находившимся на борту этого судна британским офицером. Благодаря прекрасной организации и усилиям, проявленным капитаном при этом, не погиб ни один человек. Прошу передать капитану мое соболезнование по поводу гибели его судна, происшедшей, безусловно, не по его вине».[89] 

Операция закончилась только для тех советских судов, которые не успели пройти через проливы. Среди них был и танкер «Вайян-Кутюрье», получивший предписание вернуться в Черное море, приняв на борт начальника экспедиции И. Г. Сырых. А ледоколу «А. Микоян», танкерам «Туапсе» и «Сахалин» предстояло длительное плавание к советским дальневосточным портам.[90]

Однако возвратимся к событиям, которые разворачивались в это время на черноморском театре военных действий.

ОГНЕННЫЕ РЕЙСЫ

ЗАРЕВО НАД СЕВАСТОПОЛЕМ

В ставке вермахта били тревогу. Поздним осенним вечером 16 октября 1941 года Гитлер по прямому проводу вел разговор со специальным поездом, стоявшим в Выгоде. Здесь, на небольшой железнодорожной