Он издал безрадостный смех.
— Это довольно иронично, учитывая наши отношения, если их можно так назвать.
— Это иронично, не так ли? — Я наконец повернулась, чтобы посмотреть на него. Он прислонился плечом к окну, лицом ко мне. Его глаза были ярко-голубыми в солнечном свете, мерцая и скрывая что-то более темное.
Кем был человек за этой маской?
— Но я не собираюсь причинять тебе боль. Это никогда не было моей целью. Я только пыталась расквитаться с тобой.
Мы с Мэддоксом играли в кошки-мышки. Это раздражало, но было безвредно.
Он склонил голову набок.
— Значит, ты хочешь сказать, что не причинишь мне вреда, если я сначала не причиню тебе вреда? — спросил он грубым, хриплым голосом.
— Да, это справедливо. Если ты причинишь мне боль, я заставлю тебя пожалеть об этом.
— Ты первая девушка, которая не упала мне в ноги и не умоляла трахнуть.
— Кем это меня делает?
Он ухмыльнулся, по-волчьи.
— Моей добычей.
Я рассмеялась, вместо того чтобы обидеться, как два месяца назад.
— У тебя однонаправленный ум, Коултер.
— Ты водишь круги вокруг моей головы, Гарсия.
Это было… признание?
Я попятилась от него.
— Бабушка будет ожидать, что мы вернемся к работе через две минуты.
Развернувшись, я хотела уйти, но остановилась. В животе у меня сжалось, мучительное ощущение, что я собираюсь сделать что-то чертовски глупое. Но я не могла остановиться. Я всегда была девушкой, которая планировала заранее, никогда не делала ничего настолько… безрассудного. После того, как жизнь ударила меня по лицу и оставила шрамы, я поклялась, что никогда не буду глупой.
Всегда под контролем.
Всегда осторожна.
Но, очевидно, безрассудные привычки Мэддокса передавались и мне.
Я вернулась к Мэддоксу, стоявшему всего в футе от меня. Так близко, что я чувствовала его тепло.
— Знаешь что? Я думаю, что мы с тобой можем быть действительно хорошими друзьями, — объявила я, слова вырвались наружу прежде, чем я успела себя остановить.
Ага. Глупо, да?
Его глаза расширились, прежде чем он усмехнулся.
— Как мое желание залезть к тебе в трусики равняется тому, что мы хорошие друзья? — Он посмотрел на мою руку, протянутую между нами. — И ты действительно ждешь рукопожатия?
Черт возьми, о чем я думала?
Жар обжег мои щеки от смущения.
— Я пытаюсь быть вежливой сейчас, — сказала я сквозь стиснутые зубы. — Я просто думаю… если мы так хорошо умеем быть врагами, представь, что мы на одной стороне?
Это было правдой. Я устала бороться с Мэддоксом день за днем, снова и снова. Пришло время объявить перемирие, положить конец этой войне и начать все заново.
Когда он говорил, в его глазах был непроницаемый блеск.
— Ты поставишь Беркшир на колени, Сладкая Щечка.
Я собираюсь поставить тебя на колени. Я держала этот лакомый кусочек при себе.
Мэддокс на секунду задумался. Он провел большим пальцем по своей квадратной челюсти, прежде чем просто кивнуть мне.
— Отлично.
Подождите… правда? Я моргнула, ожидая, что он рассмеется и назовет меня жалкой.
Он этого не сделал.
Мэддокс выжидающе посмотрел на меня.
Твою мать.
Я сглотнула нервный ком в горле и на этот раз показала ему свой мизинец.
— Мы торжественно клянемся больше не разделять между собой вражды и будем вести себя хорошо.
Если Мэддокс и думал, что я веду себя глупо, он не показывал этого на лице.
— Торжественно клянусь не быть мудаком, но я все равно буду думать о шестидесяти девяти способах, как я могу трахнуть тебя каждый раз, когда ты смотришь на меня или трясешь своей задницей в мою сторону.
— Мэддокс! — Я зашипела, и мои щеки вспыхнули от его грубых слов. Я не была святой, но, черт возьми, он знал, как заставить девушку покраснеть.
Он издал гортанный смешок, звук исходил из его груди. Мэддокс обвил мой мизинец своим, чуть-чуть сжав его.
Мои легкие горели, и я поняла, что забыла дышать.
Вот оно, напомнила я себе.
Конец чего-либо; начало чего-то другого.
Я не знала, насколько серьезен Мэддокс и сдержит ли он свои слова… Я не знала, знает ли он значение слова «друзья», я не знала, что принесет нам завтрашний день, вернется ли он к своему обычному засранцу, но я знала одно — я больше не хотела быть на противоположной стороне от Мэддокса.
— Друзья? — Я вздохнула.
— Друзья, — согласился он.
***
Мэддокс
Я смотрел, как Лила уходит обратно в магазин своих бабушек и дедушек. Я задумчиво почесал свою трехдневную щетину на подбородке.
Дверь за ней закрылась, скрывая от моего пирующего взгляда прекрасный вид на ее задницу. Мне пришлось напомнить себе отвернуться, потому что, черт возьми, Лила могла поставить любого мужчину на колени с такой задницей.
Наши глаза встретились через стеклянное окно, и она улыбалась. Искренняя гребаная улыбка.
Лила помахала мне, чтобы я зашел внутрь, и мои ноги последовали за ней. Если бы я был щенком, мой хвост вилял бы туда-сюда.
Ах, черт возьми.
Друзья?
Друзья.
Я остановился у двери, моргая, когда пришел к внезапному пониманию.
В тот момент, когда Лила нацелилась на мой член в той кофейне, я был очарован. Девушки обычно стояли передо мной на коленях, поклоняясь моему члену, как будто это была лучшая еда в их жизни. У меня никогда не было девушки, которая хотела причинить Мэддоксу-младшему боль вместо удовольствия, до Лилы.
Когда она ухмыльнулась через плечо, прежде чем уйти, я сразу же был заинтригован. Кем была эта девушка?
Я поставил перед собой задачу узнать о ней больше, изучить ее… и сломить ее. Она была моим любимым проектом, и я хотел поставить ее на колени. Кто-то дерзкий, как она? Было бы мило, когда она, наконец, умоляла бы меня.
Через два месяца…
Лила Гарсия только что записала меня в друзья.
Ну, дерьмо.
Смех вырвался из моей груди. Маленькая мисс Перфекционистка была напористой, я не мог не восхищаться этим. У меня никогда раньше не было подруги. Если у кого-то и была пара сисек, то у Мэддокса-младшего был однонаправленный ум. Секс. Легко и просто.
У Лилы было три вещи, которые делали меня слабым. Сиськи, киска и задница достаточно большая для моих жадных рук.
Я усмехнулся этой мысли. Это должно было быть интересно. Мне было интересно, как долго она продержится. Игры изменились; все изменилось, и теперь я собирался сыграть в ее игру.
Кто собирался сломаться первым?
Игрок или жертва?
Черт, это должно было быть весело.
ГЛАВА 17
Лила
Твердая рука опустилась на мою задницу, сжимая мягкую плоть, словно ее личный мячик для снятия стресса. Тепло его тела отразилось на моей спине, а знакомый пряный запах его одеколона наполнил мой нос.
— Убери руки от моей задницы. Мы друзья, Коултер.
Когда он не отпустил, я толкнул его локтем, и он издал небольшой стон. Мэддокс подошел ко мне, когда мы шли на урок английского.
— Подожди, я думал, ты имеешь в виду друзей с привилегиями. Потому что это единственный тип друзей, которые у меня есть.
Я закатила глаза. Мы были друзьями третий день, а Мэддокс все еще был мудаком. Несколько терпимый рывок, но все же рывок. Очевидно, он не мог понять, что такое «просто друзья», и все еще пытался понять это.
Ну, я не могла его винить, так как вчера он снова поймал меня на том, что я смотрю на его отпечаток члена. Он не сказал ни слова, но его глупой ухмылки было достаточно.
— Нет. Я имела в виду нормальных друзей. Например, ты уважаешь мои границы, а я уважаю твои. Прекрати. Становиться. Таким. Обидчивым.
— Значит, ты имеешь в виду, что я не могу прижать тебя к стене и трахнуть?
Боже милостивый, помоги мне, или я собиралась убить этого чувака.
Раздраженная, я бросила на него взгляд, который сказал все это.
— Это полная противоположность друзьям, Мэддокс.
— Ну, это разочаровывает. Ты видела, как я хорош на поле, но мне не терпелось показать тебе, насколько я хорош в деле.