— Вот, это мой подарок. Я так люблю тебя, что мне самой страшно. Мое сердце сейчас в твоих руках, но я не могу выйти за тебя замуж. Ты только представь: мы ведь сказали всем в округе, что ты мой племянник, и вдруг свадьба! Да нас посадят в тюрьму за инцест!
— А вот это как раз не проблема! — произнесла Бадба, появляясь в дверях кухни, — Простите, но я подслушивала, каюсь. Не то, чтобы специально… В общем у проблемы есть решение. Я могу поженить вас по обряду лесных улли — вы станете мужем и женой перед всем миром и Вселенной, а люди… Пусть пребывают в неведении! Только необходимы двое свидетелей…
— Йуа-а сгожусь? — спросил Базилевс, выходя из-за двери.
— Вполне! — улыбнулась Бадба, — Осталось найти ещё одного… Думаю, голубь Шестнадцатый со своей стаей не откажет! Ну как, подходит вам такое развитие событий?
Венсан окинул Циану горящим взглядом:
— Позволь тогда спросить ещё раз: Циана Ламброзо, ты выйдешь за меня замуж?
— Да, — женщина кивнула, счастливо улыбаясь, до конца, так и не поверив в происходящее, — Я выйду за тебя, Венсан Кауф!
— В таком случае, можете поцеловать невесту! — противным голосом перекривляя местного капеллана, произнесла Бадба.
— Дуа-а! Целу-уйтесь!— заключил Базилевс.
***
Они шли под руку по мостовой, скользкой от выпавшего снега, который продолжал падать на крыши домов, площади, деревья, граждан Вилеи, высыпавших на улицу, радуясь столь редкому в этих широтах погодному явлению. Для случайных взглядов, госпожа Ламброзо крепко оперлась на руку своего племянника, страшась поскользнуться. На самом деле, она искала любой возможности прикоснуться к нему, а он к ней. Лица обоих освещались невероятным счастьем, рвавшимся наружу, делавшимся почти осязаемым. Многие встреченные знакомые с трудом узнавали в этой прекрасной паре: госпоже Зиме, светящейся каким-то внутренним светом, укутанной в серебристую меховую шубку, и Сказочнике, с пронзительными синими глазами и пшеничными волосами, закрывавшими мочки ушей, в высокой шляпе-цилиндре, черном шерстяном плаще и мелькавшем под распахивающейся полой, светлом кофейном камзоле, лавочницу-парфюмера Ламброзо и её племянника Винченцо.
Кондитер Ганс Арпен, прогуливающийся с хорошенькой, недавно нанятой официанткой, остановился и замер с приоткрытым ртом, прямо на полуслове, увидев их.
В этот вечер, Циане хотелось смотреть только на Венсана, но становиться невежливой она не собиралась.
— Добрый вечер, господин Арпен! Здравствуйте! С наступающим праздником! — поприветствовала она первой замершего мужчину и растерявшуюся девушку, стоявшую под руку с ним. Тот никак не отреагировал, продолжая пялиться на неё самым неприличным образом. Девушка рядом, занервничала.
— Добрый вечер, господин кондитер! — Венсан решил спасать положение, — Неужели вы увидели явление святой Изадоры у нас за спиной, которое вас так поразило, что вы не в состоянии даже поздороваться?
— Э-э-э…Добрый вечер, — промямлил наконец кондитер, — Прошу меня простить! Я вас не узнал! Госпожа Ламброзо, вы сегодня дивно хороши!
— Благодарю за комплимент! — улыбнулась ему Циана, направляясь с Венсаном дальше по улице, в сторону еловой статуи Зимы.
— Вот противный! — тихо сказала она ни к кому не обращаясь, но вампир, конечно, расслышал.
— Почему? — удивился он, — Из-за того, что обомлел при виде тебя? Я сам сражен наповал! Так что ему можно лишь посочувствовать: ведь ты идешь рядом со мной, а не с ним!
Циана улыбнулась, решив ничего не пояснять. Ей было неприятно, что Арпен так вел себя при девушке, к которой явно питал интерес: иначе не стал бы прилюдно гулять с нею под руку. Но она вмиг забыла о встреченных, стоило только вновь поймать взгляд любимого, от которого по всему телу расходилось тепло.
Подойдя к статуе Зимы, они достали из сумки, которую нес Венсан, подарки и стали по очереди вешать на еловые ветви. Циана старалась вешать повыше, чтобы ребятишки не достали: это ведь не игрушки, а вожделенные ароматные флакончики для девушек и женщин, которые обычно не могли себе позволить такую роскошь. Венсан напротив, три своих подарка повесил на уровне глаз: на каждой коробочке с петелькой была надпись от руки: «Универсальный оздоравливающий эликсир».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ты что, повесил на статую Зимы лекарства? — удивилась Циана.
— Да. Эликсир очень дорогой, не дешевле твоих духов, но реально поднимает на ноги — сама же прочувствовала! Может кому-то он очень нужен! Так пусть свершится волшебство Дня Сна Рэоса и чья-то жизнь станет немного легче!
Магичке нестерпимо захотелось его обнять и поцеловать прямо в улыбающиеся губы, но она с усилием отвела взгляд, что не укрылось от её жениха, во взгляде которого тут же заплясали веселые чертенята.
— Пойдем-ка, я хочу тебе показать одно интересное место! — он взял её под руку и быстро потащил куда-то в сторону городской ратуши.
— Ты не забыл? Это я родом из Вилеи, и могу показать тебе самые разные достопримечательности! — сказала Циана на ходу, оскальзываясь каблуками на утоптанном снегу.
— Это такая достопримечательность…Такая… Вот, мы пришли!
Женщина огляделась: они стояли в узком проулке между глухими стенами трех домов.
— Что ж тут примечательного? — удивилась она.
— Как? А вот это? — Венсан раздвинул полы шубы, запустил руки под них, притянув женщину к себе, впился прямо в её приоткрытые от удивления губы. Этот поцелуй совсем не был похож на тот, которым они обменялись при Бадбе с Базилевсом, скрепляя помолвку; от него, кажется, плавился снег вокруг, а воздух, вместо зимнего, морозного, сделался вязким и жарким, словно в середине лета, застревая в легких, заставляя втягивать его все больше и больше. Циана потеряла контроль над происходящим, желая только одного: прикасаться к любимому, ощущать поцелуи и ласки, становящиеся все настойчивее…
— Вот это да! — каркающий, скребущий словно наждаком, голос очень грубо вернул их из прекрасного роя блаженных ощущений на скользкую заснеженную дорожку в укромном местечке между домами, — Зима со Сказочником милуются! Кто ж у вас народится? Обезьянка?
За проулком, на улице стоял грязный бородатый оборванец, указывая на них пальцем, и насмешливо улыбался во весь щербатый рот. На лице Венсана появилось такое выражение, что Циана невольно испуганно отшатнулась. Он нагнулся, быстро-быстро слепил снежок и запустил им в проходимца. Тот с воплем свалился, получив снежным комом прямо в рот, возможно, лишившись еще одного зуба. Венсан пробормотал: «Сам ты мерзкая обезьяна!» — вновь подхватил женщину под руку проговорив только:
— Бежим!
Они понеслись, как угорелые, ко второму выходу из проулка, резко замедлившись возле угла дома, выходя на центральную улицу уже быстрым шагом. Венсан выглядел по-прежнему безупречно, зато щеки Цианы полыхали жаром, а губы распухли, тут же начав обветриваться на легком морозце. Заныло в боку. Искоса взглянув на неё, вампир спросил:
— Может, возьмём экипаж?
— Нет, — ответила магичка, пытаясь отдышаться, — Тут не далеко, нужно дойти!
— Я бы тебя донёс, только, сама говоришь, лишнее внимание ни к чему.
— Это точно. Давай тихонечко пойдем.
— Пошли, не будем торопиться.
Они медленно направились от центра города, в сторону площади Джиа, то и дело останавливаясь передохнуть.
— Госпожа! Как я рад, что вы живы! Не удалось-таки этому металлическому тигру вас зарезать!
Циана подняла взгляд от дороги, увидев бродягу, сына почившего владельца скобяной лавки, к которому ходила в то злополучное утро, получив нож под ребро.
— Здравствуй! Как видишь, жива, — ответила она, — А ты как поживаешь?
— Да хорошо, госпожа парфюмерша! Холод только собачий, до костей пробирает. Вот, какой-то добрый человек оставил в подарок Зиме бутылочку отличного пойла, написав для виду «Эликсир для здоровья». Я его себе прибрал: хорошо согревает, забористый такой! — магичка с удивлением, заметила, как парень, пошатываясь извлекает из своих грязных лохмотьев, именующихся одеждой лишь формально, знакомую черную бутыль. Они с Венсаном переглянулись.