мной не села? — недовольно спросил жену Игорь Степанович.
Тамара засмеялась, покосилась на соседку.
— А может, мне с Ольгой Степановной приятнее?
Та промолчала.
Красиво было за окнами, глаз не оторвать. На зеленых склонах горы паслась отара белых овец. Желтели густые ряды спелой кукурузы. То приближаясь к дороге, то отступая от нее, петляла быстрая речка.
По обочинам шоссе все чаще замелькали деревья. Сильно и ровно пел мотор. Шелестели шины по асфальту.
И тут самосвал Терехина будто вырос перед ветровым стеклом «Жигулей».
— Игорь! — закричала Тамара. Зажмурилась и вцепилась в локоть Ольги Степановны.
И бежевые «Жигули» точно вынырнули перед ветровым стеклом Терехина.
— Ку-да? — крикнул он. — Ку‑да? — и резко крутанул руль вправо.
Послышался сильный скрежет металла о металл.
Проехав несколько метров, самосвал остановился.
Терехин выскочил из кабины и увидел, что на мосту, развернувшись поперек дороги, горят «Жигули».
* * *
Беляев рывком открыл свою дверцу, оказался на земле, схватился за ручку задней левой дверцы и тут же отпрянул — в салоне «Жигулей» бушевало пламя.
Он обежал машину, бросился к другой задней дверце, резко рванул ее на себя, но дверца не открывалась, ее заклинило.
Беляев заметался.
Пламя уже охватило всю машину.
Высоко в небо тянулся черный столб дыма.
* * *
Междугородный «Икарус» остановился в нескольких метрах от моста.
Из него выскочили пассажиры.
Кто-то крикнул:
— Стой! Взорвется!
Все застыли как вкопанные.
— Люди там есть? — держа в руках огнетушитель, кричал Терехин Беляеву. — В машине есть люди?
Беляев не отвечал.
Лица на нем не было.
Огонь обжег Терехина.
Он попятился назад, но не отступил, а, мелко-мелко перебирая ногами, пошел вперед, пытаясь струей сбить пламя.
Пассажиры автобуса наблюдали за ним.
— Герой! — сказал кто-то.
— Себя спасает, — объяснил другой. — Налетел на «жигуленка», придется отвечать.
— Самосвал стоит вроде на своей полосе, — заметил капитан с петлицами летчика.
— Зря старается, — вздохнул водитель «Икаруса». — Там, поди, уже одни уголья.
...Низко свесив голову, Беляев сидел на бордюрном камне и плакал.
Терехин, весь черный от копоти, бессильно опустился рядом с ним.
* * *
Следователь городского отдела внутренних дел Геннадий Сергеевич Зубков был у себя в кабинете.
Раздался телефонный звонок.
— Где? — спросил Зубков. — Когда?.. Сейчас еду.
* * *
На мосту пожарные заливали из брандспойтов догорающие «Жигули».
Вокруг растеклась огромная лужа.
Перед мостом толпились люди.
Кроме «Икаруса» были здесь уже и другие машины.
Подъехал Зубков, быстро пошел на мост.
Начальник городской ГАИ Петр Петрович Авдеенко, сидя на корточках, внимательно рассматривал следы на мокром асфальте.
— Погибших увезли? — спросил его Зубков.
— Эвакуировали, — сказал Авдеенко. Он озабоченно показал на асфальт. Надо ждать, пока высохнет...
— Кто водитель самосвала? — спросил Зубков.
— Я, — сказал Терехин. — Вы уже знаете?
— Что? — не понял Зубков.
— В машине сестра его была. И жена. Привез с родителями знакомить...
Зубков посмотрел на него.
— Кажется, обожглись? — спросил он.
— Неважно, — сказал Терехин. — Ужас-то какой, а?
Беляев по-прежнему сидел на бордюрном камне.
Зубков подошел к нему.
— Вы тоже пострадали? — спросил он.
Беляев не ответил.
— Я спрашиваю, помощь нужна?
Беляев молчал.
— Необходимо оформить протокол осмотра места происшествия, — громко, как глухому, сказал 3убков. — Вы в состоянии участвовать?
Беляев поднял голову.
— Я не хочу жить, — сказал он.
— Какой ужас! — сказал Терехин. — Страшнее ничего и не придумаешь.
Председатель исполкома Фомин разговаривал с кем-то по телефону.
* * *
— ...Гостей разместим в общежитии комбината и в городской гостинице, — давал он распоряжения. — На дежурстве должно быть три автобуса и пять-шесть легковых... Кроме того, нужен «рафик» для встречи гостей в аэропорту... Естественно, и ночью тоже... А что выдумали? Работать можно на штурмовщинку, а юбилей — дело серьезное...
В это время на столе зазвонил другой телефон.
— Минуту, — сказал Фомин и снял трубку. — Подождите, я разговариваю... Что? — он переменился в лице. — Когда? Так, так... А сам он жив?.. Ладно, пусть занимаются... Несчастный старик!.. Ему уже сообщили?.. Смотрите, поделикатнее... — Он положил трубку второго телефона и сказал своему прежнему собеседнику: — Час назад какая-то сволочь в самосвале налетела на автомобиль сына Беляева. Сам вроде цел, а жена и сестра погибли... Да, не говорите. Распустились!.. Вот проведем юбилей, и надо принимать самые строгие меры... Сел пьяный за руль, иди под суд. И чтобы никаких поблажек. Так на чем мы остановились? Да, питание... Ресторан в гостинице и кафе «Голубка» переведете на спецобслуживание гостей...
* * *
На мосту следователь Зубков, начальник ГАИ Авдеенко и двое понятых измеряли расстояния.
Зубков диктовал, Авдеенко записывал.
— Расстояние от переднего левого колеса автомашины «ВАЗ» до левого бордюра моста — два и семьдесят четыре сотых метра... От переднего правого колеса — три и сорок пять сотых метра... — Он обернулся к Терехину: — Подтверждаете?
— Конечно, — сказал Терехин. — Когда я на мост въезжал, там никого не было... И вот тут только, — он показал на середину моста, — я его увидел... Он ехал на моей полосе... Вероятно, занесло на повороте... Поверить не моту... Жену его я не знал. А Ольга Степановна лечила моего сына. Еще облепиховое варенье мы ей сварили...
— Потом, — сказал Зубков.
— Что потом? — не понял Терехин.
— Потом нам все объясните... Где ехали вы, где он... А сейчас у нас с вами одна задача: зафиксировать обстановку на месте происшествия. Верно?
— Облепиховое варенье! — осклабился Авдеенко. Ездить, Терехин, надо по правилам.
Тот обернулся к нему.
— Значит, вы думаете, я их сбил? — чуть слышно спросил он.
— Я ничего не думаю, —