Читать интересную книгу Финляндия в противостоянии Советскому Союзу. Воспоминания военно-морского атташе Франции в Хельсинки и Москве - Мариус Пельтье

силой, что дает жизнь, независимая жизнь, которой они едва не лишились и за которую каждый цепляется. Однако все это были поверхностные проявления, поскольку под внешней невозмутимостью и хладнокровием этих людей кипела работа ума, бурлили идеи, и силу им придавало горячее национальное чувство.

Германский посол фон Блюхер после заключения мира заметил: ни один финн не признает новую границу. Фактически страна не имеет естественных границ, что возбуждает враждебность к Советам. Идея реванша, в начале слабо звучавшая в разговорах, постепенно набирала силу; она стала привычной, и мир вернулся лишь внешне. Политика, вновь вступившая в свои права после окончания войны, вынашивала новые проблемы.

У советской стороны пропал страх перед линией Маннергейма, за которой пряталась интернациональная армия, готовая вторгнуться в СССР. Объявляя об окончании военных действий, Жданов, возможно вдохновляясь неудачной, но знаменитой фразой, сказанной несколькими годами ранее одним французским министром, уверявшим после ремилитаризации Рейнской области, что Страсбур не останется под германскими пушками, заявил, что никогда не оставит Ленинград под прицелом финских пушек. Такие слова производят впечатление на массы. Хотя угроза Ленинграду была много меньшей, чем та, что нависла над Страсбуром! В обоих случаях прозвучали красивые громкие слова; но в одном случае прозвучали они в речи, оправдывающей предпринятые действия, а в другом – в речи, за которой никаких действий не последовало.

Итак, граница была отодвинута от Ленинграда. Но было нечто большее, и некоторые советские люди мечтали о большой Финляндии, нейтральной или вассальной, простирающейся от Онежского озера и Белого моря до Ботнического залива; Куусинен являлся живым воплощением этой Карело-Финляндии. И это было известно.

Среди финнов идея реванша выражалась в желании вернуть утраченные области и, при случае, расширить свою территорию до Онежского озера – границы, называемой в данных обстоятельствах исторической. Кое-кто был готов немедленно ухватиться за любой предлог, чтобы осуществить это.

Подобные мысли находили выражение в прессе: «Наша страна оделась в траур по Карелии», «Мы верим в будущее: нет, нет, никогда», «Может ли проиграть войну тот, кто ее выиграл?». И общественное мнение единодушно ощущало себя жертвой несправедливости, которая в один прекрасный день будет исправлена.

Утрата естественной границы больно ударила по умам. Другие условия договора, не столь впечатляющие на первый взгляд, были не менее тревожными, в первую очередь экономические, требовавшие прокладки в течение года железной дороги в Лапландии с целью соединить Рованиеми и Кемиярви с Саллой, а оттуда с Куолоярви и Кандалакшей. Иными словами: соединить советскую железную дорогу Москва – Ленинград – Мурманск с финской железнодорожной сетью и, далее, со шведской. Это был бы открытый путь на Скандинавию, к шведской железной руде; а в случае конфликта в данном регионе, где слабо развиты средства сообщения, легкий способ проникнуть на север Финляндии и отрезать Лапландию от южных областей.

Следовательно, несмотря на мир, маршал Маннергейм более, чем когда бы то ни было, думал о защите территории страны. Парадоксально, но Московский договор не содержал статей, ограничивающих численность финских вооруженных сил. Он намеревался этим воспользоваться.

Первая мера: старшие возраста были демобилизованы, а на их место на двухлетний срок призваны молодые новобранцы; это давало и укомплектованную армию, и подготовленных, обстрелянных резервистов.

Во-вторых, армии была придана такая организация, чтобы ее можно было быстро привести в боевую готовность. С этой целью она была разделена на шестнадцать бригад, к которым при мобилизации добавлялась еще одна из резервистов, а бригады сведены в пехотные дивизии. Тринадцать из этих бригад обеспечивали прикрытие новой юго-восточной границы, одна стояла перед Ханко, еще три на севере. Таким образом, в случае войны можно было иметь в распоряжении армию в 400 000 человек.

В случае нового вторжения Финляндия не могла теперь опереться на естественные преграды, аналогичные тем, что были на Карельском перешейке, поэтому маршал Маннергейм решил возвести линию полевых укреплений вдоль новой границы, используя рабочую силу, частично состоящую из беженцев, также используемых на строительстве казарм и стратегических дорог. Побережье было также укреплено с помощью шведов.

Наконец, вооружение армии. Первая просьба о поставках средств ПВО, обращенная к Германии, осталась без ответа. Но в конце сентября 1940 года, вследствие обстоятельств, о которых мы еще поговорим, Финляндия сумела сделать в Германии важные закупки.

Тем временем на скандинавов обрушилась катастрофа. 9 апреля была оккупирована Дания, Норвегия стала театром военных действий между союзниками и немцами, которые в конце концов оккупировали и эту страну. Только Швеция оставалась в стороне от сражений. Она предложила воюющим сторонам одновременный отвод союзных и германских сил из района Нарвика, который был бы занят ее войсками; никакого успеха это предложение не имело, и взятие немцами Киркенеса показало его ненужность. Немцы в Киркенесе? Это была общая граница с Финляндией, совсем близко от Мурманска и петсамского никеля, что вызвало очевидное беспокойство.

Беспокойство усилилось в июне, во время событий во Франции[38], вызвавших шок и печаль. Финны были нам благодарны за то, что в момент испытаний, выпавших на долю их страны, мы подняли голос сочувствия к ним и возмущения происходящим, пытались оказать реальную помощь. Несомненно, после поражения союзников в Нарвике в Финляндии не осталось никаких иллюзий относительно эффективности нашей интервенции зимой, но судили нас в несколько сентиментальном плане: Франция вступила в войну, чтобы сдержать слово, данное Польше; Франция открыто поддержала Финляндию – этого было достаточно, чтобы вызвать к нам устойчивую симпатию, несмотря на наши ошибки, неловкости и, что обычно в политике не прощается, несмотря на наши неудачи.

Печаль и симпатия не исключали растущей озабоченности из-за сложных отношений с Советским Союзом, несмотря на желание Хельсинки избегать любых осложнений.

Глава 2

Осложнения

Никогда не существовало и не существует идеального договора, невозможно предусмотреть всё, в каждом договоре всегда присутствует один или даже несколько спорных пунктов, по которым неизбежно возникают разногласия; каждый договор всегда влечет за собой непредвиденные последствия. Очень скоро стало ясно, что и Московский не является исключением из правил.

Правда, советско-финляндское торговое соглашение было заключено легко: Финляндия намеревалась экспортировать в СССР свои промышленные товары и суда; импортировать она хотела зерновые, нефть и другое сырье. Классический договор, призванный стимулировать развитие финской промышленности, в первую очередь судостроительной, и я сам мог убедиться в росте активности на верфях Турку. С другой стороны, импорт из Советского Союза становился важным фактором в снабжении финского населения продовольствием, хотя и не избавлял от ограничений и карточной системы.

Первые трения возникли при делимитации новой границы. Пошли долгие споры о промышленных предприятиях, собственность на которые каждая сторона