Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как прикажете, Посредник, – прогудел Ти-Цэ и потянулся к затылку.
Он наклонился. Затаив дыхание, Помона наблюдала за тем, как Ти-Цэ разжимает тиски одну за другой. Мороз побежал у нее по коже: никто из ныне живущих не видел их лица. Много баек ходило о безобразиях, которые они прятали, и часть из них даже придумала сама Помона в детстве. Но никто не мог сказать наверняка, что скрывают под намордниками и без того внушающие ужас Стражи.
Ти-Цэ справился с ремешками и уже разворачивал крылья маски на затылке. Помона попыталась обострить все свои чувства, чтобы в мельчайших подробностях запомнить этот момент, но ее не покидало зудящее ощущение, будто она недостаточно внимательно смотрит и почти не ощущает реальность происходящего.
Но как бы там ни было, Ти-Цэ снимал намордник. Он потянул его вперед, высвободил бивни из прорезей и положил маску себе на колено.
Лицо Ти-Цэ, как и все тело в целом, было покрыто белой шерстью, но короткой и более нежной, в том числе приплюснутый, но очень ширококрылый нос. Губы были тонкими, ядовито-темными. А помимо двух бивней на его лице нашлось место еще двум клычкам – на подбородке, столь маленьким, что Помона и не заметила бы их, если бы не ветерок, который растрепал его шерсть. По конструкции черепа голова Ти-Цэ чем-то напоминала и львиную, и человеческую, и звезды знают чью еще. Много кто вспомнился Помоне, когда она увидела его лицо, но ни с кем и ни с чем у него не было сходства абсолютного. Казалось, будто его лик сочетал в себе черты всех живых существ. Он был центром, в котором переплеталась и сходилась Вселенная.
Едва отдавая себе отчет в том, что делает, Помона потянула к Ти-Цэ руку. Мужчина не сопротивлялся; он благосклонно подставил лоб под ее прикосновение. Помона осторожно приложила ладонь к его пряди по центру и с трудом поборола искушение отдернуть обратно. Порыв был секундным, но вряд ли она сумеет забыть, как однажды прикоснулась к чистой энергии. Как почувствовала кожей пульсацию. Как едва не обожглась об его гладкие жесткие волосы.
Это чувство пропало так же быстро, как пришло, но оно несомненно было. И Помону до сих пор не покидало ощущение, что она прикасается к чему-то глобальному, а одно неосторожное движение могло нарушить порядок целого мироздания.
Помона завороженно, точно так, как гладила некогда лысую голову новорожденной Иды, провела по его голове рукой. Ти-Цэ опустил веки, покрытые бесцветным пухом, и его глаза пропали с лица, оставив после себя только две тонкие косые черты, чем-то схожие с разрезом ее собственных глаз. Он почувствовал ее дрожь и подбадривающе опустил голову еще ниже. В ответ на ласку откуда-то из глубины его могучего горла донеслось утробное клокотание.
Помона убрала руку. Две слезы размером с горошины покатились по ее щекам и подбородку. Ти-Цэ открыл глаза, почти наверняка пульсирующие не от скрытого в них безумия, как виделось людям, а в ритме жизни окружающего мира. Это были глаза всех когда-либо живших мудрых старцев. Это были глаза всех когда-либо рожденных младенцев.
Его глаза – переживания и опыт всего живого существа.
– Что вы видите во мне? – едва слышно спросил Ти-Цэ. Без маски даже его голос зазвучал иначе. Никогда прежде Помона не слышала голосов, которые можно было почувствовать, как прикосновение руки.
– Весь мир, – сказала она.
Ти-Цэ приподнял уголки тонких кошачьих губ в невесомой улыбке. Сердце Помоны пропустило удар.
– Мы выбрали правильного человека. Я благодарен судьбе – верите вы в нее или нет, – за то, что вы здесь.
Он положил руки на колени скрещенных ног и низко ей поклонился.
Сухое рыдание вырвалось из груди Помоны. Ти-Цэ не выпрямлялся: он слушал ее с наслаждением родителя, который стремился запечатлеть в памяти первый крик новорожденного ребенка.
20
Старая звезда почти совсем скрылась за горизонтом. Ночь тушила разведенное ею перед сном ярко-красное пламя.
Помона справилась со своими чувствами и теперь сидела рядом с Ти-Цэ тише воды, ниже травы. Ее ноги по-прежнему болтались над пропастью между прутьев перегородки. Ти-Цэ своим привычкам не изменял и сидел, скрестив ноги.
Мужчина снова взял в руку персик, который мог теперь съесть без помех. Правда, голод утолить он не спешил: Страж снова повертел его перед глазами так и сяк.
– Ти-Цэ. – Помона отважилась повернуться к нему. Тот сделал знак, что слушает. – Ты говорил, что вы живете на персиковых деревьях.
– В случае с нашим домом правильнее будет сказать на персиковых древах. Верно.
– А насколько они большие? Как это, в Сером замке?
– Побольше, – ответил Ти-Цэ и нахмурился. – Да. Пожалуй, побольше будут. Мы древам – что гусеницы здешним соснам.
– Заметь, на этот раз это ты сказал, – пробубнила Помона.
Ти-Цэ хмыкнул.
– А что тогда это за гигантское дерево? Оно не похоже на фруктовое. Это дерево… сухое.
– Перед тем, как строить Серый замок, сюда привезли молодое персиковое древо. Надеялись, что приживется, и будет напоминать о доме. Но… Сами видите. В этом крае оно осыпалось и засохло. Это и неудивительно, не понимаю, о чем наши думали. В общем, гнезда строить стало не из чего, и было решено построить каменные комнаты.
Он вздохнул.
– Почему древа здесь не приживаются? – спросила Помона. – Почва, кажется, неплохая.
– Это не обычное домашнее растение, – ответил Ти-Цэ, будто она спросила что-то уж совсем очевидное. – Персиковое древо не просто «растет», а мы не просто на нем «живем». Мы зависим друг от друга, существуем в равновесии, и одного не может жить без другого.
Ти-Цэ надкусил персик. Пожевал, глядя на догорающие искры дня.
– Видите ли, как и все в мире, мы с древом взаимосвязаны. Мы нуждаемся в пище, и древо ее дает – персики. Но и оно нуждается в пище, и мы ей ее даем – свои тела.
– Имеешь в виду, после смерти?
– Естественно. В почве тела поедают корни и принимают нас в себя. А в благодарность древо кормит наших детей, внуков и так далее.
– По сути, вы питаетесь своими предками, – нервно заметила Помона.
– Да, – очень серьезно сказал Ти-Цэ. – Они дают нам жизнь, даже когда черта их собственной подведена. И однажды, – Ти-Цэ отхватил от персика еще кусок, – я позабочусь о своих потомках тоже.
Страж подцепил пальцем косточку, вытянул из мякоти и положил рядом с собой, но, будто что-то вспомнив, покачал головой и смахнул со смотровой площадки. Косточка отправилась в недолгий полет до земли и отскочила от крыльца далеко внизу.
– Кстати об этом. – Помона робко улыбнулась. – Ти-Цэ, у тебя есть жена?
– Конечно, – ответил он просто. – У всех, кого вы видите в поселении, она есть.
– И дети у тебя есть?
В его лице что-то изменилось. В глазах потух свет, совсем как в окнах
- Левантевски, шприц! - Радомира Берсень - Прочие приключения / Фэнтези
- Порочный круг - Уилбур Смит - Прочие приключения
- Кризис или конец света? Апокалипсис 2012 - Этьен Кассе - Прочие приключения