Читать интересную книгу "Соглашение - Кирстен Модглин"

сейчас же, или потеряешь всё».

* * *

Когда я приехала домой во второй половине дня, Питер ползал на четвереньках по террасе и оттирал тряпкой наружную стену дома. Рядом стояло ведро с уже побуревшей водой, перед входной дверью валялась швабра.

– Что ты делаешь?

– Убираю. – Он даже не посмотрел на меня. Вид у него был почти безумный. Стены на первый взгляд казались вполне чистыми, но я воздержалась от возражений.

– Как дела?

– Лучше некуда, – огрызнулся он. – Знаешь, могла бы и предупредить о своем вранье Гленнон насчет семейной фотосессии. Чтобы я был в курсе и не блеял как дурак, когда она заявилась с утра пораньше нам помогать.

Внутри у меня похолодело.

– Заявилась?

Муж опустил тряпку.

– А ты не знала?

– Конечно, нет. Я ей сказала, что приезжать не надо. Она предложила пообщаться, сходить в бар или в кафе, вот я и придумала, будто у нас фотосессия, чтобы потянуть время. Понятия не имела, что Гленнон поедет сюда.

Питер молча смотрел на меня, надув губы, как будто я несла полную ахинею.

– И долго она тут пробыла? – уточнила я.

– Застала меня посреди уборки. Я объяснил, что мы сами справимся, помощь не требуется, и она уехала.

– Надеюсь, ты не нахамил моей подруге?

– Эйнсли, послушай, я тут отмываю человеческую кровь, – на последнем слове он понизил голос до шепота, – со стен. По-моему, у нас есть более серьезные поводы для беспокойства, чем расстроенные чувства твоей подруги.

Я застонала.

– Ладно, плевать. Придется потом позвонить Гленнон и объясниться. А что ты ей сказал про фотографии?

– Что помощь не требуется. Что ты еще не решила, как нам одеться.

Я кивнула.

– Ясно. А сейчас помощь нужна?

Он отвернулся и оглядел фронт работ.

– Почти закончил уже. А ты…

– Да, выбросила.

Я огляделась, проверяя, что к дому никто не подъезжает; даже здесь, на нашем очень уединенном участке, мне казалось, будто я стою голая под чужими взглядами.

– Я тут подумал… Может, сегодня ночью перенесем… ту штуку… – Муж кашлянул и добавил: – Куда-нибудь подальше от дома. – Он кивнул в сторону густого темного леса, окружающего нас со всех сторон.

Нам принадлежало всего около трех акров, но вокруг простиралось еще более сорока акров охотничьих угодий разным владельцев. Достаточно места, чтобы спрятать труп, но рискованно. Слишком рискованно.

– Знаешь, сколько в этом лесу охотничьих камер? А вдруг нас засекут? – шепотом возразила я, глядя, как муж продолжает оттирать абсолютно чистую стену.

– Тогда давай закопаем его на нашей земле, где камер точно нет.

– Если будут искать тело, то начнут именно с нашего участка. Да и вообще, не надо ничего раскапывать. Пусть оно лежит там.

Труп, который когда-то был мужчиной, человеком, уже превратился в «оно». И эту трансформацию сотворили с ним мы.

Может, как и в случае горя, есть пять стадий осознания факта, что ты совершил убийство?

Стадия 1. Уборка.

Стадия 2. Отделение себя от жертвы, как будто такого человека никогда и не существовало.

Стадия 3. Скоро увидим.

– Кроме того, – добавила я, – нельзя сейчас возвращаться на место преступления, это самое последнее дело.

– Эйнсли, мы живем на месте преступления. Нельзя взять и просто оставить тело под террасой. Я все сделаю. Найду место, где можно спрятать…

– Я же сказала: нет. Тебя поймают…

– Мам? – прервал меня едва слышный голос из дома, и я увидела, что в гостиной стоит Мейзи: волосы всклокочены, один глаз закрыт. Дочка зевнула и поймала мой взгляд через стеклянную дверь.

Я открыла дверь, изобразив самую лучезарную улыбку в стиле «жизнь прекрасна».

– Доброе утро, соня.

– А что тут вы делаете?

– Папа моет террасу, а я недавно приехала. Как вчера, весело было? Не успела даже толком спросить, когда ты приехала.

– Мы же домашку делали, ничего веселого. – Дочка засмеялась, но потом в глазах у нее мелькнула тревога. – Дилан говорит, ты заболела. Сейчас тебе уже лучше?

– Намного. Наверное, съела что-то нехорошее за ужином.

– Папа Николь говорит, что сейчас по городу ходит какой-то кишечный вирус. К ним обратились уже шестнадцать пациентов только на этой неделе.

– Думаю, у меня что-то другое. И уже почти прошло, – успокоила я дочку. – Отправляйся-ка лучше на кухню и поешь чего-нибудь. Я сейчас приду, одну секунду.

– Ладно, – согласилась Мейзи, протерла глаза и, еще раз зевнув, потопала на кухню.

– Как думаешь, она нас слышала? – спросил Питер, добавляя новый повод для тревоги.

Я покачала головой.

– Да вряд ли. Или все-таки?..

– Она долго там стояла? – Он распрямился, бросил тряпку в ведро и вытер руки о штаны.

– Откуда мне знать? – Я сделала глубокий вдох через нос.

Лучше об этом не думать. Сама мысль казалась недопустимой. Нет, дочка не могла ничего слышать, а даже если слышала, то ни за что не поняла бы, о чем речь. Я шагнула в дом и обернулась к Питеру:

– Сейчас переоденусь и соберу что-нибудь на обед. Давай заканчивай уже здесь и иди в дом. – Я строго посмотрела на него. – И убери с лица эту испуганную мину.

Глава двадцатая

Питер

Остаток дня прошел без приключений, во всяком случае более-менее гладко. Эйнсли подала на обед куриный суп и горячие бутерброды с сыром, любимая утешительная осенняя еда: жена всегда ее готовила, когда болел кто-то из детей. Не знаю, почему Эйнсли выбрала ее сегодня, – может, хотела подкрепить легенду о своей мнимой болезни, а может, потому, что нам обоим сейчас больше всего хотелось утешения. Как бы то ни было, я был ей за это благодарен.

Жизнь продолжалась. Продолжали происходить обычные, нормальные вещи. Я помог жене загрузить посуду в посудомойку, хотя под террасой лежало мертвое тело. Поиграл с Райли в видеоигру, хотя пальцы еще щипало от отбеливателя. Посмотрел с Мейзи комедийный сериал, хотя по сюжету главные герои случайно сбили на дороге енота и на секунду испугались, что там был человек, и сердце у меня бешено заколотилось. Помог Эйнсли сложить и убрать в комод выстиранные вещи, которые вчера были забрызганы кровью. Я еще не утерял способности казаться нормальным и мог вести себя как обычный человек.

Когда дети наконец разошлись по своим комнатам, я взялся за книгу, но глаза тщетно скользили по строчкам, не улавливая смысла. Не желая откладывать роман, я упорно пялился на страницу. Придет время, и я снова смогу читать. Нужно лишь и дальше сохранять видимость нормальности. Можно прикидываться, будто ничего не изменилось, вести себя как обычно, хотя мысли находятся где-то совсем в другом месте. У меня уже начинало получаться изображать внешнее спокойствие и даже хорошее настроение, хотя