Читать интересную книгу "Соглашение - Кирстен Модглин"

еще куча свежих овощей.

– Замечательно. Давай помогу отнести угощение на стол. – Я потянулась к банкам с соусом, расставленным на стойке, но подруга остановила меня, коснувшись моей руки. Лицо у нее вдруг стало серьезным.

– Слушай, пока мужики не вернулись… Что же случилось? – спросила она еле слышным шепотом. – У вас все нормально?

Я с трудом выдавила улыбку.

– Да-да, все в порядке, ничего такого.

– Он что-то сделал тебе?

Я только покачала головой, сжав губы.

– Нет-нет, конечно нет.

Гленнон с обиженным видом отпустила мою руку.

– Почему ты в последнее время меня отталкиваешь? Обиделась?

– Да что ты! – воскликнула я. – Конечно, нет. Просто это наши с Питером проблемы, и он не хочет, чтобы я о них рассказывала. Но ты ведь знаешь, я всегда с тобой делюсь.

– Он тебе изменяет?

Дыхание у меня участилось, и я заставила себя отвернуться.

– Почему ты об этом спрашиваешь?

– Да просто потому, что он мужчина, – отрезала она.

Я покачала головой и пошла в гостиную.

– Нет, уверяю тебя, дело вовсе не в этом. Если бы я о таком узнала, то просто ушла бы.

Она замерла, а когда я поставила соус на стол и обернулась, вид у Гленнон был задумчивый. Я хотела задать вопрос, но она опередила меня:

– Ты бы ушла от него?

– Конечно, – фыркнула я. – Разве есть другие варианты?

– Прямо так сразу? Без семейной психотерапии или… А как же дети?

Продолжая расставлять тарелки на столе, я ответила:

– Сколько нужно сеансов психотерапии, чтобы измена перестала быть изменой? Что касается детей, я не хотела бы, чтобы они жили в семье, где нет любви, так что ж говорить обо мне самой?

– Но… даже если муж изменил… это же еще не значит, что он тебя не любит.

– О чем ты сейчас говоришь, Гленнон? – насторожилась я, но тут из коридора послышались голоса мужчин. – С чего это вдруг?

– Да так. Ты же меня знаешь. Люблю поразглагольствовать. – Она покраснела и, не глядя на меня, поставила на стол блюдо с закусками.

Вскоре вернулись наши мужья с бутылками пива в руках, и все сели за стол. Гленнон избегала встречаться со мной взглядом, и Сет заполнял молчание болтовней о своей командировке и слиянии компаний.

Я даже не пыталась слушать, так и эдак вертя в голове слова Гленнон.

Что она имела в виду?

С чего все эти вопросы о том, не изменяет ли мне Питер?

Что ей известно?

Глава двадцать вторая

Питер

За ужином Эйнсли была необычно тихой. Я пытался привлечь ее внимание, понять причину ее молчания, но безуспешно. Она почти не смотрела в мою сторону, а если и поглядывала мельком, то с совершенно отсутствующим, затуманенным видом.

Наконец ужин закончился, и она тут же, пробормотав извинения тихим дрожащим голосом, ушла в туалет. Что-то случилось.

Сет посмотрел на меня, потом перевел взгляд на Гленнон.

– А… в чем дело?

Гленнон сжала губы.

– Мне кажется, ей немного нездоровится.

Поняв намек, я встал из-за стола.

– Пойду спрошу. – Я выскочил из столовой настолько быстро, насколько позволяли приличия, и успел дойти почти до конца коридора, когда сзади послышались шаги.

– Питер!

Я развернулся и с удивлением увидел, что за мной спешит Гленнон.

– Да?

Она кивнула на дверь в гостевую комнату слева по коридору.

– Нам надо поговорить.

Я нервно сглотнул. Такие слова обычно не предвещают ничего хорошего, а у меня не было ни малейшего желания выслушивать от Гленнон морали и поучения о том, что и когда я должен рассказать своей жене.

– Хорошо… – Я прошел за ней в комнату, а она включила свет и захлопнула за нами дверь.

Я уже бывал тут раньше, даже раз или два ночевал здесь: светлые ярко-желтые стены, посередине кровать на кованых железных ножках, с голубым покрывалом и подушками под цвет стен. В этой комнате, единственной во всем доме, на полу еще оставалось ковровое покрытие, хотя, как сказал Сет, они собирались избавиться от него следующим летом.

За окнами уже окончательно стемнело, а внутри идеально чистой и слишком ярко освещенной комнаты все было тихо и мертво.

– В чем дело? – спросил я, откашливаясь.

Гленнон сузила глаза.

– В чем? И ты еще спрашиваешь? Почему ты не рассказал ей?

Внутренне холодея, я пытался прочесть что-то на лице Гленнон. Эйнсли так расстроилась из-за нее? Гленнон рассказала о нас?

– Не было возможности. У нас сейчас дома такая кутерьма, Гленнон, тебе просто не понять.

– Я понимаю одно: ты всегда найдешь какую-то отмазку. То дети, то дом, то работа, то учеба… Каждый раз выискиваешь причину ничего ей не говорить. Пора решиться и отодрать пластырь.

– Ты что, уже сказала ей что-то? – Я указал пальцем на дверь.

– Нет, конечно. Я же пообещала, что дам тебе возможность признаться самому. Мы с тобой договорились, что рассказать должен ты.

– Да, я помню и обязательно расскажу. Только не дави на меня.

– Не смей. – В ее голосе зазвенела боль. – Не смей говорить мне, чтобы я не давила. Я сама могу рассказать Эйнсли прямо сейчас. Рассказать всю правду, и вашему браку сразу придет конец. Но я этого не хочу. Ни для Эйнсли… ни для тебя.

– Так чего же ты тогда хочешь, Гленнон? Чего именно ты добиваешься? Ведь ты до сих пор ничего не сказала Сету, правда? Почему я должен первым сообщать такие новости?

– А как сам-то думаешь? Стоит мне рассказать Сету, он бросится к тебе. И тогда Эйнсли сразу же все узнает. Я даю тебе возможность признаться самому только из уважения к подруге. Так она успеет хотя бы попытаться переварить новости, прежде чем наш мир рухнет окончательно.

– Ведь можно сделать и по-другому. Мы вовсе не обязаны ничего никому рассказывать. Можно сделать вид, что этого просто никогда не было, – предложил я, и под ложечкой предательски засосало.

– Я не могу так поступить с лучшей подругой. Не могу смотреть на нее каждый день, зная, что продолжаю лгать. Не могу каждый день смотреть на Сета и делать вид, будто все прекрасно. Эйнсли должна знать правду. Я больше не могу так. Если она узнает, что я столько времени утаивала от нее… Ай, да что там. Она все равно возненавидит меня. – Гленнон вздохнула, качая головой. – Я ужасно измучилась, Питер, честное слово. Не знаю, что делать. Ты должен ей все рассказать.

– Пожалуйста, Гленнон. Ты не понимаешь…

– Или ты расскажешь, или я.

– Послушай, сейчас не время. Да, знаю, я уже говорил это миллион раз, но просто невозможно даже вообразить более неподходящий момент, чем сейчас.

– Мне уже плевать,