— Мы собрали все, что было, — доложил незнакомец. — У некоторых есть пистолеты, но по большей части металлические дубинки и свинцовые трубы.
Я подъехала к вновь прибывшим.
— Мы будем благодарны за все. Пожалуйста, присоединяйтесь к нам.
Среди ополченцев началось ликование, когда пополнение влилось в наши ряды. Я развернула Калигулу, отыскивая глазами Полли, — хотела увидеть выражение ее лица. Наша армия увеличилась почти вдвое.
Она была в самой гуще толпы. Калигула протиснулась сквозь людское море, и я обняла Полли, снова отметив про себя, какая она худенькая. Ребра прощупывались сквозь рубашку. Я с ужасом представила летящий прямо в нее севиль и пожалела, что у меня нет доспехов для нее.
Джордж был рядом с Полли.
— Смотри, папа, — сказала она, с гордостью указывая на присоединившийся к нам отряд и улыбаясь.
Однако он выглядел обеспокоенным: наверное, представил ее на поле боя.
— Тише, пожалуйста! — крикнул генерал.
В рядах зашикали.
— Те из вас, у кого нет оружия и коня, могут присоединиться к партизанам, чтобы отвлекать и рассеивать силы противника. Вашим оружием может стать что угодно — веревки, камни, трофейные севили, но в первую очередь — ваша смекалка. Для нас ценен каждый, но я хочу, чтобы вы осознали риск, на который идете, прежде чем присоединитесь к нам. В отличие от Холлистера, мы никого не забираем в нашу армию силой.
В толпе послышались воодушевленные крики — к нам присоединились все до единого.
По дороге на юг это происходило в каждом городе, в каждом селении на нашем пути. В бывшем гарнизоне Блэкберна к нам присоединились сотни, а может быть, даже тысяча, все верхом и со стрелковым оружием. В деревне Клэверн жители были или слишком старые, или слишком юные, чтобы воевать, но они стояли у дороги и приветствовали нас, протягивая свертки со съестным и фляжки, наполненные водой. Новые рекруты собирались на центральных площадях городов, у привалов и на развилках дорог, на перекрестках и под мостами, по двое, по четверо, по двадцать человек. Нас становилось все больше.
На третье утро в сером небе показались металлические опоры моста через Тайн — инженерного чуда, пережившего Семнадцать дней. Мы прибыли в Ньюкасл. Я оглянулась и увидела мужские и женские лица, сосредоточенные и решительные. Этих людей объединила общая цель, и я подумала: неужели мы идем на верную смерть?
Как только наши разведчики исследовали местность и дороги, ведущие в город, навстречу армии Холлистера, генерал Уоллес решил, что мы разделимся на четыре отряда, окружим город и атакуем одновременно, по сигналу горна.
— Мечи наголо, ружья зарядить, — отдал он приказ. — А теперь быстро: наше главное преимущество — внезапность!
Оуэн неслучайно оказался в одном отряде со мной и Полли. Мы поднялись на холм за городской чертой, и на вершине он протянул мне бинокль. Я увидела солдат Холлистера: большей частью они спали, кто-то разжигал огонь и готовил завтрак. Калигула нервно переступила ногами, и я поняла, что она чувствует близость битвы.
— Тсс, — шепнула я ей, поглаживая шею.
И тут затрубил горн. Пора.
Я ослабила поводья и сжала рукоять меча. Оуэн кивнул, и мы поскакали. Я видела страх на лицах наших врагов, впопыхах хватавшихся за оружие.
Кто-то стал палить из винтовки. Пуля просвистела мимо моей головы, едва не задев ухо. Я пригнулась к шее Калигулы, несущейся во весь опор. Наши армии столкнулись, и все перемешалось.
Мы с Калигулой слились в единое существо. После долгого путешествия в Шотландию без седла эта лошадь привыкла к малейшим движениям моего тела, так что я могла только подумать — и она сразу чувствовала, чего я хочу. Калигула знала, когда надо развернуться, а когда стоять смирно, и я сосредоточилась на мече, зажатом в правой руке.
Я рубила и парировала, неизменно чувствуя, что Оуэн слева, а Полли справа. Оуэн стрелял без промаха, забирая оружие у убитых и быстро обзаведясь целой коллекцией севилей и пистолетов.
По палаточному лагерю метались солдаты Холлистера. Боевые кони все еще были привязаны: должно быть, никто не справился со всей этой шипастой сбруей, чтобы успеть их оседлать. Я хотела отпустить лошадей на волю. Холлистер остался бы без кавалерии, а они заслуживали такой жизни, как у Калигулы, без страданий.
Калигула же, казалось, не хотела к ним приближаться, но я заставила ее приблизиться к загону. Потянувшись, я стала вытаскивать колья, которыми была забрана одна из стен, выдирая их из земли, словно старые корни. Лошади ржали и разбегались кто куда. Одна из них, белая, с бешеными красными глазами, увидела, что к ней приближается солдат со сбруей в руках, и забила его копытами насмерть.
Тут ко мне бросился солдат с пистолетом, целясь мне в голову. Я схватила меч, понимая, что он убьет меня раньше, чем я успею замахнуться.
Все произошло одновременно. Он выстрелил, Калигула рванулась вперед, встала на дыбы и ударила его копытами, сбивая с ног. Прогремел выстрел. Солдат лежал на земле и еще дышал. Я развернула Калигулу, не в силах заставить себя добить его.
Глазами я искала Полли. Она казалась такой беззащитной верхом на высокой бурой кобыле. Где Оуэн? Я увидела, как Полли наклоняется помочь кому-то, выбитому из седла. Это был Джордж. Его ранили. Я направила к ним Калигулу, держа наготове меч.
Но к Полли летел еще один всадник. Он подскакал сзади, нацелив севиль ей в затылок.
— Полли! — закричала я, но она меня не услышала.
Я рванулась вперед, рубя направо и налево, пытаясь пробиться сквозь гущу битвы и думая только о том, как бы добраться до Полли.
Как раз вовремя я оказалась прямо перед ней и отразила атаку всадника. Он замахивался на меня снова и снова, но я парировала удары, одержимая желанием защитить Полли, пока не сбила его с коня, — он рухнул спиной вперед.
Я посмотрела на Полли. Она втаскивала отца в седло, не догадываясь, что произошло. Даже в бою я почувствовала укол зависти, жалея, что не могла сделать то же самое для своего отца, когда он лежал на полу, истекая кровью.
В полдень Новая стража торопливо отступила по дорогам, ведущим к Лондону. Силы Сопротивления потеряли некоторое количество бойцов ранеными, но убитых было очень мало. Измученные, но радостные, мы отправились в Лондон на новую битву.
Ехали медленно, петляя по узким кривым тропам, чтобы не показываться на автостраде. В каждой деревне жители махали нам в знак приветствия. Весть о нашей победе уже разнеслась по округе. Везде, где бы мы ни появлялись, люди предлагали нам еду, одеяла, корм для лошадей.
Мы сидели на лужайке перед гостиницей в маленьком городке, хозяин гостиницы разносил кружки с водой и холодным элем. Я хотела присоединиться к празднованию, но не могла. Перед глазами стояла картина, как на шеи брата и сестры накидывают веревки. Сегодня среда. Через несколько дней они будут мертвы, и Корнелиус Холлистер объявит себя королем.
Кто-то похлопал меня по плечу. Это была девочка лет пяти-шести, босая, в грязном платьице.
— Принцесса Элиза?
Она сделала реверанс, приподняв край платья и склонив голову. Светлые волосы были такие тонкие, что солнце просвечивало сквозь них.
— Это для вас.
Девочка достала из кармана синюю коробочку и протянула мне. Я слабо улыбнулась:
— Спасибо.
Она снова поклонилась и исчезла в толпе.
В коробочке был медальон. Когда золото блеснуло на солнце, у меня перехватило дыхание. Точно такой же я носила почти всю жизнь. Дрожащими пальцами я раскрыла медальон, не смея надеяться.
Выступили слезы. Я слишком хорошо знала эту фотографию. Длинные темные волосы, грустные голубые глаза. Мама.
Я поискала взглядом девочку, чтобы спросить, где она это взяла, но ее нигде не было. Это невозможно, самое настоящее чудо, если подумать: мой медальон попал к собирателям, оттуда — в шотландскую глубинку и снова ко мне. Но как? Надев его на шею и спрятав под рубашкой, я почувствовала, как в сердце затеплилась надежда. Если мамина фотография нашла меня вопреки всему, то, может быть, и моя семья найдет дорогу домой?
Мы ехали день и ночь, и в наши ряды вступали все новые и новые добровольцы со всей Шотландии. Весть о предстоящей казни и нашей недавней победе шла впереди нас. Когда мы въехали в предместья Лондона, в нашем ополчении уже были тысячи мужчин и женщин — настоящая армия.
Обогнув холмы, я обернулась на вереницу всадников, такую длинную, что она исчезала вдали. Впервые я поверила, что у нас есть шанс победить.
29
Ночь была хоть глаз выколи, луну закрывали тяжелые дождевые тучи. С севера дул пронизывающий ветер. Вдалеке над Северными холмами небо освещали вспышки пламени и гасли, достигая земли. Мы ехали по узким проселочным дорогам через лес, пока генерал не вывел нас на безлюдную улицу с покинутыми домами и пепелищами. Мы спешились и ввели коней в какое-то кирпичное строение.