— Корнелиус Холлистер назначил день казни твоих брата и сестры, — мрачно сказал он. — В воскресенье. Утром.
— Не могу поверить, что дожил до такого, — тихо сказал генерал. — Это конец дома Виндзоров.
Единственная слеза текла по его лицу. Все вокруг плакали, кричали, размахивали руками. Все, кроме меня.
Я стояла, словно окаменев, позади Калигулы, которая закрывала меня от толпы, и смотрела на приемник, отказываясь верить в происходящее. Слезы, крики — что угодно было бы лучше, чем просто стоять, представляя братишку и сестру с петлями на шее, их обмякшие тела на фоне лондонского неба и тысячи зевак.
Полли обняла меня:
— Это я виновата! Я сказала им, что ты умерла. Я думала, они оставят нас в покое, но, как оказалось, все испортила…
— Ты хотела помочь. И не знала, что такое может случиться.
Я обнимала плачущую Полли, не зная, как ее утешить.
По радио диктор перечислял деревни и города, захваченные армией Холлистера. Клара и Джордж поймали взгляд Полли и дали ей знак увести меня за угол замка. Клара достала небольшую сумку с вещами, которые собрала мне в дорогу: там была теплая одежда и пара бутербродов для меня и генерала.
— Элиза, — сказал Джордж, — мы делаем это только ради твоей безопасности.
Я кивнула.
— Почти стемнело, — сквозь слезы сказала Полли.
Клара положила руку мне на плечо.
— Там у тебя будет и еда, и одежда. В Уэльсе с этим получше.
Снова кивнув, я прикусила губу. Подняла глаза и увидела, что ко мне идет генерал, ведя в поводу коня. У него было два пистолета.
— Мне так жаль, — сказал он. — Я был на крестинах у всех троих. Ваш отец был хороший человек, принцесса, и служить ему было честью для меня.
Он медленно покачал головой, глядя в темнеющее небо.
— Нам пора. Предстоит долгая дорога.
Мне хотелось сказать что-нибудь, но слова застревали в горле.
Полли обняла меня так крепко, что я зашаталась. Прощаясь с Кларой и Джорджем, я не смогла посмотреть им в глаза. К тому времени, как я доберусь до Уэльса, они будут мертвы.
Я вскочила на Калигулу. С высоты ее огромного роста я видела, как все расходятся.
— Что они будут делать теперь? — спросила я генерала.
— Сдаваться. Этим людям надо заботиться о детях и стариках. Они не станут жертвовать жизнью, если нет шанса. — Он печально посмотрел на меня. — Мне так жаль, что дошло до этого, принцесса. Даже в самых худших кошмарах я не мог представить, что доживу до того дня, когда Англия окажется в руках диктатора.
Я провожала глазами разбредающуюся армию, мужчины и женщины со слезами обнимались на прощание. Это была последняя надежда Англии — и вот ее больше нет. Я увидела конец того, что не успело начаться. Мы отступали перед террором Холлистера.
Удерживая Калигулу, я смахивала слезы. Их можно понять. Зачем им рисковать жизнью, если я не рискую своей? Как бы они ни хотели освободить Англию, жить им хочется еще больше. Среди своих близких, в кругу семьи. Именно этого и я хотела больше всего на свете. И все же что-то внутри меня кричало: «Это не закончилось!» Пока нет.
Я посмотрела сверху вниз в усталые глаза Уоллеса.
— Генерал, при всем уважении я не могу поступить так, как вы хотите. Я не еду в Уэльс. Я остаюсь и буду сражаться, даже если за мной никто не последует.
Полли обомлела. Генерал тревожно нахмурился.
— Элиза, тебе придется ехать! — запротестовала Клара.
— Ничего мне не придется! — закричала я.
Я подумала о том, что Мэри сказала мне в Стальной башне, принимая трудное решение, на которое я оказалась неспособна.
— Пока мои сестра и брат в тюрьме, я обладаю полномочиями королевской власти. Я не подчинюсь ничьему приказу. А теперь можете присоединиться ко мне или сдаться Холлистеру.
Прежде чем мне ответили, я пришпорила Калигулу и поскакала в сторону ополченцев. И преградила им путь, расправив плечи.
— Пожалуйста, остановитесь! Я знаю, риск велик, но, пожалуйста, пожалуйста, не сдавайтесь прямо сейчас!
В толпе начали переговариваться, сначала тихо, потом все громче и громче.
— Это Элиза Виндзор! — крикнула какая-то женщина, показывая на меня.
— Принцесса!
— Она жива!
— Я жива, — откликнулась я, — и я не буду сидеть и смотреть, как разоряют мою страну. Если хотите сражаться, я с вами!
Я встретилась глазами с людьми: мать и дочь, мужчина с двумя мальчишками.
— Прошу прощения у всего народа Англии, который голодал на улицах, пока во дворце было вдосталь еды. Следовало бы разделить ее с вами. — Я сглотнула и на минуту умолкла, глядя на лица, все еще обращенные ко мне. — Пожалуйста, простите мою семью. Пожалуйста, простите меня. Я никогда не знала, что значит быть голодной, бездомной, одинокой, но теперь знаю, и я буду сражаться за то, чтобы в Англии больше никто не голодал и не оказался на улице.
Толпа молчала. Я переводила взгляд с одного лица на другое. Теперь, закончив говорить, я почувствовала, как колотится сердце.
— Я все еще хочу биться с ними, — крикнул пожилой фермер. — Они сожгли дом, в котором спала моя жена, и она погибла.
Другие тоже стали рассказывать, перебивая друг друга, что сделала с ними и их семьями армия Холлистера.
— Если принцесса пойдет с ополчением, — сказал генерал, подъезжая ко мне верхом, — я тоже иду!
Вокруг одобрительно загудели, высоко поднимая оружие.
— Нас немного, мы плохо вооружены, но на нашей стороне правда и добро, — закричала я. — Желание жить в лучшем мире. Берите оружие, встретимся здесь на рассвете. И двинемся на Ньюкасл!
28
Предрассветное небо было пепельного цвета. Мы готовились к битве, ополченцы прощались с близкими. Плачущая мать поцеловала дочку, немолодой отец отдал охотничий нож сыну-подростку.
Я обрадовалась, увидев нашего конюшего Оуэна. Его жена умерла несколько лет назад, оставив двоих маленьких сыновей. Было больно смотреть, как он оставляет их с бабушкой и идет рисковать жизнью, но так приятно было увидеть знакомое лицо.
Рядом показалась невысокая фигурка на бурой кобыле.
— Что ты здесь делаешь, Полли?
— Я еду с тобой.
— Полли…
— Это и моя страна, Элиза. Я хочу сражаться.
Она подъехала к первым рядам, в которых были самые сильные мужчины. Я не могла скрыть беспокойства. Такая маленькая, хрупкая девочка на отощавшей лошади. Я глубоко вдохнула, глядя в небо, и стала молиться.
«Пожалуйста, пусть она останется в живых. Пусть они все будут живы».
Нас обдувало холодным утренним воздухом, пока мы скакали во тьму, направляясь к Ньюкаслу. В городе было больше угольных шахт, чем где-либо в стране, и речной порт. Без него, объяснил генерал, Холлистеру было бы куда труднее захватить север.
Мы знали, что их сила — в численности, но на нашей стороне была внезапность. Они не могли предполагать, как увеличилась наша армия, сколько новых бойцов пришло на рассвете к воротам замка, чтобы принять участие в битве. И все же, поглядывая через плечо на всадников, я жалела, что нас так мало.
Я на Калигуле скакала впереди, генерал — за мной. Он отметил на карте, в каких селениях на нашем пути есть колодцы, чтобы можно было остановиться на привал и напоить коней. Весь день стояла прекрасная погода, но ночь была все еще холодной, температура быстро падала по мере того, как солнце опускалось за горизонт.
Несмотря на нашу малочисленность, я верила в военный талант генерала. Он посылал вперед партизанские отряды, чтобы устраивать засады Новой страже, надеясь значительно ослабить их силы перед битвой за Ньюкасл.
Выезжая из тоннеля у Бэддока, мы увидели на дороге конный отряд. Я натянула поводья, и наше войско замедлило шаг.
— Что происходит? — спросила я подъехавшего Оуэна.
— Не знаю, но надо быть готовыми к бою.
Он вглядывался в темноту. Впереди на дороге были видны лишь желтые огни фонарей в руках у всадников.
— Оружие к бою, — скомандовал генерал, и воздух наполнился клацаньем ружейных затворов, свистом мечей, выхватываемых из ножен.
Я тоже обнажила меч. Как быть? Атаковать этих всадников или постараться избежать столкновения?
Оуэн медленно ехал слева от меня, держа пистолет наготове.
Когда мы приблизились к отряду, я мысленно приготовилась к худшему.
— Один выстрел, один взмах меча — и мы вступим в бой, — тихо сказал генерал.
— Останься здесь, — посоветовал Оуэн, и я придержала Калигулу, чтобы дать им дорогу.
— Кто здесь? — крикнул генерал, и в голосе его была тревога.
— Мы пришли присоединиться к Сопротивлению, — ответил кто-то.
В темноте я различила бородатого всадника.
— Вы здесь, чтобы присоединиться к Сопротивлению? — повторил за ним генерал. — У вас есть оружие?
— Мы собрали все, что было, — доложил незнакомец. — У некоторых есть пистолеты, но по большей части металлические дубинки и свинцовые трубы.