городу и вызывают на поединок защитников.
– Давай попробуем, – согласился Исмен. – Хоть я и не верю, что у нас получится.
Увернувшись в темные плащи, вооружившись только ножами, Исмен и Томирис нашли на берегу смельчаков-агриан, готовившихся отправиться к песчаной отмели, что находилась у самого входа в Северную гавань. После долгих уговоров, храбрецы согласились взять их с собой.
Четверо воинов, подогретые вином, взялись за весла. Пятый стоял на носу и выкрикивал оскорбления, призывая трусливых тирийцев померяться силой с настоящими львами. У входа в Северную гавань начиналась небольшая песчаная коса. Темной мрачной скалой нависала стрелковая башня, охранявшая фарватер. На верхней площадке пылали факела, слышалась перекличка караульных.
Исмен, следом за ним Томирис выбрались из лодки. Здесь вода была поколено. Стараясь идти тихо, оказались у шершавой, влажной стены. Осторожно заглянули за угол. Никого. В гавани слегка покачивались корабли. На берегу горели костры караульных. Несколько воинов из тирийского гарнизона спешили на призыв агриан, громко отвечая им оскорблениями на оскорбления. Лазутчики обогнули башню…
– Далеко собрались?
За их спинами вырос воин с коротким копьем в руке. Исмен и Томирис выхватили ножи и бросились на воина. Но тот ловко отпрыгнул назад. Из-за угла появился второй с факелом. Удирать некуда. Попались глупо.
– Яме, какое счастье! Сама дочь Астар явилась к нам, – усмехнулся один из воинов.
– Точно, Птоло, это она, – серьезно сказал второй и упрекнул неудачников: – Вы сумасшедшие! Зачем сюда приплыли?
– Убивайте нас на месте, – потребовала Томирис. – Мы даже под пытками ничего не расскажем.
– Как наша сестра Ише, такая же гордая и бесстрашная, – засмеялся Яме.
– Убьем их? – шутливо спросил у него Птоло.
– Обязательно, но как-нибудь в другой раз, – смеясь, ответил брат.
Они опустили копья. Яме сказал:
– Давайте отойдем за угол, чтобы стражники вас не заметили.
Томирис и Исмен, удивленные столь неожиданной удаче, спрятали ножи и последовали за братьями. Те мирно уселись на камни у самой воды, пригласили присесть непрошенных гостей. Предложили кувшин с вином. С песчаной отмели доносились крики и звон мечей. Начались поединки.
– Ну, и чего вы полезли в город? – сердито спросил Птоло.
– Лазутчики, – ответил Исмен.
– Какие из вас лазутчики, – обидно усмехнулся Яме. – Вы даже ходить тихо не умеете.
– Нам надо узнать об одном нашем друге. Он попал в плен, – решила все откровенно рассказать Томирис.
– Как его имя? – поинтересовался Птоло.
– Зовут его Софит. Он высокий такой, нескладный, сразу видно – не воин. Волосы светлые, вьются.
– Ему лет пятнадцать? – припомнил Яме.
– Да! – разом воскликнули Исмен и Томирис.
– Тихо! – зашикали на них братья.
– Эй! Что там у вас? – С верхней стрелковой площадки башни перегнулся стражник, вглядываясь вниз, в темноту.
– Все спокойно, Рабе, – крикнул в ответ Яме. – Это мы с братом.
– А чего шумите? Развеселились тут…, – недовольно пробурчал стражник, и скрылся обратно.
– Видели его, – сказал Птоло. – Жив он. Работает на восстановлении стен: камни таскает.
– Он же надорвется, – испугалась Томирис.
– Точно, мальчишка хилый, – согласился Яме.
– Вы не могли бы его освободить, – попросил Исмен. – Мы вам хорошо заплатим.
– Он вам так дорог? – поинтересовался Яме.
– Очень! Он наш хороший друг. Отдадим за него все, что у нас есть. Если не хватит, попросим у казначея взаймы, – заверила их Томирис.
– Да не нужны нам ваши монеты, – махнул рукой Птоло. – Как только его вывести за стены?
– Может, спрячем его в подвале храма? – предложил Яме. – Помнишь, там есть коморка справа от входа? Посидит денька два, все про него забудут. А потом выведем…
– Что ж, попробуем, – согласился брат. – Но, если нас заподозрят в измене, скинут с башни. Помни об этом.
– Спишем все на жадность, мол, хотели раба украсть. Тогда плетьми отделаемся.
– Сделаем, – согласился Яме. – Денька через три, как раз мы будем здесь охрану нести. Приплывайте так же осторожно, получите своего Софита.
– Но, ничего не обещаем, – предупредил их Птоло. – Сами понимаете – дело опасное.
Агреане терпеливо ждали лазутчиков. Двое стонали, держась за раны, трое других, усталые, но довольные, хвастались своими победами и подбадривали раненых товарищей.
В лагере стояла подозрительная тишина.
– Почему не слышно веселья? – удивилась Томирис, когда они пристали к берегу.
– Что-то случилось. Посмотри, – Исмен указал на шатер жены и детей Дария. Вокруг пылало множество факелов. У входа стоял Александр в окружении друзей. Все молчали. Слышно было, как под пологом жутко завывают женские голоса.
Томирис проскользнула в шатер. Вскоре появилась вновь. На лице ее отразился ужас и скорбь.
– Сатира, жена Дария умерла при родах. Ребенок так и не появился, – шепотом сообщила она Исмену.
– Я не желал ее смерти, – горестно оправдывался Александр.
– Мы верим тебе, – кивали друзья.
– Надо было отпустить ее к Дарию, – сетовал он.
– Но разве ты мог предположить, что все так обернется, – пожимал плечами Гефестион.
– Теперь меня обвинят в ее смерти. Скажут, что я замучил беременную женщину. Какой позор!
– Мы все свидетели: ты обращался с ней, как с правительницей. В ее распоряжении было все: лекари, слуги, охранники, – успокаивал его Кратер.
Черный Клит подозвал евнуха.
– Ты прислуживал правительнице?
– Да, господин, – смиренно ответил евнух.
– Тебе дадут коня. Скачи в Персеполь. Скажешь Дарию, будто тебе удалось сбежать. Сообщи ему о смерти супруги. И не забудь также передать, что Сатира жила последние дни как правительница, умерла как правительница, и похоронена будет со всеми причитающимися почестями.
– Хорошо, господин. Я все передам слово в слово.
* * *
Через три дня Исмен и Томирис в сумерках вновь направились к крепости. Напрасно прождали всю ночь в небольшой лодочке у песчаной косы. Братья не появились. Возможно, их план сорвался, а может быть, виной всему усилившиеся осадные работы.
– Попроси Александра. Возможно, он согласится обменять Софита на пленных, – уговаривала Исмена Томирис.
– Говорил я ему, – буркнул рассержено Исмен.
– И что?
– Он обрадовался. Сказал: «Это очень здорово, что сын Листрипа жив и находится в плену. Сообщу отцу радостную весть, а то он совсем раскис». «Но выкуп», – просил я. «Зачем, – усмехнулся гегемон. – Пусть пленник сидит в Тире. Листрип, узнав, что его сын жив будет трудиться в пять раз усерднее, построит мне отличные машины».
– Разве так можно измываться над горем отца! – ужаснулась Томирис.
– На войне – можно, – с сожалением выдохнул Исмен.
* * *
Теперь город пытались разрушить не только с суши, но и с моря. Остатки Тирского флота намертво запечатали в гаванях, и он теперь не мог помешать насыпать мол. Уже четыре осадные башни возвышались над насыпью. Машины без устали метали камни. Тирийцы вывешивали мешки, набитые высушенными водорослями, тем самым пытались смягчить удары снарядов. Стена,