бой… Когда там было панцирь надевать? Не плачь. Слышишь! Не плачь! Я жив. Жрицы Аргинпасы не должны плакать.
– Да, – кивнула Томирис и быстро смахнула слезы. – Жрицы Аргинпасы никогда не плачут, – твердо произнесла она и тут же откровенно разревелась.
* * *
Одним солнечным утром полог шатра резко отлетел в сторону, и вошел Александр в запыленной хламиде, с утомленным, но счастливым лицом. Следом появился старик Лисимах.
– Я вернулся, – крикнул гегемон Барсине.
– Проходи, садись, отдохни, – пригласила женщина. – Я накормлю тебя и разотру тело маслом. А ты расскажешь, как сражался с дикими горцами.
– Нет, – отказался Александр. – Я спешу на военный совет. Без меня дела пошли плохо. Но вечером буду у тебя.
Он заметил Исмена, который уже мог самостоятельно сидеть.
– А! Юный герой! Ты достоин награды. Надо же, отнял все гостинцы тирийцев, что предназначались мне. Как чувствуешь себя?
– Думаю, через недельку смогу сесть на коня, – ответил Исмен.
– Поправляйся быстрее. Я без тебя на стены не полезу, – пошутил Александр. – Кто меня будет прикрывать?
Он ушел. Старик Лисимах присел рядом и осторожно потрепал Исмена по плечу.
– Я очень благодарен тебе, юный скиф. Ты не представляешь, какой совершил подвиг. Надо же, закрыл телом самого Ахилла.
– Почему ты все время называешь его Ахиллом? – спросил Исмен.
– Потому что он и есть – Ахилл. Вот, что я тебе расскажу. Мы только что вернулись с гор, где усмиряли дикарей кибилов. Александр взял в поход агриан и самых выносливых гипаспистов. Представляешь, и я, старый дурак, увязался за ними. Ох! Куда мне было поспеть за ними. Я отстал. Отряд далеко ушел в горы. Темнеть начинало. Все, думаю, заблудился. Волки тут меня и сожрут.
– И как ты выжил?
– Александр вернулся за мной. Вот, какое у него большое сердце. Не телохранителей послал, а сам… Ночь наступила. Да с гор такой холодный ветер подул – жуть! Я совсем продрог. И, представляешь, недалеко увидели костры. Но эти костры разожгли кибелы.
– Вас не заметили? – испугался Исмен.
– Нас? Ты бы это видел! Александр обнажил копис, ворвался в становище дикарей и принялся рубить направо и налево. Те подумали, что на них напал целый отряд и удрали кто-куда. А Александр принес огонь, как Прометей, и не дал мне умереть от холода.
Лисимах помог Исмену подняться. Опираясь на палку, выструганную ему Уархагом, юноша поплелся, поддерживаемый стариком, к шатру гегемона.
Александр стоял на берегу, широко расставив ноги, сложив руки на груди, и тревожно вглядывался в проклятый остров. Его окружали хмурые военачальники.
– Мол так и не достроили, – укорял их Александр.
– Непосильная задача, – разводил руками Диад, начальствующий над стройкой. – Дальше дно глубокое, да и тирийские корабли мешают: подплывают и ведут обстрел рабочих. Вчера к ним помощь подоспела с моря.
– Неарх, это те корабли? – Александр указал на Южную гавань, где теснились боевые триеры.
– Да, гегемон. Прибыли вчера из Карфагена.
– Вечером приму решение, – сказал Александр. – Возможно, снимем осаду и двинемся дальше. Скверно, конечно, получилось…
– Люди измотаны. Они не виноваты. И ты не виноват, – пытался успокоить его Гефестион.
– Еще корабли, – заметил Александр. – Неужели сам Фарнабаз пожаловал?
У виднокрая на севере появилось множество серых точек. Вскоре можно было различить белые паруса триер. Весла дружно взлетали и опускались.
– Не меньше двух сотен судов, – воскликнул Кратер. – Я узнаю кипрские паруса.
– А вон те из Сидона, – поддержал Птолемей. – А вон – из Библа.
– Поднять войско! – приказал Александр. – Боевое построение. Катапульты подтащить к берегу.
Лагерь взорвал бой барабанов и визг горнов. Фаланги строились, ощетинившись копьями. Лучники занимали позиции на берегу. Метательные орудия подтащили к обрыву и закрепили пращи со снарядами в боевой взвод.
На стенах города оживились защитники. Лучники высыпали и громкими криками приветствовали подходившую армаду. Триеры в гаванях загружались войсками и готовились ринуться на вылазку.
Корабли подходили все ближе. Палубы заполнены воинами. Солнце играло на острых пиках и медных шлемах. На многих судах стояли метательные машины.
Но вдруг корабли отвернули от города, намереваясь пристать чуть севернее к материку. Командиры метательных машин уже готовы были обрушить на вражеский флот град камней и тучи горящих стрел, как вдруг Александр приказал горнистам играть отбой. Все потому, что на мачтах вражеских кораблей взвились македонские флаги с восьмилучевой белой звездой.
На берег сошли правители финикийских городов и направились к Александру. Первым шел в окружении свиты Герастрат, правитель города Арада, за ним Энил, правитель Библа.
Александр, в знак уважения, сошел с коня, снял шлем и с обнаженной головой зашагал навстречу. Правители поклонились Александру.
– С чем пожаловали? – спросил гегемон.
– Мы решили оставить Фарнабаза и присоединиться к тебе, – сказал Энил. – Невозможно противостоять сыну бога, тем более, наши города в твоей власти.
– Я устрою праздник в вашу честь, – пообещал Александр, стараясь казаться холодным, но сам еле сдерживал радость. – Вы получите долю после падения Тира.
– Позволь, Александр, взять долю невольниками, – попросили правители финикийских городов.
– Хорошо, – согласился Александр.
– Продолжаем осаду? – поинтересовался у него Гефестион.
– Грозная Афина вспомнила о нас, – воздел руки к небу Александр. – Хороший знак. Эти хитрые торгаши очень тонко чувствуют, на чьей стороне сила и благосклонность богов. Если они приплыли ко мне, значит, не верят больше в счастливую звезду Дария.
– Чего они хотят в уплату?
– Пленников из Тира, красильщиков ткани. Пусть берут.
– Александр, смотри! – К ним подбежал Неарх и указывал на Южную гавань. – Флот Карфагена покидает город. Может, догоним и вступим в бой?
– Не стоит. – Гегемон внимательно вгляделся в уходившие корабли. – Суда переполнены людьми. Тирийцы отправляют в Карфаген жен и детей. А это говорит о том, что они уже и сами не верят в благополучный исход осады. Диад! – окликнул он главного строителя. – Строй мол шире в два раза, чтобы на нем уместилось четыре штурмовые башни.
Вечером, когда спустились сумерки, лагерь запылал кострами. Надрывались музыканты и танцоры. Все это представление больше не для финикийских перебежчиков, а для осажденных в Тире. Александр с ненавистью глядел на притихший город и сквозь зубы шептал:
– Зря вы меня разозлили!
Александр спросил у правителя Библа Энила, сидевшего рядом с ним на празднестве:
– Почему я вижу недоверие в глазах у тиранов городов?
– Пойми нас, – виновато начал Энил. – Персия пыталась подмять под себя нашу торговлю, но у Оха и Дария ничего не вышло. Персы в этом ничего не смыслят. Но эллины – другое дело. За тобой следом хлынут наглые афиняне, начнут устанавливать свои правила… А еще правители боятся превратиться в подвластных сатрапов. При Ахеменидах мы имели полную свободу и