господина.
– Но на что он рассчитывает? – не мог понять Александр. – К нему движется армия, которой удалось овладеть самыми неприступными городами в Ойкумене. Разве печальная участь Тира и Галикарнаса ему – не урок?
– Наверное, он думает, что твое войско утомлено после семимесячной осады, – предположил Птолемей. – Много потрачено сил, множество раненых…
– Он поплатится за неуважение ко мне, – гневно произнес Александр. – Газу ждет участь Тира. Вперед!
Перед армией предстала небольшая, но мощная крепость, стоявшая незыблемо на высоком холме. Александр собрал вокруг себя командиров и мастеров по осадной технике.
– Невозможно подвести осадные башни, – сделал вывод Диад. – Уж больно крутые склоны. Особенно южная сторона.
– Хорошо придумал этот Батис, – покачал головой Черный Клит.
– Что именно? – обратился к нему Александр.
– Самая крепкая часть стены с юга. Самая низкая – с севера, – начал объяснять Клит. – Батис рассчитывает, что именно с северной стороны ты примешься штурмовать. В случае прорыва, его гарнизон может легко уйти в пустыню через южные ворота. А там – где их искать…
– Вот как, – задумался Александр. Спустя некоторое время, решил: – Начинаем осаду с южной стороны.
– Но как штурмовать? – воскликнул Диад. – Ни штурмовые башни, ни тараны подвести невозможно. Как их втащишь по такому крутому склону?
– Повторим то, что проделали под Тиром. Только не море будем перегораживать, а соорудим пологую насыпь. Благо, песка в пустыне хватает. По насыпи подведем осадную технику.
У Исмена от долгой езды воспалились, не затянувшиеся до конца, раны. Он еле сидел на коне. Томирис помогла сойти на землю. Он старался не показывать, как ему больно, но все же побледнел. Перед взором плясали радужные вспышки. Лекарь Александра, Филипп, осмотрел его и недовольно покачал головой.
– Подлечиться бы ему.
– Отправляйся к морю, отдохни, – приказал Исмену Александр.
– Ничего, я оклемаюсь, – крепился Исмен. – Не отсылай меня.
– Ты мне нужен здоровым, – настаивал Александр. – Ни один соматофилак не справляется с заданиями так хорошо, как ты. Томирис, и ты езжай с ним. Что тебе делать тут во время осады.
– А как же Барсина без меня?
– У нее разве не хватает охранников и прислуги? Поезжай.
– Дозволь, гегемон, Статире и Дрипетиде – дочерям Дария следовать с нами. Они очень страдают, потеряв мать. Целыми ночами плачут. Зачахнут…
– Конечно же. Я чувствую вину перед ними. Буду очень рад, если девушки развеются и хоть на несколько дней забудет о своем горе.
Цырд осторожно шагал по неровной, каменистой дороге. Умный конь понимал, как хозяин страдает и старался не причинять ему боли лишний раз. Томирис ехала рядом, в любой момент готовая поддержать Исмена.
Следом катила высокая колесница с навесом от солнца, запряженная двойкой стройных молодых коней. Софит стоял за возничего. Его направил Александр в прибрежный город, помочь строителям с разметкой нового порта. Рядом с Софитом стояли дочери Дария: печальная, молчаливая Статира и ее младшая сестра Дрипетида. Статира больше походила на отца: высокая, стройная, с тонкими красивыми чертами лица. Сестра больше напоминала мать: женственная, пухленькая с очень светлой кожей. Каждое движение ее плавное, воздушное. С ними поехал и Уархаг, решивший подлечить Исмена. Колобуд и Фидар заверили, что обойдутся недельку без него. Лекарь ехал на спокойной вьючной кобылке. Репейник помогал ему гнать лошадей с поклажей. Теперь у друзей, помимо боевых коней, появилось еще с десяток вьючных, на которых бережливый Уархаг перевозил общее добро.
Софит всю дорогу цитировал Гомера, кидая томные взгляды на Томирис:
– Хитроковарная дочь кознодея Атланта Калипсо,
Темнокудрая нимфа, богиня богинь. И не водят
Общества с нею ни вечные боги, ни смертные люди.
Я же один, злополучный, на остров ее был враждебным
Демоном брошен, когда мой корабль сокрушительным громом
Зевс поразил посреди беспредельно-пустынного моря. – Совсем разошелся он.
– Постой, – поправляла несмело его Статира. – Я хорошо знаю Одиссею. В ней говориться о златокудрой нимфе, богине богинь.
– А для меня она – темнокудрая, – не соглашался Софит, быстро взглянув на Томирис.
– Ах, вот ты про что, – поняла Статира, и звонко засмеялась.
А Софит продолжал:
– Вышла разумная тут из покоев своих Пенелопа,
Светлым лицом с золотой Афродитой, с младой Артемидой
Сходная.
Статира засмеялась еще заливистей, глядя на одухотворенное лицо Софита.
– Это он о тебе стихи читает? – наконец сообразил Исмен.
– Да, – устало вздохнула Томирис. – Пусть читает. Хоть Статиру развеселил. Она опять всю прошлую ночь проплакала.
Софит продолжал громко декламировать. Иной раз у него не хватало дыхания или он забывал строфу, и тогда Статира подхватывала звонким голосом. Щеки на ее нежном круглом личике зардели, глаза ожили и блестели озорным огоньком, чему Томирис была очень рада. Наконец-то горе отпустило девушек.
Море казалось ласковым, теплым. Изумрудные волны с белыми гривами накатывали на песок. Озорной ветер прогуливался по берегу, шумел в листве низких диких олив и смоковниц.
Уархаг с Софитом поставили шатер. Исмен развел огонь неподалеку. Расстелил плащ, улегся. Наблюдал, как задумчивый красный шар спускался в море, предрекая мирную ясную ночь. Как хорошо! Кругом тихо, спокойно. Давно так не было спокойно.
Томирис отправилась в небольшое прибрежное поселение, купить что-нибудь на ужин. Софит тут же напросился с ней.
– Пошли, – вздохнув, согласилась девушка. – Только не надоедай мне стихами.
Исмен достал свиток с Одиссеей и принялся читать. Он уже прилично знал грамоту. Уархаг присел на валун недалеко от шатра и принялся наигрывать печальную мелодию на свирели, смастеренной им самим. Стреноженные лошади слушали. Репейник улегся напротив музыканта и принялся тихо подвывать.
– Где странствует твой герой?
К Исмену подошла Статира и опустилась рядом на песок, поджав под себя ноги.
– На волшебном острове нимфы Калипсо38.
– Тебе нравится эта история?
– Да. Удивительная книга.
– Я тоже когда-то зачитывалась ей. Многие места знаю наизусть. Хочешь, я тебе почитаю?
– Если тебе не будет в тягость.
– Нет. Нисколечко.
Девушка взяла из рук Исмена свиток и принялась читать мягко, немного нараспев. Он слушал, глядя на ее красивый гордый профиль, черные глубокие глаза, чувствительные полные губы. Она почувствовала его пристальный взгляд. На щеках выступила краска.
– Извини, – постыдился Исмен. – Я забыл, что на тебя нельзя смотреть.
– Хочешь, положи голову мне на колени, – неожиданно предложила девушка.
– Смею ли я.
– Я же смела ухаживать за тобой, когда ты лежал раненый.
Исмен лег на ее колени. Теплые, чуть влажные ладошки погладили виски Исмена. Дрожащим голосом Статира тихо произнесла:
– Представь, что ты Одиссей, лежишь на коленях Калипсо.
Шепот набегавшей морской волны, печальная мелодия свирели, нежность и тепло, исходящее от юной девы, убаюкивало.
– Разве я похож на Одиссея? – спросил Исмен, засыпая.
– Да, – словно шелест листвы, ответила девушка. –