Читать интересную книгу Гибель Атлантиды: Стихотворения. Поэма - Георгий Голохвастов

ГИБЕЛЬ АТЛАНТИДЫ. Поэма (Нью-Йорк, 1938)

Владимиру Степановичу Ильяшенко

Хочу, мой друг, почтить те часы задушевности,Когда с тобой вдвоем уносились мечтойОт скучных будней мы к незапамятной древности,Туда, где мир легенд — как мираж золотой.

Змеясь в горах, в лесах и в пустынях молчальницах,Сквозь тлен вела нас цепь знаменательных вех:Под лавой ряд колонн, письмена в усыпальницах,В пещерной тьме чертеж и средь джунглей кромлех.

Единый веял дух с пепелищ созидания,Дышала жизнь одна в запустеньи руин;Родились силой уз и преемством преданияСумер, Египет, Крит, Джамбудвина и Син.

Манила истин весть за обрядностью жреческой;Шептал о правде миф. Всех божеств ПантеонСливался в мысль одну для души человеческой:В ней зрел бессмертья сон… нерастраченный сон…

Он смертным снился встарь лишь в тиши одиночества,Но вечный смысл его пред тобой был раскрыт;Познав мистерий суть, прозревая пророчества,Всё в глубь ты звал меня, проводник-следопыт.

Ты шел и вел всё в даль за мечтой человечества.Как мощь прибоя, рос откровений наплыв…И вдруг воскресло всё… Словно зов праотечества,Из бездн дошел до нас Атлантиды призыв.

Возник блаженный край. И чудесно-загадочный,Соблазна полный, всплыл мужеженственный Лик…О, этот древний бред! В нем восторг лихорадочный,В нем дум мятежных вихрь, в нем созвучий родник.

Единству гимн гремел в первобытной напевности,И только вторил я сладкозвучной волшбе…Прими! Я грезу-быль, завещание древности,Тобой добытый клад, посвящаю тебе.

26 ноября 1935 года Нью-Йорк

I.ЧАРЫ АТЛАНТИДЫ

Deep into that darkness peering, long I stood therewondering, fearing,Doubting, dreaming dreams no mortal ever daredto dream before…

Edgar Allan Poe

«Стемнело. Вечер короткий угас…»

Стемнело. Вечер короткий угас;Владеет полночь умолкнувшим домом.А я, бессонный, в задумчивый часСклоняюсь вновь над разогнутым томомТрудов Платона. Как прежде, опятьЯ внемлю старцу, но с новым подъемомТеперь пытаюсь прозреть и понятьВпервые что-то в рассказе знакомом.

Так внятен сердцу преданья язык,И брезжит даль, где небесных владыкПронесся гнев сокрушающим громом:Там Атлантиды пленительный лик,Подобный сфинксу, загадкой возник,Маня улыбкой с печальным изломом.

И, знаньем гордый, наш мир обольщенМечтой чудесной, родной испокон.Но в грезе этой не сказки прикраса,Не бред, а быль. Не со всех ли сторонВ потемках мифов, в намеках письменМы слышим весть о потомках Атласа?И прах развалин, и тлен похоронИх жизнью веют; их след сохраненУ дельты Нила, в глуши Гондураса,

Близ волн Бискайских, где жил кро-маньон,И там, над Тигром, где правил Саргон,Где встарь к дворцу с зиггуратом террасаВздымала лестниц и сходов уклон;Поднесь, как эхо, их быт отраженЧертой нежданной в быту папуаса,Их мыслью в солнце Атон воплощен,И в мудрость Вед, в изощренный канон,Их дух вковал вдохновенный Виаса.

И странно дорог и близок мне он,На утре жизни приснившийся сон:

Блаженный край; величавая раса —Венец творенья, праматерь племен…И — смерть… Всё так же горит Орион,Всё так же ярки огни Волопаса,Но дивный Остров стихийно сметен…То суд ли Божий? Природы ль закон?

Никто не знает! Оракул ПарнасаМолчит, не выдав ни дел, ни имен;Молчат пророки древнейших времен,Не помнит странник из ГаликарнасаО том, что слышал в Саисе Солон,И даже сам провозвестник ПлатонСкрывает правду последнего часа…

И вновь, и вновь я, внимательный чтец,Вникаю в повесть, в тревожный конец,Где, в страшный срок воздаянья, мудрецПриводит нас на совет чрезвычайный,Когда в престольном чертоге небес,Откуда мир открывался бескрайный,Воззвал к богам о возмездьи Зевес.Но прерван сказ. Обаяние тайны —Как тишь во храме за шелком завес…Зачем же смолк ты, сокрытых чудесПоследний в мире наследник случайный?На чем прервал летописную нить?Какую правду не смел возвестить?

Ответа нет. И рассудок холодныйЕще сегодня доказывал мне,Что стал легендой пра-остров подводный,Что в думах наших о дивной странеНапрасно ставим всё тот же вопрос мы,Когда над жертвой пучины вековПучина вод разметала, как космы,Седые гривы лохматых валов,И лишь тоскливый напев панихидыПорывы бурь безымянно поютНад черной бездной, где быль АтлантидыНашла навеки последний приют.

Пусть гордый разум был прав непреложно!Но в полночь к сердцу прихлынула ратьНадежд крылатых, и в близости ложнойМечте казалось легко и возможноСломать на свитке запретном печать…Хочу! Я должен, мне надо узнать!

Мне шепчет память, мерцая украдкой,Что в древнем мире с далекой загадкойЯ властно скован незримым звеном,Что в эту полночь о близком, родномМой дух тоскует в разлуке и сладкойМечтой живет, что придет чередаДля встречи новой!.. — Но где и когда?..

А в мертвом свете у лампы настольнойВсё так же ждет недомолвка страниц,И мысль над нею томится невольно,Будя немое молчанье гробниц…

Узнать! Издревле забытую повестьУзнать я вправе! Бессмертная совестьУкор твердит мне. Какой же винойЯ встарь навлек приговор Немезиды,Чтоб мог с тех пор тяготеть надо мнойБезвестно-страшный конец Атлантиды?!.

Я грежу… В книге, как в тайном письме,Сквозь строки букв, словно яркие маки,Огнем горят начертанья и знаки.И бред ли вызвал виденья в уме,Иль я читаю прошедшее в книге,Но древний мир мне открылся во тьме,Из бездн исторгнут в насильственном сдвиге.

Всё то, что знало и смерть, и распад,Встает из гроба под властью наитья,И вновь столетий потухших событияРуслом пройденным струятся назад:

Идут, как волны, и против теченьяТекут к истокам зоны земли,Мечты вселенной опять расцвели,Полны былой красоты и значенья.

И, словно глядя в волшебный хрусталь,Я вижу мира прожитую даль.

Исчезли чудом пространство и время;Мне виден путь человечества — весь:От благ житейских, достигнутых здесь,До зорь, согревших начальное семяВсемирной жизни. И пестрая смесьКартин цветет пред расширенным взоромЕдиным, тканым в эфире узором.

Бушуют ветры, огонь и вода.Но люди стойки; и жизни побегиПобеду воли, ума и трудаНесут от мрака ночного и льдаК вершинам славы, познанья и неги:

В пустынях прежних шумят города,По горным кручам кочуют стада,В морях враждебных бесстрашно набегиК безвестным странам свершают суда,И ход тяжелый скрипучей телегиУпорно в чащи врезает свой след;Горит религий восторженный бред,Дрожат на лирах созвучья элегий,И сонмы старцев в затишьи беседЧеканят мудрость для Библий и Вед.

Но жутко слиты химеры утопий,Искусств и знанья изысканный культС огнем пожаров, с угрозою копийИ грузным лётом камней с катапульт.

Идут фаланги; грохочут квадриги.Дают отпор легионам — орды.Защита чести под знамя враждыЗовет вассалов; во имя религийНа брань скликают и Крест, и Луна;И в жажде славы Цари и СтратигиНа бой ведут за собой племена.Народ встает на народ… И войнаЗаветы правды попрала и стерла.Весь мир охвачен похмельем борьбы.Звучат напевы походной трубы,Дымятся пушек нагревшихся жерла,Земля и воздух дрожат от пальбы,Сшибаясь, кони встают на дыбы,И, словно вопль из единого горла,Несутся стоны, проклятья, мольбы.

Бессильны в храмах орган и молитвы,И гибнет труд человеческих дел,Когда на грудах растерзанных телРешают кровью безумные битвыЦарей и царств мимолетный удел.

В кипении буйном, в смятеньи великомВсплывают явью виденья веков,Неся с собою, в сплетении диком,Торговли гомон с воинственным кликом,С призывом отрасти — молитвенный зов.

Всё ближе, ярче, яснее виденья,Всё громче, громче нахлынувший гул,И нет меж мной и былым средостенья:Уже в лицо мне порывом дохнулДалекий ветер чужих поднебесий,И в душу влил, в одуряющей смеси,С других земель и с иных берегов —Дымок согретый людских очагов,И теплый пар первоподнятой нови,И нард курений, повивших алтарь,И чад пожаров, и пороха гарь,И душный запах дымящейся крови.

Он мой, он мой, этот явственный вздох!Преграды пали, и сроки созрели:Живой вне жизни, как древний Енох,Вхожу я в призрак минувших эпох.Мой зов услышан! Теперь неужелиМне правды жданной не скажут века?Где ж ключ к Познанью? Пора! Я у целиИ тайны темной разгадка близка.

Теперь с надеждой, внезапно зажженной,Устав просить, как я прежде просил,Я только жажду. Дрожат напряженноВсе струны в сердце, исполненном сил.

Я весь в едином желаньи до боли,Я весь в одном устремленьи души;А звучный голос настойчивой волиВнушает властно: — «Начав, заверши!Желай и будет! Ты избран — исполни!..»И вот… вот грянул раскат громовой,Зарделось небо; от пламени молний,И ночь прожег ураган роковой, —Взметая звезды, как дождь огневой.

То гнев ли Неба? Предсказанный час лиПризыва громких архангельских труб?Но вихрь промчался, и тая, как клубТумана тает, виденья погасли;С бессильным криком, сорвавшимся с губ,Язык мой замер; мой слух, словно воском,Беззвучьем залит, и взор мой ослеп;Не дрогнет тишь ни одним отголоском,Нависший мрак — замурованный склеп.

Умолкнув, сердце во тьме безглагольнойСтоит, как жернов, уставший молоть,И, точно пепла сухая щепоть,Без, тленья, в быстром распаде, безбольноВ летучий прах рассыпается плоть.

Не это ль смертью зовем до сих порПривычный мир ощущений потух,И стал свободен очнувшийся духОт уз непрочной, коснеющей формы,А взор бесплотный извне обращенОпять к виденьям отживших времен.

Из далей снова столетья-минутыСкользят, как цепь неразрывных колец;Былое живо — бессмертный мертвец:Народов гордость и рабские путы,Любовь и скорби бессчетных сердец,Триумфы, распри, удачи и смуты,Ценой падений — познанья венец,И труд бесплодный, нуждою пригнутый.

Чреда событий: Столетья-минутыБегут, как цепь неразрывных колец:Бегут и гибнут. Вот грозный Кортец,И царства Майев несчастный конец;Вот Крест Голгофы, позорный и лютый;Уста Сократа над чашей цикуты,Псалмы Давида средь стада овец,Египет — тайн нераскрытых творец,И Ур-прапращур… Столетья-минутыБегут, как цепь неразрывных колец.

А там, там дальше, где, с бурями споря,В просторе мрачном шумит океан,Исходит Остров зеленый из моря,И древний город, как страж-великан,Стоит в сединах величья и бедствий.И воздух дрогнул при клике: «Ацтлан!»Что это? Зов?.. И не сам ли приветствийПривычный клич я бросаю в туман?

Ацтлан, Ацтлан!.. И, как отклик, оттуда,Из этих далей я слышу ответ.Снопами брызнул прорвавшийся свет,А тишь проснулась от дальнего гуда,И я охвачен предчувствием чуда.

Мой дух разбужен в своем забытьи;Родятся сил животворных струи,И слышу я, что в зыбях их слиянийЗачатья тайна опять свершена,Что теплой крови густеет волна,Что снова ткутся телесные ткани,Что в плоти дрожь бытия зажжена.Ваятель Вечный заботливо лепитЖивое тело, амфору души.И так лучи естества хороши,Так жгуч костей оживающих трепет,Удары сердца так звучны в тиши.Никем из смертных, воистину, не питВосторг подобный! Дарован возвратМне в бренный мир от неведомых врат!

Прекрасна жизнь после краткой разлуки:Тепло, сиянье, и звуки, и звуки.Играет в жилах горячая кровь,И тело бодро, и трепетны руки,И дышит грудь с наслаждением вновь.

Невольно жмурясь от света, сперва яБросаю взгляд из-под дрогнувших вежд.И вижу: вьется тропа полевая;Иду я; складки широких одеждШуршат, колосья в пути задевая;А посох, крепкий, как прочный костыль,Концом уходит в глубокую пыль;Мой лоб, повитый повязкой свободной,Овеян солью и влажностью водной,И ветер с шири лазурной водыКолышет пряди седой бороды.

Легко и гордо звучит на чужбинеВ затишьи поступь неспешных шагов.И свет, и радость в окрестной картине:Смеются волны в кайме берегов,Ручьи лепечут, змеясь по равнине,Луга зовут в свой росистый простор;За ними — город под дымкою синей,Над ними — главы серебряных гор.

Всё так мне близко, желанно и мило.А в небе всходит дневное светило,Разлив в лазури багряный пожар;И сыплет миру пылающий шарЛучей потоки, как благостной силойТворящей жизни исполненный дар.Пред светлым Ликом, курясь, как кадило,Земля томится; алеющий парВ горах клубится на снежных вершинах,Цветы струят благовонье в долинах,Леса вздыхают росой и смолой.И я пред Диском с простою хвалойПоник, дивясь воскресения чуду,Молясь за новый нежданный удел!И слышу, голос как гром прогремел,Могучий, грозный и слышный повсюду:

«Я был, Я есмь, Я вовеки пребудуЕдин бессмертен и целостно-цел».

И хлынул свет в прояснении мысли;Весь смысл былого восстал предо мной:Закон Единства — закон основной!

Над ним угрюмо, как полог, навислиВека забвенья; минувшего дальВ обманах скрыла Завета скрижаль…

Но Солнце Правды над мраком и ложьюПобедно всходит. Я вдруг узнаюВ стране безвестной отчизну свою,И сердце старца охвачено дрожью.Не гость я здесь, а в родимом краю,В старинном царстве великих Атлантов.Я знаю каждый изгиб берегов,Роптанье моря, приволье луговИ выси горных молчащих гигантов;Я знаю ширь полевого ковра,Селений мирных радушные видыИ мощный город, шумящий с утра.Всё это было, как будто вчера!Я вспомнил! Вспомнил! Я — жрец Атлантиды,Верховный маг светозарного Ра.

Декабрь, 1931 года, Нью-Йорк