Ночью
Волна наш челн слегка качала,Переливая лунный блеск.Зыбь серебрилась, даль молчала,Баюкал вёсел мерный плеск.
Как бы исполненный печали,Тих был храм ночи… И, полныТревогой странной, мы молчалиПод сказки моря и луны.
Мгновенье
Распахнувши звездный полог,Ночь прониклась тишиной.Очертанья стройных елокСеребрятся под луной.
Светлый миг! Но как недолог,Как неверен свет ночной…Песня, прежних дней осколок,Гаснет с ним в глуши лесной!
После грозы
Миновала гроза, тают тучи,Глух в дали замирающий гром,Дождь прошел молодой и пахучий,Только капает с веток кругом.
Пряно пахнет землею сыроюИ из сада, с оживших куртин,Ветер веет в окно резедоюИ кадит ароматом жасмин.
А закат раскаленною лавойРазлился и пылает, рядя,Как в рубины, игрою кровавойНепросохшие слезы дождя.
Похмелье
Жизнь пуста. Заманчивою цельюНе зовет враждебная мне даль…Я отдамся светлому похмелью:Пусть уступит ложному весельюНеподдельная щемящая печаль.
Прочь тоска от звонкого бокала!Эй, вина! Скорей еще вина,Чтоб струя, запенившись, сверкала,Чтоб победно в душу проникалаГрез хмельных мятежная волна!
Зов смерти
Чем больше близких сердцу сходитВ навечный сон глухих жилищ,Тем чаще чувство нас приводитК молчанью мирному кладбищ.
Там, в тишине, в кудрявой чащеСмерть не страшна и не чужда,Но всё желаннее и слащеМысль о покое навсегда.
И, словно шепот губ незримых,Мы в ветре слышим, не скорбя:«Иди же! Средь могил родимыхНайдется место для тебя!..»
Звездочет
Планет таинственнее сдвигиИ смысл сплетенья их орбитПрочел я в знаках звездной книги,Путей небесных следопыт.
В них сочтены все жизни миги;В них Рока путь… И дух скорбит,Внемля тяжелый гул квадригиИ топот кованных копыт.
«Ночь поет тишиною безбрежной…»
Ночь поет тишиною безбрежнойКолыбельную песню землеИ ее убаюкала нежноНа своем тиховейном крыле.
Сын земли непокорный и блудный,Изнемог я и грезу таю,Чтоб овеял покой непробудныйИ бессонную душу мою.
Песни жизни
С напева тихой колыбельнойСо «Со святыми упокой»Все песни жизни неподдельноЗвучат глубокою тоской.
И, по отчизне запредельнойТомясь, бессмертный дух людскойО небесах скорбит смертельноВ гостях у пошлости мирской.
Но — будет день: в минуту тленаЕго земного естества,Свободный дух от уз и пленаУмчится с песней торжества.
Суд
Суд же состоит в том, что Свет пришел в мир.
От Иоанна 3, 19
Творящий злое — свет ненавидит,Боится света и льнет во тьму,Страшась, что в свете весь мир увидитЕго паденье, на стыд ему.
В добре живущий, как счастье, встретитЛуч каждый света, он любит свет,Который в сердце его осветитГосподней правды святой завет.
Но день настанет. И Свет ГрядущийВсех осияет — и прослывутТворящий благо и в зле живущийПо их деяньям… И в этом — суд…
Курган в степи
Здесь встарь шумел военный стан,Мечи бряцали перед боем,Пел славу витязям баян;Здесь рать орды с зловещим воемТолпой сшибалась с тесным строемПобедоносных россиян.
Теперь же радостным покоемОбъята степь. День, полный зноем,Не грезит кровью страшных ран…Лишь над неведомым героемБезмолвный высится курганИ в полночь бледным смутным роемВыводит призраков туман.
Осень
Осень бледная тихой царицей идет,Хмурый лес в позолоте с багрянцем.Рдеют гроздья рябины, листов хороводВ ветре кружится трепетным танцем.
Небо сине еще, солнце ярко блестит,Но уж холоден воздух хрустальный,И природа о лете ушедшем грустит,Час разлуки встречая прощальный.
Умирает природа… Но как хорошаЭта смерть с ее светлой печалью.Умереть бы теперь, чтоб слилася душаС этой чистой, хрустальною далью…
Встреча («Ты мелькнула трепетною тенью…»)
Ты мелькнула трепетною теньюНа моем сердечном пустыре,Но ушла, как тучка на заре,Не ответив страстному смятенью.
Ты ушла, беспечна и ясна.Миг солгал и снова запустеньюСердца жизнь без смысла предана.
Доверчивости
Оскорбленный, угрюмый, на тризнеПрожитого, — дивлюсь я, как тыМожешь счастья лелеять мечтыВ нашей страшно поруганной жизни!
Но так детская вера светла,Что мне жаль, волю дав укоризне,Сжечь твой храм упований дотла.
Суеверия
Гневом правили древние темные боги,Сторожила людей их неправая месть,И в те дни человек, полный вечной тревоги,Всюду казни грозящей подслушивал весть.
Бедный ум уловлял жути полные знаки,Робко чуяло сердце предвестье беды —В дальнем гуле грозы, в лунном вое собаки,В криках воронов злых и в паденьи звезды.
Кроткий Бог просиял… Но напрасно монахиПроповедуют благость и царство любви:Живы в сердце поднесь заповедные страхи,Отголосок былого, наследный в крови.
Будят трепет каких-то тревог безотчетныхОгоньки на погосте, плач жалобный сов,Черной полночью стоны в затонах болотныхИ неясные шумы полночных часов…
И я странно люблю эту власть суеверья,Темный страх дикаря в наши мудрые дни,Точно им с миром древности слит и теперь я,Давним пращурам снова как будто сродни.
Словно так же, как в прежние темные годы,Говорит мне яснее бесчисленных книгГолос птиц и зверей, речь немая природыИ событий мирских сокровенный язык.
Я в миру не чужой. Эти птицы и звери —Мне друзья, и порой дружелюбная речь,Чуя бедствий приход, зная близость потери,Хочет сердце мое наперед остеречь.
Остеречь стародавней приметой намека,Что недобрым грозит мной задуманный шаг,Что сулит неуспех воля тайного рока,Что замыслил удар неожиданный враг.
И я верю… И жду неизбежной невзгоды…Ведь всё тот же мой ближний, мой брат-человек,И всё та же судьба в наши мудрые годы,Как и в мраке столетий, в прадедовский век.
Призыв
Ты позвал — и я бредуВ неизведанном бредуК высотам пустыни горной,Днем — по солнцу, ночью черной —На далекую звезду.
Труден путь… Иду упорноБез раздумья на ходу,Только веруя покорно,Что с водою животворнойТвой источник я найду!
На кладбище
Мирно на кладбище старом…Тишь за чертой городской.Запад огнится пожаром,Веет вечерний покой.
Дремлют березки и клены,Лист на ветвях не дохнет,Медленно в чаще зеленойБлаговест мерный плывет.
В песне звучит колокольной:«Путник, приляг и дремли,Здесь отдыхают безбольноДети усталой земли…»
Сомненья