жестким консерватором и полагал, что женский пыл нужно гасить всеми возможными средствами. Например, он заставлял пациенток крутить тяжелое колесо часами, рассказывать свои секреты, ложиться спать рано с короткой свечой, убеждать других в своей беременности, немного заниматься астрономией и полностью отказаться от чтения.
Картер настаивал на том, что любое внимание, уделяемое женщиной своим половым органам, оказывает пагубное воздействие на ее физическое и психическое здоровье.
А вагинальное зеркало вызывало именно такое внимание, особенно у девушек, стремящихся удовлетворить свои «похотливые желания» [13]. Симптомы, на которые девушки часто жаловались, например вздутие живота, боль в нем, нарушения менструального цикла и «тяжесть в матке», считались ипохондрическим бредом, «возникающим из-за привычки думать и говорить о половых органах». Раньше такие проблемы обычно вызывали сексуальным расстройством и «лечили» замужеством, но теперь женщины стали так зациклены на зеркалах, что от их нравственности не осталось и следа. «Я не раз видел незамужних девушек из среднего класса, которые из-за постоянного использования зеркала морально опустились до проституток, — признался Картер. — Они стремились доставить себе такое же удовольствие, практикуя одиночный порок» [14].
Под одиночным пороком Картер подразумевал мастурбацию. Врачи, считавшие, что чрезмерное сексуальное желание приводит к женским болезням, называли ее самой опасной привычкой, которую только можно вообразить. «Здоровое» сексуальное удовлетворение, по их мнению, можно было получить лишь на супружеском ложе. При этом женщины должны были послушно вступать в половой акт с мужем ради продолжения рода, а не собственного удовольствия. Если она осмеливалась сама наслаждаться процессом, у нее, по мнению врачей того времени, возникали ужасные симптомы, несмотря на отсутствие активного участия и деструктивной склонности к сексуальным излишествам. Теория о рефлексах поддерживала предположения о том, что прикосновения к клитору приводят к нервным расстройствам. Поскольку этот орган с XVI века считался необходимым исключительно для женского сексуального удовольствия, его продолжали патологизировать и считать инструментом разврата.
По словам Сэмюэла Эшвелла, гинеколога из больницы Гая, «сексуальная страсть», вызванная необычайно чувствительным клитором, «подавляла всякое чувство скромности и деликатности» у молодых незамужних девушек [15]. Этот врач лечил многих девушек, «измученных движениями своих пальцев», чья «часть тела» стала воспаленной и изъязвленной. Эшвелл наблюдал такие симптомы, как головная боль, нарушения менструального цикла, потеря памяти, сентиментальные мысли, желание привлечь к себе внимание и приступы истерии. Считалось, что бесконтрольная мастурбация может привести к полномасштабной нимфомании, которая, по мнению Эшвелла, происходила «исключительно от возбужденного, увеличенного и чувствительного клитора» [16].
Сегодня известно, что головка клитора содержит около 8000 нервных окончаний. Ее чувствительность в наполненном кровью состоянии — это биологический факт. Однако в то время, когда сексуальное желание женщины считалось патологией, размер головки клитора и ее чувствительность служили диагностическим доказательством того, что болезнь вызвана самой женщиной. Если головка оказывалась слегка набухшей, Эшвелл рекомендовал покой, холодные ванны, пресную пищу, спринцевание химическими растворами и растительные тоники. Считалось, что все это поможет устранить эротическую лихорадку. В более серьезных случаях следовало попробовать каустики или пиявок.
Если головка клитора во время осмотра была очень большой и «чрезмерно чувствительной», что вызывало желание «механического раздражения», женщине уже нельзя было помочь. В такой ситуации оставалось лишь хирургически удалить орган.
Клиторидэктомия, хирургическое удаление головки клитора, — один из самых шокирующих методов «лечения», применявшихся к женщинам на протяжении истории медицины. Связь такой операции с контролем над женской сексуальностью восходит к Римской империи. Однако для некоторых викторианских гинекологов эта ужасающая практика была не только медицинской, но и моральной необходимостью. В 1858 году Исаак Бейкер Браун, лондонский акушер-гинеколог, преподнес ее как нравственный крестовый поход. Браун был членом Королевского колледжа хирургов и одним из основателей больницы Сент-Мэри в Лондоне, где он работал главным акушером с 1845 года [17]. Несмотря на свою блестящую репутацию, он был просто жадным до славы пуританином, который построил карьеру, калеча женщин. В начале 1850-х годов Браун стал пионером овариэктомии — операции по удалению яичников, пораженных кистами и опухолями. В гинекологическом сообществе эта процедура считалась очень спорной: пациентки часто умирали на операционном столе, и во многих случаях ее проводили женщинам, не имевшим кист, опухолей и заболеваний яичников [18].
Браун был не единственным гинекологом, проводившим овариэктомии, но точно самым громкоголосым. По его мнению, эта операция не только оправданна, но и милосердна. В 1852–1854 годах несколько женщин умерли от его рук в больнице Сент-Мэри.
М. А. Б., 23-летняя замужняя бездетная женщина с опухолью яичника, истекла кровью. Миссис Д., 37 лет, чей живот распух от кисты, скончалась на четвертый день после операции от «шока и истощения». Элизабет Д., 29-летняя замужняя молодая мать с «водянкой яичников», умерла через четыре недели после операции из-за инфицирования раны и истощения тела [19]. Одной из немногих пациенток, которых Браун вылечил, была его сестра.
В 1858 году парламент принял Закон о медицине. Был создан Генеральный медицинский совет, которому вменялось следить за тем, чтобы медициной занимались только квалифицированные и лицензированные врачи. Ими могли быть лишь мужчины, поскольку женщины по-прежнему не имели права получать медицинское образование. В том же году группа врачей, в которую вошли Эдвард Тилт и Чарльз Локок, основали Лондонское акушерское общество — просветительскую организацию, которая закрепила за акушерством и гинекологией статус профессиональных дисциплин. В связи с возрастающей популярностью опасных операций для лечения женских болезней, а также пугающим повышением уровня материнской и младенческой смертности в Англии и Уэльсе, здоровье и жизнь женщин оказались под угрозой. Поэтому акушерство и гинекология должны были регулироваться и соответствовать высоким стандартам.
Браун обладал высокой квалификацией и смог стать членом Лондонского акушерского общества. Однако стремление проводить неоднозначные операции побудило его покинуть больницу Сент-Мэри в 1858 году и основать собственную. Он открыл Лондонский хирургический дом для леди и уважаемых дам, страдающих излечимыми хирургическими заболеваниями. В своей частной клинике Браун разрабатывал «радикальные методы лечения», причем не заболеваний яичников, а истерических и нервных расстройств, которые, по мнению врачей, были эндемичными среди девушек и женщин среднего класса.
В 1863 году в «дом» Брауна поступила 20-летняя девушка. Последние два года ее менструации были настолько обильными и болезненными, что она не могла спать, была встревоженной и несдержанной, что раздражало ее мать. В поисках утешения девушка искала внимания мужчин. А когда