на Анарчу. Описание этой пациентки, данное Сим-сом, яркое и унизительное: «Ее жизнь состояла из страданий и мерзостей. Она не контролировала мочевой пузырь, а свищ был настолько большим, что привел к появлению отверстия в прямой кишке». «Смерть была бы для нее предпочтительнее, — писал он, — но такие пациентки никогда не умирают. Они должны жить и страдать» [25]. В итоге Симс прооперировал Анарчу, использовав серебряную проволоку, чтобы зафиксировать катетер. К тому моменту на женщине провели около 30 экспериментов, причем каждый без обезболивания.
Не осталось никаких записей о том, что чувствовали Анарча, Бетси и Люси. Для Симса они были не живыми людьми, а предметами исследования для разработки новых процедур и улучшения своей профессиональной репутации. Репродуктивное и физическое насилие, которому подвергались рабыни на полях и в домах плантаций, было продолжено Симсом в его операционной на заднем дворе. Там он колонизировал их тела ради личной и профессиональной выгоды. И этот человек не считал, что делает нечто плохое, ведь чернокожие женщины якобы менее чувствительны к боли. Для Симса значение имели лишь его усилия и усталость, и он был убежден, что совершил «одно из важнейших открытий эпохи для облегчения человеческих страданий» [26], — в своей статье 1853 года он даже не упоминает о статусе подопытных. Анестезия стала широко применяться только спустя несколько лет, и процедуры Симса были очень жестокими даже по стандартам его времени. Он использовал чернокожих рабынь, чтобы усовершенствовать процедуру ради белых женщин, которые, по его мнению, заслуживали анестезии. Жестокость методов Симса сделала его одной из самых неоднозначных и презираемых фигур в истории медицины. В конце концов, в 2018 году, после многолетних протестов статуя Симса, стоявшая в Центральном парке Нью-Йорка с 1920-х годов, была перенесена на место его захоронения.
В то же время другой американский врач по имени Чарльз Делусена Мейгс (с 1841 года акушер и профессор женских болезней в Медицинском колледже Джефферсона в Филадельфии) участвовал в дебатах с шотландским коллегой Джеймсом Янгом Симпсоном. Они спорили о боли во время родов. Мейгс считал женщин домашними мученицами, предназначенными исключительно для материнства. По его мнению, родовая боль была данной Богом агонией, которая помогала матери полюбить своего ребенка [27]. Этот миф существует по сей день. Симпсон не видел в женской боли чего-то добродетельного. В 1847 году он применил эфир (газ, вдыхаемый для облегчения боли) во время приема особенно тяжелых родов. Женщина не могла вытолкнуть ребенка без помощи щипцов, и Симпсон дал ей вдохнуть эфир, чтобы вытерпеть процедуру. В том же году он лично убедился в преимуществах хлороформа — сладко пахнущей жидкости, используемой для наркоза, который в небольших дозах применяли в качестве анестетика.
Развлекаясь с друзьями однажды вечером (в исследовательских целях, конечно), Симпсон обнаружил, что хлороформ сначала дарит ощущение эйфории, а потом помогает погрузиться в приятный сон. Через несколько дней его вызвал друг, врач на пенсии, чья жена Джейн Карстерс рожала второго ребенка. Ее первые роды длились три изнурительных дня, и когда в этот раз у взволнованной и усталой Джейн начались схватки, она испугалась, что пытка повторится. Через три с половиной часа после приезда Симпсона шейка матки полностью раскрылась, и он смочил платок половиной чайной ложки хлороформа, свернул его воронкой и положил пациентке на нос и рот. Она мирно заснула, и в течение получаса Симпсон принял дочь Джейн. Женщину не разбудил даже плач девочки. Проснувшись, она воскликнула: «Я так чудесно отдохнула! Теперь я готова к ожидающему меня испытанию». Она не могла поверить своим глазам, когда ей принесли ребенка. «Неужели все закончилось? — удивилась она. — Это мой живой ребенок?» История гласит, что Джейн назвала дочь Анестезией [28].
Мейгс осуждал попытки Симпсона популяризировать применение хлороформа во время родов. В письме 1848 года к коллеге он заявил, что родовая боль — «это самое желанное, целебное и консервативное проявление жизненной силы». Он считал, что для ее облегчения роженицам достаточно «подбадривающего совета» акушера. Этот человек думал, будто женщины испытывают боль только во время схваток, причем в течение четырехчасовых родов их случается не более 50 продолжительностью 30 секунд. По расчетам Мейгса, рожающая женщина в общей сложности испытывала боль лишь в течение 25 минут [29]. На это не стоило тратить хлороформ, не так ли? Он не только полагал, что родовая боль вполне терпима, но и воспринимал ее проявления как полезное руководство для акушеров во время тяжелых родов.
Симпсон же утверждал, что любой акушер, нуждающийся в женских криках и хрипах, чтобы понять, как действовать, не должен брать в руки щипцы. Он был более прогрессивным и сострадательным, однако тоже выступал против использования анестетиков на чернокожих женщинах из-за их предполагаемой нечувствительности. Симпсон утверждал, что хлороформ позволяет «цивилизованной женщине» наслаждаться быстрыми и легкими родами, подобно «дикаркам»[30].
Многие акушеры были категорически против хлороформа. Некоторые, как и Мейгс, утверждали, что родовая боль естественна и необходима. Другие полагали, что это вещество очень опасно, или отказывались от его использования по религиозным мотивам.
Бытовало мнение, будто опьяняющие свойства хлороформа избавят женщин от сдерживающих факторов и превратят их в сексуально развращенных животных.
Английский гинеколог Уильям Тайлер Смит не соглашался с этим утверждением. Он считал, что родовая боль, наоборот, нейтрализует «сексуальные эмоции». Ни одна порядочная женщина не отказалась бы от целомудрия и самоконтроля во время настолько интимного процесса [31].
В 1853 году, 7 апреля, королева Виктория родила восьмого ребенка. Все предыдущие роды у нее проходили так же, как у других женщин ее королевства — от работного дома до дворца. Однако Виктория не была согласна с тем, что родовая боль — это моральная или физическая необходимость. Королева ненавидела беременность и называла ее теневой стороной брака. По ее мнению, роды — «настоящее насилие по отношению ко всем рамкам приличия». Выдержав это испытание семь раз, на восьмой она получила возможность заснуть на время процедуры благодаря хлороформу. Ее врач Джон Сноу, анестезиолог и сторонник общественного здравоохранения, налил тщательно отмеренную дозу в канистру испарителя и прикрепил ее к маске с бархатной подкладкой. Королева вдыхала хлороформ 53 минуты, и ее боль улетучивалась вместе с жидкостью. Виктория писала в своем дневнике: «Я заболела ранним утром <…>, и, к моей огромной радости, у меня родился мальчик. Доктор Сноу дал мне благословенный хлороформ,