неразумную…
– То-то же. – Мигом подобревшая подружка притащила полулитровую склянку хорошего темрюкского коньяка, и мы с ней провели приятный вечер вдвоем.
Игривый Василий Кружкин скребся в дверь, призывно бормоча про прекрасную деву, фин-шампань и бессмертную живопись в жанре ню, но мы притворились, будто никого нет дома.
Глава шестая
Разбудило меня затихающее сопение и пыхтение паровоза, который уже не летел вперед, а как бы прибыл в ту коммуну, где у него плановая остановка.
Я опасливо открыла один глаз. Шторы были раздернуты, и на фоне панорамы питерских крыш жизнеутверждающе высилась массивная фигура… не паровоза, нет. Его и. о. – моей любимой подруги.
Ирка в одних трусах и майке делала утреннюю гимнастику. Сцена очень напоминала известную картину Яблонской «Утро», с той разницей, что девочка была постарше и покрупнее. Прекрасная дева плюс-сайз!
Расставив ноги на ширину плеч и разведя руки, утренняя гимнастка напевала «Марш энтузиастов»:
– Здравствуй, страна героев! Страна писателей, страна ученых!
Текст Ирка переврала – в оригинале было «мечтателей», а не «писателей», но я не стала ее поправлять, решив, что это в мою честь. Я же у нас писатель, стало быть, это меня поприветствовали. Надо быть признательной, а не ворчать.
Я села в кровати, та скрипнула. Гимнастка с готовностью повернулась к зрителю и, не изменив мотив, выдала обновленный текст старой песни о главном:
– Утро! Уже настало! Вставайте, негры, вам пора рабо-отать!
– Уже не негры. – Я помотала головой.
– Да ладно?! Ты все-таки это сделала?! – Четкий ритм упражнения сбился – подружка всплеснула руками и схватилась за голову. – Даже не знаю, радоваться мне или огорчаться…
– Или я – или он. – Я зевнула. – Пришла пора выбирать, на чьей ты стороне, Максимова.
Ирка, хоть она и моя верная подруга, из сонма поклонниц нашего с Блейком ГГ, царство ему небесное. Это как раз ее тип – лихой и придурковатый красавец. Это я про ГГ, разумеется, а не про Блейка, того я никогда не видела, но уверена – он не героический мужчина. Героический сам писал бы свои романы на основе личного опыта покорения суровой дикой природы.
– Я-то, конечно, за тебя. – Голос подруги звучал неискренне. – Но только представь, сколько женщин ты огорчишь, убив их любимца! Или уже огорчила? – Она заволновалась. – Ты что, успела и закончить рукопись, и сдать ее?!
– Вчера отослала, – похвасталась я.
– Бли-и-ин! – Ирка бухнулась рядом со мной на кровать. – То есть уже ничего нельзя сделать?
– Ни-че-го! – с удовольствием подтвердила я. – Знаешь, как я его? Бетонной плитой с тридцатиметровой высоты – шарах! Надежный вариант, никакая трансплантация органов не поможет. Разве что переселение душ…
Тут я задумалась, поскольку от издателя можно было ждать любого хитрого выверта, в том числе и такого – с реинкарнацией ГГ. Причем ускоренной, чтобы читателям не пришлось долго ждать продолжения.
Ирка же напряженно поинтересовалась:
– Какой плитой? Той самой, параметры которой у меня уточняла?
– Ею, да.
– Кошмар! – Она снова схватилась за голову. – Получается, я соучастница убийства!
Я недоверчиво покосилась на нее – притворяется или действительно так расстроена?
– Хочешь, я специально для тебя напишу другой финал? Эксклюзивный. Все, кроме тебя, меня и самого ГГ, будут думать, что он погиб, а он останется жив, просто уйдет от надоевших шпионских дел и поселится на каком-нибудь тропическом острове со стройной мулаткой? – предложила я.
– Лучше с фигуристой рыжей. – Подружка заправила за ухо выбившийся из пучка локон и приосанилась.
– Договорились. – Я встала и пошла к лестнице. – Чур, в ванную я первая!
– Эй, мы так не договаривались! – Ирка кинулась за мной, но опередить не смогла.
Я наловчилась очень лихо съезжать по перилам.
Уже за завтраком мы спохватились, что кое-кого не хватает: Волька не явился к своему условному столу. Это было странно, потому что урочные приемы пищи кот обычно не пропускает.
– И вечером мы его не видели! – встревожилась Ирка. – Как ушел котик… когда? Еще вчера днем, да?
Я попыталась припомнить:
– Вчера он с нами завтракал, потом мы ушли на весь день, а когда вернулись – кота дома не было. Должно быть, загулял наш Волька.
– Да, сосед ведь говорил про кошачий бордель где-то там. – Ирка открыла окно во двор, по пояс высунулась в него и позвала: – Волька! Волька, кис-кис!
– Брось, он на кис-кис не отзывается, – остановила ее я. – Очень независимый зверь. По зову не приходит, является, только когда сам захочет. Будем уходить – оставим ему в миске побольше еды, завтрак и обед в одном флаконе.
Сумку с вещами, которые попросила принести тетя Ида, я собрала еще с вечера. План на сегодня был такой: отнести тетушке ее пожитки, встретиться с Джонатаном и вместе съездить в Петергоф. Вечером я бы еще написала несколько страниц своего собственного романа – пары часов перед сном как раз хватило бы, на ночь глядя мне прекрасно работается.
Увы, стройный план полетел кувырком и разбился вдребезги через пять минут после начала его реализации.
Мы с подругой дворами шли к станции метро, когда я вдруг узрела то, что заставило меня на полуслове оборвать разговор и резко остановиться.
В низком арочном окошке на уровне ног в круге света от