Сам Военный революционный совет армии. Интересно, кто входит в этот совет. Кто его создал? Я даже не знал, что существует такой орган… Теперь понятно, чем обеспокоены люди. Всего неделю назад они вместе защищали народную власть, а теперь должны стрелять в своих же товарищей по оружию?.. Голова идет кругом… Нужно взять себя в руки. Я командир, бойцы не должны видеть моего волнения». Он закурил, как всегда, когда попадал в сложный переплет. И сейчас он оказался в затруднительном положении. Приказ Военного революционного совета касается и его. Несколько минут он лихорадочно искал выхода, а затем тихо сказал:
— Понимаю, друзья, вот это вас и волнует?
— Да, товарищ подполковник, — нахмурившись, кивнул Борка. — Кем же мы теперь должны считать себя: революционерами или контрреволюционерами? Если верить газете, выходит, мы тоже убийцы, потому что сражаемся против борцов за свободу! В общем, мы ничего не понимаем…
Подполковник терпеливо выслушал матроса, а затем быстро, как человек, принявший твердое решение, повернулся к бойцам:
— Друзья! Многие из вас знают меня уже давно, а некоторые — всего неделю. Так?
— Правильно! — ответили бойцы.
— Мы живем в сложное время и не знаем, что ждет нас завтра. Давайте же поговорим друг с другом начистоту. Прежде чем высказать свое мнение, я задам несколько вопросов. И надеюсь получить искренний, чистосердечный ответ. Хорошо?
— Хорошо, согласны, — дружно ответили бойцы.
— Сколько среди вас членов партии?
Четверо подняли руки.
— Сколько членов ДИСа? — последовал новый вопрос.
Поднялось двенадцать рук.
— А теперь наоборот: сколько здесь таких, которые не состоят ни в партии, ни в ДИСе?
Руки подняли пять человек: один курсант, два матроса и два пограничника.
— И отцы ваши не в партии?
— Мой нет, — сказал один из матросов.
— Мой отец партийный, — ответил курсант. У трех остальных отцы тоже состояли в партии.
— Друзья, — продолжал подполковник, — я беспартийный. Пусть это знают все и выслушают мое мнение, мнение старого солдата, не состоящего в партии и поэтому свободного от каких бы то ни было требований партийной дисциплины и, кстати, по той же причине не получавшего повышения по службе, так как кое-кто считал меня недостаточно надежным. Вполне возможно, что именно эти люди подписали воззвание.
Бойцы с интересом слушали.
— Я плохой оратор и не умею говорить красиво. Я говорю с вами, как говорил бы с самим собой. Начистоту, ничего не утаивая. Я не занимаюсь политикой, не состою в партии, но считаю себя честным человеком. В девятнадцатом году я пережил революцию и контрреволюцию, так что у меня есть кое-какой опыт. Думается, я правильно смотрю на вещи. Друзья, клянусь вам честью солдата: в этом здании мы служим правому делу, и пусть все говорят и пишут, что угодно! Скажите, кто из вас был здесь, когда здание подверглось нападению?
Человек пятнадцать подняли руки.
— Борка!
— Слушаю, товарищ подполковник!
— Зачем ты приходил ко мне через полчаса после начала атаки?
Борка опустил голову:
— Я спросил, почему не дают приказа стрелять. У меня лопнуло терпение, когда они убили Белу Киша, — ответил парень.
— Кто из присутствующих здесь пограничников был при осаде здания Радио?
Невысокий черноволосый боец, похожий на цыгана, поднял руку.
— Вы стреляли первыми? — спросил Шимон. — Отвечай, как велит тебе совесть солдата, всю правду!
— Нет, когда мы прибыли к зданию Радио после десяти вечера, там уже стреляли в наших бойцов. У нас тогда еще не было приказа отвечать на огонь. А некоторые из наших уже были убиты. Приказ стрелять мы получили после двенадцати ночи, — ответил солдат.
— Друзья, вы верите своим товарищам?
— Верим, — последовал дружный ответ.
— Теперь слушайте, — продолжал подполковник и поднял газету. — Видите, здесь есть статья: «Кто эти а́воши?»[16]. Писал ее субъект, подписавшийся инициалами Ф. Г. Он не нашел в себе смелости подписаться полным именем. Но зато у него хватило наглости подстрекать к массовой резне… Посмотрим, что он пишет, и решайте сами, где правда.
В дверях показались Миркович, подполковник Комор, Бела Ваш и Эржи. Они пришли сюда, услышав голоса.
— Мы не помешаем? — спросил Комор. — Я вижу, вы тут беседуете.
— Нет, — ответил Шимон, — вы пришли как раз вовремя… Но не возражают ли бойцы? У нас довольно необычная беседа.
— Нет, — ответило большинство бойцов. Они потеснились, давая место вновь пришедшим.
— Ну-с, продолжим! Посмотрим, что же пишет здесь этот «революционер»-аноним. — Шимон громко прочел статью. — Хорошо запомнили?
— Да! — раздалось в ответ.
— Теперь прочтем отдельные места… Он пишет: «Это они вечером 23 октября убивали представителей молодежи, пришедших к зданию Радио, чтобы обнародовать на всю страну справедливые требования молодежи». Так ли это было, товарищ? — обратился Шимон к пограничнику, очевидцу осады здания Радио.
— Ложь! Ни я, ни один из нас не убийцы! — горячо ответил боец.
— «Это они, — читал дальше Шимон, — в четверг стреляли из автоматов в раненых участников демонстрации. Это они в первый же день, во вторник, бросили в подвал захваченных в плен молодых людей, не оказав им первой помощи».
— Скажи, Борка, так это было?
— Нет! — ответил юноша. — От первого до последнего слова вранье! Когда мы отбили атаку, многие из нападавших были ранены. Под руководством товарища подполковника мы внесли их в здание, хотя укрывшиеся в засаде стрелки все время вели огонь. Всем раненым была немедленно оказана медицинская помощь.
— И поместили их не в подвале, а на втором этаже, — добавил один из связистов. — Гнусная ложь!
— Мне кажется, этих двух примеров достаточно, — сказал Шимон. — Я хотел бы спросить еще об одном: считаете ли вы тех работников госбезопасности, которых вы встретили здесь, предателями, убийцами? Ведь именно так называет их газета.
Все в один голос ответили:
— Нет!
— Они замечательные люди!
— Мой брат служит в Управлении госбезопасности!
— Как же теперь быть? — спросил один из курсантов. — Скажите нам, товарищ подполковник. Распоряжение о роспуске частей госбезопасности отдано правительством, товарищем Имре Надем… Что будет, если здание атакуют армейские части?
— Друзья, я знаю одно: в разоружении частей госбезопасности я участия не приму! Даже если этот приказ отдаст сам Имре Надь! Кто отдает такие приказы, тот или сознательный предатель, или заблуждающийся человек. До сих пор эта газета защищала партию. Мне неизвестно, какую цель преследует приказ Военного революционного совета. Я просто теряюсь в догадках… Но знаю одно: партия не может выдать на расправу толпе своих верных солдат! Это моя точка зрения! — закончил подполковник Шимон.
Бойцы молча стояли, понурив головы.
«Да, после этого разговора все стало просто и ясно. Но если дело дойдет до боя? Если подойдут танки и начнут стрелять? В глазах введенных в заблуждение людей мы все-таки