Интересно, сможет ли она когда-нибудь уговорить Джека проколоть ухо? И, представив мужа в деловом костюме, с сережкой в виде молнии, едва не засмелась, так позабавила ее эта картина.
В этот момент Торк заметил Руби, и в ясных синих глазах промелькнуло изумление. Он почти неприметно кивнул, не отрывая от нее взгляда. И словно та же самая молния неожиданно ударила между ними, соединив тончайшей нитью взаимного притяжения. Правда, продолжалось это всего мгновение, потому что Руби увидела женщину, сидевшую рядом с Торком. Та самая растрепа с пристани!
Руби стиснула кулаки и вынудила себя отвернуться.
Пир продолжался больше трех часов, одно блюдо сменялось другим, превосходное вино и крепкий эль лились рекой. Пока слуги убирали со столов, собравшиеся оживленно переговаривались в ожидании развлечений. Астрид застенчиво беседовала с Селиком под неотступным хмурым взглядом Олафа. Король со своими придворными сошел с возвышения. Грудастая блондинка беззастенчиво висла на Торке. Ревность сжигала душу Руби, и она ненавидела себя за это. С чего ей ревновать к этому викингу? Он ей не муж!
Но так ли это?
Женщина напоминала Руби кого-то. О нет! Только не Долли Партон! Такого совпадения ей не вынести. Значит, Торк и Джек предпочитают женщин одного типа. Но Джек не мог серьезно говорить о том, что поищет женщину с телом Долли Партон! Он просто дразнил Руби!
Слуги расставили стулья у подножия лестницы, для самых знатных господ. Олаф выдернул Руби и Джиду из толпы и усадил на край возвышения. Многие рассаживались на широких низких скамьях, встроенных в стены. Остальные тихо переговаривались. Развлечения начались с того, что молодая женщина спела прелестную балладу под аккомпанемент брата, игравшего на лютне. Потом скальд, или поэт-сказатель, рассказал несколько саг о храбрости викингов в бою, поведал о смелых людях, которых воля жестоких правителей и перенаселенность вынудили искать новые земли, — совершенно новое истолкование мотивов, побуждавших викингов идти в набеги! А ведь историки считали их всего-навсего кровожадными дикарями!
В одной из саг говорилось об отце Торка, короле Норвегии Гаральде, и о том, как он получил прозвище «Прекрасноволосый». Скальд начал с описания славных деяний Гаральда, из которых самым памятным было объединение Норвегии.
— Но еще одно завоевание достойно того, чтобы его воспеть, — это повесть о том, как Гаральд полюбил прекрасную Джиду, дочь короля Хордаленда.
Руби хотела было спросить у Джиды, уж не в честь ли королевской дочери она получила имя, но жена Олафа была полностью поглощена рассказом, и Руби украдкой взглянула в сторону Торка. Тот сидел, развалившись в кресле, вытянув перед собой ноги, и цинично усмехался. Вероятно, история была не совсем правдивой.
Скальд объявил, что Джида отказалась выйти замуж за молодого Гаральда, пока тот не объединит Норвегию, как сделал Горн в Дании. И король поклялся не стричь волосы и не брить бороду, пока не достигнет цели. Десять лет ушло у него на то, чтобы стать верховным правителем. После того как он привел в порядок волосы и бороду, сменил прозвание «Гаральд Косматый» на другое — «Гаральд прекрасноволосый». И тогда Джида добровольно пришла в его постель, присоединившись, судя по всему, к целому гарему жен и наложниц.
— Драконье дерьмо! — громко, грубо выругался Торк. Среди царившей тишины бесцеремонный воз глас прозвучал ударом грома.
— Тебе не понравилась сага? — осведомился Зигтриг, повернувшись к Торку.
— Вот именно. Конечно, Норвегию объединили, верно, но тем, кто знает, как хитер отец, и в голову не придет поверить, чтобы каприз какой-то девчонки мог подвигнуть его на такое дело!
— Ты прав, Торк, — немного подумав, согласился Зигтриг, — но история все равно хороша. — И, повернувшись к смущенному скальду, спросил: — Ты знаешь еще что-нибудь?
— Да, но не отвечаю за правдивость саг, — проныл скальд. — Я готов поведать только то, что мне передали.
Он вопросительно взглянул на Торка, боясь, что тот снова вмешается, но викинг безразлично молчал, глядя в чашу, и скальд продолжал рассказ. На этот раз сага была посвящена предку Руби, Грольфу, которого изгнали из Норвегии, несмотря на дружбу его отца, графа Ронвальда Мора, с Гаральдом. Скальд проследил генеалогию Грольфа на протяжении одиннадцати поколений, от короля Форнойта в Финляндии, и заключил рассказ словами:
— И король франков Шарль Простак отдал ему провинцию Нормандию.
Руби увлеченно слушала историю, жалея, однако, что скальд выбрал именно эту тему. Наверняка Зигтриг вспомнит о ней!
— А где девушка, утверждающая, что приходится родней Грольфу? — внезапно вопросил король, обыскивая взглядом толпу. — Ее еще не обезглавили?
Господи Боже, да король просто помешан на казнях!
Руби попыталась спрятаться за Олафа, но тот опустил ее на пол и велел выступить вперед.
Прекрасно! Все начинается по новой!
Руби шагнула к королю, высоко подняв подбородок, пытаясь не показать, как дрожат ноги.
— Ты выглядишь куда лучше, чем во время нашей первой встречи, — ехидно заметил король, казалось, совсем забыв, что в прошлый раз на ней почти ничего не было. Но Руби не собиралась напоминать ему.
— Почему мы не видели тебя при дворе?
Он, очевидно, запамятовал также, что поручил ее попечению Торка.
— Я живу с семьей Олафа.
Зигтриг кивнул косматой головой, вспомнив все, и проницательно взглянул на Торка:
— Вижу, ты быстро избавился от назойливой девчонки!
И, не дожидаясь ответа, снова обратился к Руби:
— На какое имя ты отзываешься?
— Руби. Руби Джордан.
— Тебя зовут так же, как драгоценный камень?
— По правде говоря, моя мать была помешана на музыке кантри. Она назвала меня и Люсиль, мою сестру, в честь любимых песен, и действительно, впоследствии эти вещи стали настоящей классикой музыки кантри.
Здоровый глаз короля зажегся явным интересом. Правда, он, вероятно, почти ничего не понял из сказанного, если не считать слова «музыка».
— Ты споешь для нас, — высокомерно бросил он.
— Но я не настолько хорошо умею петь!
Торк подавился вином, и приятель начал колотить его по спине, чтобы остановить взрыв смеха, который последовал сразу за словами Руби. Та с отвращением взглянула на викинга.
— Неважно, — рявкнул Зигтриг. — Пой.
Руби покраснела от стыда. Дома она могла аккомпанировать себе на гитаре сына, и сейчас поспешно взяла лютню, надеясь, что сможет взять несколько аккордов. Она попробовала поиграть и нашла, что хотя это далеко не то же самое, но все-таки лучше, чем ничего.
— Попытаюсь, — решила она, — но не ожидайте слишком многого.