— Вот что я скажу тебе, приятель. Когда настанет время, я вернусь домой, и с радостью!
Представив, что Руби исчезнет, прежде чем у него появится возможность разгадать ее тайну и избавиться от чувственной паутины, в которую она поймала его, Торк содрогнулся. Но утешать ее больше не захотел.
— Попытайся сбежать, и тебя станут держать в оковах до моего возвращения. И запомни — можешь считать себя гостьей, но на самом деле ты просто моя пленница. И лучше тебе меня не злить.
Он отвел ее в дом Джиды, намереваясь немедленно покинуть город и выбросить из головы глупую девчонку.
Эту ночь Руби спала в отведенной ей спальне. С ней обращались прохладно, но с уважением, подобающим гостье, хотя и нежеланной. На следующее утро она проснулась поздно, и когда спустилась вниз, все уже хлопотали но дому.
— Угощайся, — предложила Джида, показывая на холодные блюда на одном из боковых столов.
Руби положила толстый ломоть ростбифа на кусок плоского хлеба и взяла у служанки Эделив чашку с разбавленным водой медом. Усевшись на табурет, она стала наблюдать за Джидой и Эделив, хлопотавшими у кипящих на огне котлов. Сладкие ароматы персиков, клубники и плодов самбука наполняли комнату. Вкусный джем послужит начинкой для пирогов, поскольку Бодхил уже месила на столе тесто.
— Зная, как Торк любит сладкое, — сухо заметила Руби, — странно, что вы не нагружаете корабль пирожками с персиками, когда викинги собираются в набег!
— Откуда ты знаешь, что он любит персики? — удивилась Джида.
Но Руби только пожала плечами:
— Он мой муж.
Джида и Эделив, бросив работу, уставились на нее.
— Нет, — выговорила наконец Джида. — Как это может быть?
— Никто не верит мне, поэтому я даже не собираюсь убеждать вас, но заверяю: там, в моем времени, мы женаты, и у нас двое сыновей, как две капли воды похожих на Эйрика и Тайкира.
— В твоем времени? — повторила Джида, широко распахнув глаза.
— Король и Торк запретила мне говорить об этом.
Джида положили на стол деревянный черпак и взглянула Руби прямо в глаза.
— О чем они запретили тебе говорить?
По-видимому, Джида вовсе не была такой покорной женой, какой хотела казаться.
— Я пришла из будущего. Из тысяча девятьсот девяносто четвертого года.
— Святой Иисусе! — воскликнула Джида и три раза перекрестилась.
— Знаю, этому трудно поверить, — улыбнулась Руби. — А мне трудно с этим смириться. Странно видеть, что я стала на двадцать лет моложе, чем в прежней жизни, а Джек — это другое имя Торка — и мы были женаты двадцать лет… пока вчера он не бросил меня.
Руби сморгнула слезы, изо всех сил борясь с болью.
Джида положила руку ей на плечо и отвела в уединенный уголок на другом конце комнаты.
— Расскажи мне, — сочувственно прошептала она.
Когда Руби закончила рассказ, Джида отступила. Конечно, потому, что не поверила ей. А вдруг? Ведь она любила посплетничать и к тому же в жизни не слыхала подобной истории.
— А где все? — спросила Руби, заметив, что в холле сегодня необычайно тихо.
— Тира и Тайкир чистят стойла. Астрид и Гунна отправились с отцом на пристань посмотреть, как идет разгрузка судов. Остальные вместе с Тостигом собирают овощи и фрукты на ферме. Торк вчера вечером уехал. — И, вопросительно наклонив голову, добавила: — Торк оставался, пока не уверился, что ты привыкла к дому.
Очевидно, Джида была поражена такой заботливостью.
— Джида… не думаю, что когда-нибудь смогу простить Торка за то, что он запер меня в конюшне.
— Но это наказание было заслуженным.
— Что? Как можешь ты, женщина, считать подобную жестокость справедливой?
Джида печально покачала головой:
— Ты по-прежнему ничего не понимаешь. Мужчина ты или женщина — это не имеет ничего общего с законом викингов. Или с отцом, защищающим детей. Таков обычай.
— Хм! А за что Торк и Олаф продали Гудрода?
Джида изумленно подняла брови:
— Продали? Нет, глупого раба помиловали и отослали в Рейвншир, хотя он заслуживал наказания.
— Не продали? — ошеломленно пробормотала Руби. — Но почему Торк ничего мне не сказал?
И тут в голову ей пришла ужасная мысль:
— Джида, ты не побила Тиру и Тайкира за то, что они пошли со мной? — охнула она.
— Нет. Кнутом не стегала. Но отшлепала хорошенько, и поверь, рука у меня тяжелая. — Джида вызывающе подняла подбородок, словно подначивая Руби возразить, но тут же добавила: — Дети викингов знают, что за непослушанием следует наказание. Мы окружены врагами и не можем постоянно следить за детьми. Они должны с юных лет приучиться беспрекословно подчиняться приказам.
Руби виновато прикусила губу, поняв, что из-за еебеспечности дети могли попасть в беду. Как она себя чувствовала бы, если бы чужой человек схватил детей и куда-то увел? Руби решила, что над этим стоит размышлять.
— Могу я помочь тебе? — спросила Руби и провела остаток утра за приятными домашними хлопотами и наконец очутилась в холодном подвале под домом, Джида с законной гордостью показала ряды полок, ломившихся под горшками и закрытыми деревянными лоханями с солениями, джемами, сотами, медами и вином. С крюков, вбитых в потолок, свисали куски солонины и вяленого мяса. Джида рассказала, что сейчас самое хлопотливое время — нужно заготовить овощи и фрукты на зиму.
— Мне нравится этим заниматься, — застенчиво призналась Джида, проверяя, не заплесневел ли сыр. — Хорошо знать, что мой труд помогает семье выжить.
Руби улыбнулась, пытаясь вспомнить, когда в последний раз испытывала нечто подобное. Она гордились своей карьерой, но это удовлетворение собой было совсем иным.
— Нечто подобное я чувствовала, когда мои дети были совсем маленькими и во всем зависели от меня. Тогда мы с Джеком работали вместе, чтобы свести концы с концами.
Джида кивнула, хотя, вероятно, не понимала и половины из сказанного. В эту ночь Руби долго металась по маленькой спальне, не в силах уснуть из-за жары. Если бы только можно было как следует пробежаться по берегу реки! Тогда она могла бы упасть на постель и от усталости уснуть, не думая ни о чем.
Сейчас она ощущала невыносимую депрессию, и гнет одиночества давил на плечи. Не было никого, ни единой души, к кому можно было бы обратиться за помощью. И нельзя убежать от проблем, как она делала это последние два года, целиком уходя в работу…
Ничего удивительного в том, что Джек ушел от нее несколько дней назад, не было. Будь она честна с собой, давно признала бы, что вот уже с год между ними не все ладно. Но она ничего не пыталась предпринять, уйдя с головой в заботы новой компании.
Неожиданное озарение взволновало Руби. Она поморщилась. Как можно было быть такой тупой? Почему она ничего не сделала раньше, чтобы предотвратить распад семьи?