Безумное, невероятное удовольствие охватило Руби при этих словах.
— Может, ты волшебница, Руби? И заколдовала меня? — тихо спросил Торк, забирая у нее чашу и ставя ее на ближайший подоконник. Большим пальцем он стер каплю вина с подбородка Руби, а когда хотел вытереть руку о тунику, Руби завладела его большим пальцем и кончиком языка слизала вино.
Глаза Торка потемнели. Вздрогнув, он схватил ее за талию, притиснул к стене так, что ноги ее едва касались земли, и прижал возбужденным телом, двигая бедрами из стороны в сторону, пока их тела не слились в единое целое — женская грудь с мужской, мужская плоть с женской.
— О-о-о, — мягко простонала Руби, и из горла Торка непроизвольно вырвался ответный стон.
Когда Торк чуть отстранился, а потом снова почти вдавил ее в стену, коснувшись самого чувствительного местечка, Руби охнула.
— Я показал тебе, чего хочу, — пробормотал Торк, — но чего хочешь ты?
— Я… Как насчет одного из поцелуев, о которых мы говорили тогда?
Торк по-волчьи ощерился, немедленно вспомнив ее слова, и нагнул голову так, что их губы почти соприкасались.
— Как там? Длинные, медленные…
Когда наконец его губы завладели ее ртом, Руби потеряла голову. Поцелуй оказался таким же зажигательным, как с Джеком. Они целовались бесконечно, забыв о том, что нужно дышать. Руби наслаждалась прикосновением его губ, прекрасно помня и зная, что нужно этому мужчине. Казалось, она изголодалась до такой степени, что готова часами выдерживать эту сладкую пытку.
Наконец Торк отодвинулся и прошептал, игриво покусывая ее нижнюю губу:
— Что там еще говорил тот человек по имени Кевин? Крепкие и глубокие, не так ли?
И когда язык Торка проник сквозь ее приоткрытые губы и начал медленное ритмичное движение, входя и выходя изо рта, Руби обвила руками шею Торка и слегка раздвинула ноги, чтобы лучше его чувствовать. Наслаждение было так велико, что Руби обмякла в объятиях Торка. Тело Торка судорожно сжалось. Грубо оторвавшись от Руби, он сжал ее лицо в больших ладонях и так невнятно, что она едва расслышала, спросил, очевидно, едва владея собой:
— А что еще нравилось тому Кевину в поцелуях?
— Не помню, — призналась Руби, наблюдая, как и глазах Торка загорелись веселые искорки, но тут же пробормотала: — Нет, вспомнила. Долгие, глубокие, крепкие, влажные поцелуи, которые длятся день, два и три…
Торк слегка отодвинулся, глядя на нее затянутыми дымкой страсти глазами.
— Ты вправду волшебница?
— Нет, просто женщина.
— И станешь моей женщиной на эту ночь?
Руби тихонько застонала, потому что Торк снова соблазнял ее легчайшими движениями бедер.
— О Торк, часть меня жаждет этого, но…
— Какая именно часть? — осведомился он, кривовато усмехаясь и поднимая брови, перед тем как вновь прижаться к ней.
— Это несправедливо, — запротестовала Руби, коротко засмеявшись. — Торк, я тоже хочу тебя, но слишком стара для случайных связей. Я жила с тобой, то есть с Джеком, слишком много лет, чтобы удовлетвориться столь малым.
— Случайная связь?
— Это означает, что я не желаю быть очередной зарубкой на столбике твоей постели лишь для того, чтобы оказаться забытой на другой день. Если, конечно, твое приглашение не распространяется на одну ночь.
Она с надеждой взглянула на него.
Торк обнажил белые зубы в чарующей улыбке:
— О милая, бьюсь об заклад, пройдет не одна ночь прежде, чем мы насытимся друг другом.
Да уж, в этом сомневаться не приходилось. Каждый дюйм кожи Руби горел от желания отдаться ему. Торк, нетерпеливо хмурясь, повторил:
— Ты разделишь со мной постель сегодня?
— А ты признаешь себя моим мужем?
Торк вопросительно нагнул голову. Но глаза тут же загорелись гневом, как только он осознал, что она просит больше, чем он готов дать.
— Никогда! — взорвался он, отскакивая от Руби.
Куда девалась сжигавшая его страсть? Он яростно ударил кулаком о ладонь.
— Мне следовало знать. Женщины всегда стараются выпросить у мужчины как можно больше. И никогда не отдают свою любовь без всяких условий!
— Это несправедливо.
— Каким я был глупцом, когда выказал искренние чувства, ведь ты же просишь плату за свои милости!
Горящие глаза презрительно оглядели Руби.
— Правильно сделала твоя мать, когда назвала тебя именем потаскухи из песни!
— Торк, это неправда! — вскрикнула Руби, но он уже исчез. Руби коснулась пальцами распухших от поцелуев губ, чтобы унять рыдания.
Когда этот человек прекратит ранить ее?!
ГЛАВА 7
Следующие несколько дней мысли о Торке терзали Руби. Что бы она ни делала — помогала ли Джиде делать заготовки на зиму, делала ли покупки с Астрид под бдительным присмотром Ульфа, играла ли с детьми, пела и рассказывала ли истории во дворце Зигтрига, где обрела поистине нежеланную популярность, — Руби постоянно думала о викинге, похожем на ее мужа как две капли воды.
Рассудок твердил, что Торк не ее муж. Но сердце ничего не желало слушать и не находило разницы между Джеком и Торком.
Руби стремилась поговорить с Торком, но он избегал ее, как чуму, почти не приходил к Олафу и исчезал, как только встречался с ней во дворце Зигтрига, обычно уводя с собой блондинку, так похожую на Долли Партон.
Каким-то образом ей необходимо убедить Торка, что она явилась из будущего и по неизвестной причине, ясной лишь Богу, была послана викингу. Кроме того, Руби неустанно тревожилась о сыновьях Торка. Она должна объяснить, как его безразличие ранит мальчиков! Они нуждались в нем почти так же отчаянно, как сама Руби.
А как насчет Джека и ее собственных детей? Жалеет ли Джек о том, что покинул ее? Или считает, что Руби умерла? Она не могла вынести ужасной картины — Эдди и Дэвид на ее похоронах. Как они смогут жить без матери? Но ведь Джек намеревался искать другую женщину и сам сказал жене об этом. И какой болью ни отзывалась бы эта мысль, Руби надеялась, что вторая жена Джека будет хорошей матерью мальчикам… если сама она не вернется.
Руби вытерла глаза и посмотрела на Джиду, что-то весело щебетавшую. Они направлялись к замку короля, и Ульф почтительно следовал сзади.
— Просто не понимаю, почему Бернхил, последняя любовница Зигтрига, захотела нас видеть? Да еще средь бела дня! Все порядочные люди заняты делом!
— Я знаю не больше, чем ты. Поверь, я с радостью держалась бы подальше от короля и его переменчивого нрава. Боюсь, он прикажет обезглавить меня.
Наконец они добрались до дворца. Большой холл встретил их тишиной. Служанка проводила их наверх, где с десяток богато одетых женщин, принадлежавших ко двору Зигтрига, с нетерпением дожидались прихода чужеземки.