Повернувшись, чтобы идти, Руби бросила ему через плечо то знаменитое англосаксонское ругательство, которое даже Торк редко употреблял в присутствии женщин.
Нет, это просто невыносимо!
Торк ухмыльнулся и покачал головой. Он еще покажет этой языкатой шлюшке! И, протянув руку, он сделал то, чего так страстно желал с тех пор, как увидел ее нагнувшейся над детьми у реки.
Ущипнул за соблазнительный зад.
Руби издала негодующий вопль и взвилась, пронзая его свирепым взглядом:
— Как ты смеешь?!
— Я все смею, девушка. И запомни это хорошенько, прежде чем попытаешься доводить меня.
— Вот уже второй раз ты проделываешь это со мной, — бушевала она, — но берегись, как бы я не ответила тем же, только пострадает не твой зад. И лучше тебе запомнить это.
Торк, откинув голову, расхохотался. Ну и девчонка!
Руби продолжала играть с детьми, но мысленно все время повторяла речь, которой намеревалась ошеломить Торка по возвращении домой. Однако, к своему разочарованию, она узнала, что Торк и Олаф отправились на пристань, а потом Торк станет жить во дворце.
— Руби, идем скорей! Нужно решить, какие одежды надеть сегодня. Мы приглашены на пиршество во дворец, — взволнованно сообщила Астрид. Это были первые дружеские слова, которые она сказала Руби со дня, когда ту посадили под замок.
— И я тоже?
— Да, король выразил желание видеть тебя. Отец не смог отказать. И мне тоже позволено идти.
— Но почему Зигтриг хочет снова встретиться со мной? — нервно пролепетала Руби. Хотя Торк, вероятнее всего, тоже там будет и она сможет поговорить с ним о сыновьях, лучше бы ей остаться дома. — Мне бы не хотелось туда идти.
Но Джида, услыхав ее слова, строго объяснила:
— Не тебе решать. Мы идем.
Слуги-мужчины внесли деревянные лохани для мытья, а котлы с водой уже кипели на огне. Когда женщины вымылись, слуги вылили грязную воду и палили чистую — для Олафа.
Наверху, в хозяйской спальне, Джида хлопотливо выбирала платья из разложенных на постели, отвергая по очереди каждое: одно слишком яркое, другое слишком мрачное, третье слишком длинное, четвертое слишком поношенное, пятое слишком тесное, шестое слишком свободное. Руби, сама прекрасная портниха, заметила, что все туники викингов были не чем иным, как прямоугольными кусками ткани, скрепленными на плече брошами.
Наконец Астрид выбрала ярко-алую тунику, вышитую золотой нитью и схваченную на талии поясом в виде золотой цепи, и сколола ее на плечах двумя ослепительно красивыми брошами, усаженными красными камнями. Возможно ли, что нить и цепочка действительно из чистого золота? А камни! Неужели рубины?!
Когда Астрид вышла из комнаты, чтобы найти Эделив, обладавшую даром укладывать волосы, Джида повернулась к Руби.
— Лучше всего зеленое, — решила она, протягивая Руби тунику нефритового цвета. — Оттеняет твои глаза и отвлекает внимание от этого.
Она брезгливо показала на короткие волосы Руби:
— Примерь, и посмотрим.
Руби натянула кремовое трико, доходившее до бедер, и надела длинное складчатое нижнее платье того же цвета, с круглым вырезом и длинными узкими рукавами до запястья.
И никакого белья! Да, уж этим людям не помешали бы изделия ее фирмы! Уголки губ Руби поднялись вверх в веселой усмешке. При таких сквозняках женщинам викингов ничего не стоит простудить все на свете!
Джида помогла ей надеть через голову зеленое шелковое платье. Как и у Астрид, вышивка золотом украшала подол, вырез и рукава. На плечах не сшитой по бокам туники красовались тяжелые золотые броши в виде изогнутых драконов с янтарными глазами. Вероятно, стоят они целое состояние!
— Но я не могу принять такие дорогие вещи. Боюсь потерять!
— Не стоит опасаться, они принадлежат Торку.
Джида показала на маленький деревянный сундучок, стоявший в углу с откинутой крышкой. Руби внимательно изучила руны, вырезанные в дереве: «Thorrk а Кistu Тhasa».
Она решилась спросить, что означает надпись, и Джида перевела:
— «Эта шкатулка принадлежит Торку». Торк хранит свои сокровища здесь, поскольку своего дома у него нет. Но большую часть накопленного он отвез к деду.
— Ну, если они действительно взяты у Торка, я не возражаю. Помимо всего прочего, он мой муж или нечто вроде. Да и обязан мне кое-чем, после того как дурно обошелся со мной.
Джида, выслушав это, поджала губы:
— Но он дал тебе все это не насовсем!
— Понимаю.
Джида вытащила из сундучка изящный золотой пояс, который можно было подогнать по размеру. Он скреплялся золотой пряжкой в виде такого же дракона, как на брошках, только янтарные глаза были побольше.
«Элизабет Тейлор просто умерла бы от зависти», — — злорадно подумала Руби. Да, стиль викингов, может, не так уж и плох!
Ну а тем временем Джида неодобрительно прищелкнула языком: ей явно не нравилась стройная фигурка Руби.
— Ай-ай, неужели ты росла в такой бедной семье, что они даже не могли откормить тебя по-настоящему? Кожа да кости!
Она начала ловко работать бесценной иголкой, которую вынула из крошечного цилиндрика, всегда свисавшего с ее броши.
Руби оглядела себя. Кожа и кости? Но не по стандартам двадцатого века, когда идеальной была именно такая фигура, как у нее, а не слегка расплывшееся, женственно-мягкое тело Джиды.
— Месяц доброй еды, и на костях нарастет побольше мяса, уж это точно.
Неужели ей придется пробыть здесь еще месяц? Но если это и так, Руби преисполнилась решимости не дать никому испортить изящную фигуру, которой ее наградило небо, и превратить себя в уродливое подобие рубенсовских красоток.
Они отправились во дворец верхом, хотя идти было недалеко, но женщииы оберегали от грязи башмаки из мягкой кожи и шлейфы платьев, при ходьбе волочившихся по земле. Все трое ехали боком, хотя Руби, не привыкшая к такой позе, смертельно боялась упасть и судорожно вцепилась в гриву коня.
Во дворце царило веселье. Сотни прекрасно одетых мужчин и женщин сменялись и громко переговаривались.
— В честь чего король дает сегодняшний праздник? — спросила Руби Джиду.
— Прибыл гонец от Ательстана с брачными бумагами. Мы отмечаем помолвку короля.
Руби последовала за семейством Олафа к столу, стоявшему совсем близко к возвышению, где сидел Торк, король и самые почетные гости. Здесь, в отличие от нижних столов, были постелены тонкие скатерти и разложены тяжелые серебряные приборы.
Торк, великолепный в темно-синей тунике, вышитой серебром, и черных штанах, мог считаться олицетворением благородного рыцаря-викинга. Он медленно, со скучающим видом пил эль. Каждый раз, когда он поднимал чашу, в свете масляных светильников и факелов сверкали серебряные браслеты на предплечьях. Круглый, усаженный драгоценными камнями диск красовался на толстой серебряной нагрудной цепи. Светлые волосы лежали на плечах, но он заложил их за уши, где… О Боже, с мочки одного уха свисала сережка в виде молнии. Ее муж, Джек, в жизни бы не надел ничего подобного! Но Торгу серьга шла, поскольку подчеркивала мужественный, чуть зловещий вид настоящего пирата.