чесалки — не помню.
— Чесалки я в конюшне несколько лет назад видел. — Михаил обронил фразу, не отвлекаясь от осмотра трубы.
— Ты сколько любоваться там будешь? — Проворчала Ольга. — Не отвлекайся! Хотя, за чесалки спасибо. Если они ещё целы.
— А я уже закончил.
Девушки развернулись к выходу.
— Э… Вы куда?
— Ну, ты же закончил.
— Закончил осматривать. Дело не закончено. В принципе, нам повезло. Выбило несколько рядов кладки, но выше и ниже труба цела. Убрать осколки, выровнять, замазать — до весны простоит. А может, и дольше.
— И когда доделаешь?
— Сегодня-завтра.
Если бы Михаилу требовалось готовить всё с нуля, то работа могла затянуться на месяц или больше: выкопать глину, замочить, промыть от камешков; отстоять, постоянно сливая лишнюю воду; песок высушить и просеять. И только после этого делается раствор. А его тоже требуется проверить: высушить образец и посмотреть, чтобы не трескался и не рассыпался. Но, к счастью для всех, у него сохранилось немного правильного раствора после ремонта печи. Надо только развести — и пользуйся.
Поэтому уже к вечеру основная работа была завершена. На следующий день Михаил только обмазал трубу жидкой штукатуркой из того же раствора — запечатать мелкие дырки и трещины. Через неделю повторить — тогда точно пожар не опасен.
* * *
Ещё два дня — и дождь сошёл на морось, а потом и вовсе исчез. Температура каждый день падала, пока к воскресенью четырнадцатого числа пятого месяца (второго ноября по старому стилю) не ударил первый морозец. Впервые за много дней выглянуло солнце, даря праздничное настроение. Как раз в этот день у Ирины появилась обновка — Михаил отремонтировал прялку. Растрескавшиеся чесалки тоже пришлось укреплять.
Яркое солнышко в окошке, внезапно найденная работа по душе — девушке так понравилось это ощущение, что она целый день занималась только пряжей. Остригла Лизку — постоит в тёплом подвале, пока снова не обрастёт.
— Оля, а шерсть можно мыть в горячей воде?
— Нет-нет, только в тёплой. — Женщина ответила автоматом и только через несколько минут до неё дошла ситуация. — Стой! Ты это новую шерсть собралась стирать?
А Ирина уже готовила в тазике воду нужной температуры.
— Ну, да.
— Отставить! Если постираешь сейчас, то прясть неудобно будет — ты все выделения, от которых волоски клеятся, смоешь мылом. А если неудачно постираешь, то вообще получишь комок войлока, а не шерсть. Лучше готовую вещь постирать.
— Понятно. Дальше-то что с этим делать?
— Берёшь чесалки — и чешешь, чешешь, чешешь.
Чесалки были похожи на большие расчёски-массажки с короткими проволочными зубьями-крючочками. Ольга оторвала клок шерсти, положила на одну чесалку и провела другой.
— Поняла?
— Поняла. А как долго?
— Пока не уберётся весь мусор, все катышки. Шерсть должна стать равномерной и ровной.
Женщина, рассказывая, продолжала работать руками.
— Вот, готово… Куда бы положить. Газетку расстели.
Пока Ира искала газету, Ольга расчесала ещё два клочка и выложила на подоконник.
— Ну, вот. Всё понятно?
— Вроде.
— Тогда держи, а у меня книжка интересная.
Ольга не ленилась, как можно подумать. Но вся работа составляла час-полтора утром и столько же вечером. И делилась на двоих, а иногда и на троих. Из скотины только лошадь с жеребёнком. Заниматься хлебом, как обычно в деревне, не требуется. Молоко тоже не надо доить. Вся еда — полуфабрикаты из мяса или овощей. Максимум, что требуется — разогреть, а захочется жиденького супчика — бросить в кипяток и немного поварить. Водяным отоплением занимался муж, что у него тоже много времени не занимало. Вот и пытались развлекаться, как получалось. Всё чаще стали замечать, что организм требует не просто работы для рук, а чего-то душевного. Хотя бы пения. Вот и сейчас Ольга с Ириной, занимаясь каждая своим, что-то мурлыкали под нос.
К вечеру на газетке скопилась приличная горка расчёсанной шерсти. Пришлось даже переехать с подоконника на стол. А под ногами у девушки и вокруг неё — не меньшая гора всякого мусора и пыли.
— Ну, что, девчонки? Чем ужинать будем?
Михаил зашёл в дом, хлопнула дверь…
— А-а-апчхи!
— Апчхи!
— Апчхи! Ух!
— Пчхи! Да чтоб тебя. Пчхи!
— Хва-а-чхи! Не двигайтесь! — Ольга застыла сама и остановила других. — Миша, пока не зашёл в комнату, найди на кухне половую тряпку, намочи её и давай сюда.
Весь остаток вечера убирали в комнате. Пыль от шерсти залепила всё: пол, сервант, стол, подоконники. Обивку дивана тоже пришлось протереть мокрой тряпкой. Последний раз отжав тряпки и умывшись, девушки присели за стол.
— Вот теперь можно спать ложиться, — устало улыбнулась Ира.
— Без ужина я не лягу. Что там наш благоверный настряпал, интересно?
— А что он обычно делает? — Улыбнулась Ирина.
— Ну, да. Картошка, мясо и немного овощей. Миша! Ужин готов?
Михаил, как только речь зашла о внезапной капитальной уборке, отговорился готовкой ужина. Есть, ведь, все захотят, а чтобы готовить — девушки уже будут без сил. Но, раз уж он отлынивал при уборке, то ужином решил удивить.
— Так… Что тут у нас? — Голодные девушки потёрли ладошки.
— Новое блюдо: шуба под рыбой.
— Это как? И… Это же роллы. О, и палочки принёс. Но ведь риса у нас не было…
— Они не из риса.
Ира повернула тарелку, рассматривая:
— Похоже, что здесь картошка… Ну, я же говорила, — она посмотрела на старшую жену, — что у Миши все блюда с картошкой. Так, дальше… В центре — это, наверно, свекла и морковка. Так?
— Угу… И сверху — пластинки из той большой рыбины.
— Вкус, конечно, какой-то странный. Какой-то немного солёно-пресно-прогорклый. Ты что сюда добавил?
— Ну… Надо же было чем-то закреплять… Пришлось в свеклу и морковь добавить топлёного жира.
— Фу-у-у! — Ирина передёрнулась. — А что, по-другому никак?
— Я пробовал. Картошка держится, а остальное расползается. А жир, когда остынет, немного держит. Да вы в соус попробуйте макать. Тоже странный вкус, но острота всё перебивает.
— А из чего соус? — Ольга настороженно помешала ложкой белую жижу с красными вкраплениями, принюхалась. — Чую чеснок и острый перец. Но почему белая?
Мужчина засмущался.
— Вы интересовались, чего Лизка ржала. Так вот, я умудрился надоить полстакана молока.
— Она тебя там не затоптала?
— Я привязал. И ноги, и голову. Ещё и хвост пришлось. Всё время по лицу бил. Да вы не бойтесь, — успокоил он жён. — Молоко кипячёное. Просто оно очень сладкое, и соус получился странноватый.
— Ничо так, — вынесла вердикт Ольга. — Съедобно. Хоть и странно.
Ира поддакнула:
— Если привыкнуть, то что-то в этом есть. И это даже можно есть. Читала я, из чего евреи свой цимес готовят — та ещё