на темные стволы мачт, на снасти. Отличаются ли они от канатов и оттяжек на кораблях врагов? Но всмотреться я не успела – меня ударил порыв ветра, сердце сжалось, а потом заторопилось, застучало быстро-быстро.
Корабль качнулся сильней, и я обернулась, борясь с подступившей тошнотой.
Киэнар опустился на палубу, но не сложил крылья – они вздымались и били по воздуху, тяжело и сильно. Его напарник приземлился рядом, палуба отозвалась дрожью. Я запрокинула голову, увидела Каэрэта и Армельту. Неотличимые друг от друга, они все еще кружили в небе, над мачтами.
– Все соберитесь здесь, – сказал Мельтиар.
Он только что поднялся, стоял, положив руку на борт, и смотрел на море. Ветер и волны заглушали голос, но приказ, прорезавший мысли, был горячим, как ружье после сотни выстрелов.
Идите ко мне.
Младшие звезды подошли, столпились возле Мельтиара – я не заметила, как оказалась среди них. И четверо крылатых воинов теперь тоже стояли на палубе, держались за руки и уже не казались такими уверенными и сильными. Предвестники Эртаара замерли поодаль. Мельтиар обернулся, указал на одного из них, спросил:
– Как тебя зовут?
– Шерири, – ответил тот.
– Шерири. – Мельтиар произнес имя медленно, пробуя каждый звук. – Повтори всем то, что объяснял мне.
Борт наклонился, качнулся обратно, мой судорожный вздох утонул в шуме ветра. Мне почудилось: корабль кренится, потому что мы все толпимся в одном месте. Не удержится, перевернется, а берег далеко, под нами темная глубина…
Но Мельтиар по-прежнему стоял уверенно, лишь ветер раздувал рукава его рубашки, швырял и путал пряди волос. Под требовательным взглядом Мельтиара Шерири шагнул вперед, золотистые крылья вздрогнули, раскрылись на миг и вновь исчезли в складках одежды.
– Мы пропитали корабль магией, – сказал Шерири. Взглянул на Мельтиара, на всех нас, сделал глубокий вдох и продолжил: – Но он наполнен магией не так, как машины. Он как неподходящий, хрупкий сосуд, и любое неосторожное движение может его повредить. Поэтому никто, ни один из вас, – он замолк, вновь обвел всех взглядом, – не должен использовать магию на корабле. Только ту, что всегда с вами, – в крыльях, в оружии, – ее можно. Но больше ничего нельзя, даже самую простую целебную силу.
– И темноту, – сказал Мельтиар.
Шерири отвел взгляд, но повторил, отчетливо и твердо:
– И темноту. Особенно темноту. Разве что корабль уже не сможет плыть и другого выхода не будет.
– Настолько хрупкий, – проговорил стрелок, стоявший рядом со мной. – Как он выдержит море?
Эти слова прозвучали совсем тихо, но Мельтиар их услышал.
– Не бойтесь, – велел он. – Моей темноты хватит на всех вас. Если корабль не выдержит, я верну вас домой.
Я знала – сейчас испугаюсь по-настоящему, сейчас представлю, как корабль рассыпается, словно скорлупа, в бескрайнем море, где кругом лишь волны и нет опоры и где темнота станет единственной надеждой.
Но вместо страха пришла гордость. Она была глубже моря, я не могла сопротивляться. Мельтиар выбрал каждого из нас, берет нас с собой в самый опасный путь, мы будем с ним там, где никто не бывал.
Кто-то сжал мою руку, кто-то коснулся плеча, и я поняла – это наше общее чувство.
На столе в шатре у Кори все еще стояли свечи: в блестящих плошках, оплавившиеся, с натеками воска. Огонь не горел – солнце пока не опустилось и проникало сквозь полотняные стены, светлой рекой текло под откинутым пологом.
Когда я только вернулась в лагерь и с трудом верила, что иду по твердой земле, Кори отыскал меня и привел к себе. И сейчас он сидел рядом, сжимал мою ладонь, а другой рукой поворачивал широкий подсвечник – в одну сторону, потом в другую. Едва ли он сам замечал, что делает, такими невесомыми и легкими были движения, как в полусне или за гранью усталости. В его прикосновении сквозило эхо грусти и боли, но улыбка была отрешенной, далекой, а речь не взрывалась ярким потоком слов. Я пыталась спросить, что с ним, – но прежде, чем успевала произнести хоть что-то, Кори начинал говорить сам, как будто чувствовал мою мысль и хотел остановить ее.
Случалось ли такое, когда мы были одной командой?
Вчера, после тренировки, я отыскала Кори и Коула, и Кори пообещал, что восстановит нашу связь. «Будет по-другому, – сказал он. – Но мы будем связаны, сможем найти друг друга, сможем встретиться во сне, даже когда окажемся далеко».
Даже когда я буду в море.
– Хочу, чтобы ты знала, – сказал Кори. Мне почудилось, что сквозь прикосновение я ощущаю, как движется тревожная горячая тень, лихорадочный отзвук. – Решили, что Мельтиар должен все вспомнить, и мне поручено это сделать. Я все сделаю, скоро, мне только нужно понять, как рассказать ему об этом.
– Он будет счастлив! – Я ответила прежде, чем успела подумать, прежде, чем меня захлестнули беспокойство и радость. До того, как осознала, пронзительнее, чем раньше, как страшно то, что сделали с Мельтиаром. – Он так мучается от того, что не помнит.
Кори крепче сжал мою ладонь, и мне стало тепло, тревога отступила в глубь души – как тени перед солнечным светом. Пусть мы не одна команда, но мы все равно всегда будем лучшими друзьями, и Кори всегда мне поможет.
– Я все сделаю, – повторил он. Склонил голову, яркие пряди волос упали на лицо. – Меня научили песне, она возвращает память, но я не знал, что нужно будет петь ее прямо сейчас, я должен понять…
Я не могла поймать его взгляд сквозь солнечную завесу волос, но свои чувства он спрятать не сумел: они вихрились, оглушали смятением. Это длилось лишь миг, а потом Кори сказал:
– Но я все сделаю. С ним все будет хорошо.
Я хотела ответить: «Конечно, я тебе верю, знаю, у тебя все получится», – но слова покинули меня, я смогла лишь кивнуть.
Мельтиар все вспомнит, совсем скоро.
Вспомнит часы, дни и годы, отнятые у него. Вспомнит своих старших звезд. Вспомнит, за что его судили.
Мне так хотелось сказать ему об этом – беззвучно и вслух – но я обещала молчать. Если я проговорюсь, то накажут Кори. Может быть, снова запрут на тайном этаже, теперь уже навсегда. Или тоже отнимут память, и при следующей встрече Кори не узнает ни меня, ни Коула. Нет, нет, нет, я должна молчать.
Я зажмурилась, скрыла в глубине сердца рвущуюся к Мельтиару мысль. Я удержу ее там, Кори сам расскажет ему обо всем.
Совсем скоро.
19
Всего несколько дней я здесь, в лагере преображения, но побывал во многих шатрах. Все они похожи: цветные стены, опоры, перегородка, душевой отсек. Но каждое жилище – особенное, как особенными были все комнаты в городе. Следы обитателей, отголоски мыслей, случайные и важные вещи – видны сразу.
В этом шатре я впервые.
Здесь витает привкус магии – сияющей, такой знакомой мне. Где-то