меня черного быка из-под плуга», «Украдь теперь моего любимого жеребца». «Украдь же теперь керженского наставника» (т. е. старообрядческого священника) и т. д. В других вариантах предлагается украсть простыню из-под помещика и его жены, украсть сервиз со стола. Герой все это выполняет с чрезвычайной хитростью и ловкостью.
В этих сказках ловкий вор не извлекает из своих проделок никаких материальных выгод. Скорее наоборот: он подвергается риску быть жестоко наказанным, в случае неисполнения ему грозят плетью или даже казнью. Воровство служит цели одурачивания барина. Барин подвергается издевке, слушатели над ним смеются. Одурачивание, как мы увидим дальше, есть один из способов, каким в сказке народ выражает свое презрение к барину и ненависть к нему.
Есть и такие сказки, в которых вор – действительно вор и совершает уголовное преступление. Но и в этих случаях он обманывает и обворовывает богача или попа и тем вызывает восхищение слушателей. Такие сказки приближаются к анекдотам. В одной из них (тип 1525, Аф. 386) два вора забираются ночью к генералу и обворовывают его дом. Один из них надевает на себя халат и туфли барина и в таком виде проходит по двору. Караульные дворники принимают его за барина. Он с ними вступает в разговор: «Что, ребята, холодно нынче?» – «Холодно, ваше превосходительство». – «А про воров не слышно?» – «Нет, ничего не слыхать». – «А коли не слыхать, так ступайте себе с богом спать». Караульные уходят спать, а этот вор и его помощники очищают амбары и выносят все, что получше.
Есть и такие сказки, в которых обворовывается не барин, а глупая баба, которую воры легко надувают (1525 П, Аф. 504, 505, 517). Баба, например, белит холст. Двое солдат уговариваются, как его украсть. Один точит с ней лясы, а тем временем другой ворует холст. Сказка сочувствует солдатам, так как в дореформенной России солдаты служили 25 лет и ничего не имели. В другой сказке (Аф. 502) солдаты обворовывают бабу иначе. Она едет с возом на базар продавать масло. Один просит ее: «Эй, тетка, подпояшь меня, пожалуйста». Баба слезает с воза и подпоясывает солдата. Он просит то потуже, то послабее, то опять потуже, а тем временем другой солдат ворует масло с воза. «„Ну, спасибо, тебе, тетка, подпоясала ты меня на всю масленицу“, – говорит солдат. „На здоровье, служба!“ Приехала баба в город, хвать – а масла как не бывало».
Сказки этого типа уже совершенно не связаны со сказками волшебными, они ничего общего не имеют с морфологией этих сказок. Герои их – воры не по принуждению, а, можно сказать, по призванию или вдохновению. Их искусство превосходит все, что в этой области можно себе представить. Призвание это сказывается с юности. Отец ведет своих трех сыновей в лес. Старший видит березу и говорит: «Батюшка! Если б сжечь эту березу на уголья, завел бы я себе кузницу и пошел молотком постукивать да денежки выколачивать». Средний видит дуб и говорит: «Батюшка! Если б срубить этот дуб, стал бы я плотничать, топором деньги зарабатывать». Младший молчит, и только когда они выезжают из лесу и видят, что мясники ведут корову, говорит: «Батюшка! Как бы украсть эту корову?» Отец прогоняет своего сына (Аф. 383–390).
Это, таким образом, врожденное влечение. Часто рассказывается, что такой вор идет в ученики к мастеру своего дела, но всегда сразу же превосходит его в мастерстве. Учитель, например, лезет на дерево, чтобы показать, как из-под сороки украсть яйца так, чтобы она этого не заметила. Ученик лезет за ним, и пока старший ворует яйца, ученик срезает подметки с его сапог или даже снимает с него штаны так искусно, что тот ничего не замечает. Учитель признает себя побежденным. Состязание с учителем составляет как бы вводный эпизод. В сказках этого типа вор обычно уводит лошадей или волов, даже целое стадо быков или других животных.
Иногда такие проделки совершаются на пари. В одной из таких сказок (Аф. 390) мужики гонят гурт. Вор снимает с себя один сапог и бросает его на дороге. Гуртовщики видят сапог и говорят: «Эх, жаль, что один! Кабы, говорят, пара таких сапогов, надел бы их и стал паном». Они не берут сапога и гонят скотину дальше. Вор забегает вперед и подбрасывает другой сапог. Погонщики возвращаются за первым, а вор тем временем угоняет быков.
Мы не будем приводить всех разновидностей этих сказок. Они довольно разнообразны. Разнообразны также способы, какими вор избегает поимки и обманывает своих преследователей. В этой части такие сказки перекликаются со сказками о шутах, о которых речь будет ниже.
Состязание между ворами может стать предметом не только вводного эпизода, но и целого повествования анекдотического характера.
Сказки о разбойниках. Выше мы видели, что сказки о ловких ворах не восходят к реальной действительности в том смысле, что в них не изображаются уголовные преступники, занимающиеся кражами. Это сказки, а не детективные романы, не рассказы из действительной жизни, хотя в них и отразились многие бытовые подробности. То же можно сказать о тех сказках, в которых главными действующими лицами выведены разбойники. Разбойники эти также не возводимы к явлению разбоя, представляющего собой одно из социальных бедствий в Древней Руси и позже. Эта форма разбоя отражена в песнях, а не в сказках, сказочные же разбойники ничего общего с ней не имеют. Они живут в лесах в больших домах, живут братствами. Они выведены как похитители женщин, с которыми поступают очень жестоко.
В указателе Аарне – Андреева – Томпсона сказки о разбойниках и ворах объединены в одну группу (типы 950–973). Это необоснованно. Ловкий вор – это герой, окруженный ореолом, это мститель за социальную несправедливость, разбойники же – это страшные люди, совершающие чудовищные злодеяния, за которые их постигает заслуженная кара. Рассказы о них привлекательны именно атмосферой таинственности и ужаса. Спасается от разбойников смелая и умная девушка, которая преодолевает страх, не только спасает себя, но и разоблачает разбойников. Эти сказки были особенно популярны среди женщин.
Одна из них обработана Пушкиным и озаглавлена им «Жених». Почему-то она никогда не фигурирует в числе «сказок» Пушкина, хотя явно к ним относится.
‹Жених-разбойник. Девушка заблудилась в лесу. Она обнаруживает в лесу большой дом и прячется в нем. Она подсматривает, как разбойники затаскивают девушку и убивают ее. Рубят руку. Кольцо закатывается в угол, где спряталась девушка.
Атаман сватается к девушке, она показывает кольцо.
Пушкин написал свою балладу по Гримму.›
В русском фольклоре эта сказка имеет следующую форму (тип 955,