скрипит по-прежнему. C досады дурак валит березу, а под ее корнями обнаруживает клад – котел с золотом.
В других сказках никакой удачи герой не достигает. Так, в сказке «Дурак делает покупки» (тип 1681, Аф. 400; ср. FFC 66, № 1689) братья посылают дурака «в город к празднику по хозяйству закупать. Всего закупил Иванушка: и стол купил, и ложек, и чашек, и соли; целый воз навалил всякой всячины». Далее сказка рассказывается следующим образом: «Едет домой, а лошаденка была такая, знать, неудалая, везет – не везет! „А что, – думает себе Иванушка, – ведь у лошади четыре ноги, и у стола тож четыре; так стол-то и сам добежит!“. Взял стол и выставил на дорогу. Едет, едет, близко ли, далеко ли, а вороны так и вьются над ним да все каркают. „Знать, сестрицам поесть-покушать охота, что так раскричались!“ – подумал дурачок; выставил блюда с яствами наземь и начал потчевать: „Сестрицы-голубушки, кушайте на здоровье!“ А сам все вперед да вперед подвигается. Едет Иванушка перелеском; на дороге все пни обгорелые. „Эх, – думает, – ребята-то без шапок; ведь озябнут, сердечные!“ Взял понадевал на них горшки да корчаги». В таком духе он действует и дальше. Братья его колотят.
Сказка эта во многих отношениях очень интересна. Дурак видит мир искаженно и делает неправильные умозаключения. Но внутренние побуждения его – самые лучшие. Он всех жалеет, готов отдать последнее и этим вызывает несомненную симпатию.
Другого рода глупость изображается в сказке «Набитый дурак» (тип 1696 Аф. 403–404). Дурак здесь все говорит и делает невпопад, слишком поздно. Сказка эта очень коротка, ее можно привести полностью.
Жили-были старик со старухою, имели при себе одного сына, и то дурака. Говорит ему мать: «Ты бы, сынок, пошел, около людей потерся да ума набрался». – «Постой, мама, сейчас пойду». Пошел по деревне, видит – два мужика горох молотят, сейчас подбежал к ним; то около одного потрется, то около другого. «Не дури, – говорят ему мужики, – ступай, откуда пришел»; а он знай себе потирается. Вот мужики озлобились и принялись его цепами потчевать: так ошарашили, что едва домой приполз. «Что ты, дитятко, плачешь?» – спрашивает его старуха. Дурак рассказал ей свое горе. «Ах, сынок, куда ты глупешенек! Ты бы сказал им: „Бог помочь, добрые люди! Носить бы вам – не переносить, возить бы – не перевозить!“ Они бы тебе дали гороху; вот бы мы сварили, да и скушали». На другой день идет дурак по деревне; навстречу несут упокойника. Увидал и давай кричать: «Бог помочь! Носить бы вам – не переносить, возить бы – не перевозить!» Опять его прибили; воротился он домой и стал жаловаться. «Вот, мама, ты научила, а меня прибили!» «Ах ты, дитятко! Ты бы сказал: „Канун да свеча!“ Да снял бы шапку, начал бы слезно плакать да поклоны бить; они б тебя накормили – напоили досыта». Пошел дурак по деревне, слышит – в одной избе шум, веселье, свадьбу празднуют; он снял шапку, а сам так и разливается, горько-горько плачет. «Что это за невежа пришел, – говорят пьяные гости, – мы все гуляем да веселимся, а он словно по мертвому плачет!» Выскочили и порядком ему бока намяли! (тип 1696 А, Аф. 403).
Сказка эта тоже не лишена философского смысла. ‹…› Дурак этой сказки услужлив, доброжелателен, хочет всем угодить. Но он всегда опаздывает, прошлое применяет к настоящему и, несмотря на всю услужливость, вызывает гнев и получает побои. Народ любит немножко глупеньких, но хороших, и не жалует умников, которые думают только о себе.
Тема глупости очень широко распространена в сказке, и здесь нет необходимости подробно останавливаться на всех сюжетах. Глупцами могут оказаться решительно все, независимо от возраста, пола и социального положения. В приведенных примерах дурак выведен активно действующим лицом. Но есть сказки, в которых глупец оказывается одураченным более хитрыми людьми, пользующимися его глупостью. Глупостью отличаются, например, старухи, даже если они добрые и сердобольные. Такая старуха пускает к себе ночевать солдата, который называет себя «Никонец, с того свету выходец». C ним она посылает для своего умершего сына на тот свет холста, денег и всякого добра (тип 1540, Аф. 391). Баба продает в долг быков, но одного из них оставляет себе под залог. Покупатели исчезают навсегда. Этим она выводит из терпения своего мужа, который отправляется искать еще более глупых и обычно их находит. Подобная отправка – весьма простой композиционный прием, позволяющий путем встреч нанизывать один за другим самые разнообразные эпизоды. В такую цепь попадают и сказки о глупом барине и кумулятивная сказка о глупой девке и др. Сказки, в которых глупцом выведен барин, а одурачивает его мужик, приобретают острый сатирический характер. По своей композиционной схеме эти сказки перекликаются со сказками о шутах, хотя смысл их совершенно другой.
Не буду пересказывать все сюжеты, в которых выводятся дураки. Приведенные примеры дают о них достаточно ясное представление.
Есть и другая группа сказок о дураках и глупцах. Действующие лица в них – не один человек, а группа. Это или нерусские (татары, цыгане, немцы), или жители одной какой-нибудь местности.
Сказки о глупых народах – международное явление. Старая наука считала такие сказки проявлением национального антагонизма и пользовалась ими в реакционных целях. Между тем этнографы-собиратели хорошо знают, что насмешливое отношение имеется не только по отношению к представителям других национальностей, но и по отношению к жителям соседних селений, особенности которых вызывают добродушную насмешку, вовсе не исключающую дружеских, добрососедских отношений. Такие сюжеты возникают из естественного стремления подразнить своего ближнего. Сюжеты эти в большой доле международные, национальное же приурочение подвержено колебаниям и у разных народов различно. Из этого видно, что суть и основа сюжета – не национальный антагонизм, суть – в комизме положений. Это в особенности относится к русским материалам. Репутацией недалеких у нас пользовались пошехонцы (т. е. жители Пошехонского уезда Ярославской губернии), имя которых даже стало нарицательным. Однако такое приурочение не является фольклорным и не принадлежит самому народу. Мы тщетно будем искать «пошехонцев» в любых известных нам сказочных сборниках – народ их не знает. Следует предположить, что такое приурочение у нас создалось не в народной среде, а является результатом литературной обработки народных сюжетов. В 1789 году вышло первое издание книги В. Березайского «Анекдоты, или Веселые похождения пошехонцев»[962], издававшейся затем много раз и имевшей большую популярность. В Западной Европе анекдоты такого рода подвергались соединению и обработке гораздо раньше, чем у нас, и составляют основу некоторых народных книг, как, например, о