что и волшебная сказка, с тем лишь отличием, что в них нет ничего сверхъестественного, волшебного. Вот несколько примеров таких переходных сказок.
Возьмем сказку «Приметы царевны» (тип 850, Аф. 238). В афанасьевском варианте царь кличет клич, что он отдаст свою дочь за того, «кто узнает на моей дочке приметы». Мы по форме узнаем типичную трудную задачу, характерную для волшебных сказок, хотя в содержании задачи нет ничего сверхъестественного или волшебного. Задачу решает Ванька, сын мужика, который добыл волшебную дудочку – гусли-самогуды. Мы узнаем волшебный предмет. Этот волшебный предмет дал ему старик, которому он оказал услугу. Он пасет свиней, а свиньи под эту дудку пляшут. Еще до того, как царь кличет клич, Ваньку видит царевна и просит его продать ей одну из свинок. «Пастух, пастух, продай мне свинку!» – «У меня свинки не продажные, а заветные». – «А какой завет?» – «Да коли угодно, царевна, свинку получить, так покажи мне свое белое тело до колен». «Царевна подумала-подумала, поглядела на все четыре стороны – никого нет: приподняла до колен платье, а у ней на правой ноге небольшое родимое пятнышко». Таким образом, задача разрешается еще до того, как она задается. Аарне, а вслед за ним Андреев и Томпсон, относят эту сказку к разделу, который они называют «новеллистическим». Действительно, сказка носит новеллистический характер. Но мы называем такие сказки новеллистическими, или бытовыми. Бытового же в ней ничего нет. Композиция ее типична для сказок волшебных: трудная задача решается при помощи волшебного средства, что приводит к браку с царевной. Определение Аарне мы должны признать явно ошибочным: эта сказка с одинаковым успехом может быть отнесена и к новеллистическим, и к волшебным, но ближе она именно к сказкам волшебным.
Могут быть и более сомнительные и трудные случаи. Такова, например, сказка «Неразгаданные загадки» (тип 851, Аф. 239). Царевна берется отгадать все загадки, какие ей будут задаваться. Чьи загадки она отгадает – тому снесет голову, а кто задаст ей неразрешимую загадку – за того она пойдет замуж. Это опять трудная задача. Решает ее Иван-дурак, младший из трех сыновей. Он отправляется, не имея ничего готового. По дороге он видит, что лошадь забралась в овсяное поле и топчет его. Он выгоняет ее кнутом и говорит себе: «Вот загадка есть». Загадку он задает так: «Ехал я к вам, вижу на дороге добро (т. е. овсяное поле), в добре добро же (т. е. лошадь): я взял добро-то (т. е. кнут), да добром из добра и выгнал: добро от добра и из добра убежало». Он задает и другую аналогичную загадку, и царевна вынуждена выйти за него замуж. Для нас связь с системой волшебной сказки совершенно очевидна, хотя она отстоит от волшебной сказки дальше, чем сказка «Приметы царевны». Мы опять имеем трудную задачу, ее разрешение и брак крестьянского сына с царевной. Правда, здесь нет волшебного средства и вообще в ней нет ничего волшебного: герой разрешает задачу при помощи своего ума, своей смекалки. Тем не менее и эту сказку мы не можем целиком отнести к новеллистическим. Три брата и женитьба дурака на царевне представляют собой типичные композиционные элементы волшебной сказки, и безоговорочное отнесение этой сказки к разряду новеллистических вряд ли правильно.
То же можно сказать о сказке «Муж на свадьбе жены» (тип 974). Муж надолго покидает жену, уезжает. Находясь в отсутствии, он (иногда чудесным образом от птиц, от коня) узнает, что жена его собирается выходить замуж за другого, и спешит домой. В некоторых вариантах его молниеносно доставляет на своей спине леший или черт. В других вариантах, однако, чудес никаких нет. Он случайно попадает домой именно ко дню новой свадьбы своей жены. Прибывает он неузнанным в облике нищего странника или певца. По разным приметам жена его узнает, нового жениха прогоняет. Это всемирно распространенный сюжет. Он лежит в основе «Одиссеи»: Одиссей возвращается домой в тот момент, когда Пенелопу осаждают женихи. Этот же сюжет составляет содержание былины о Добрыне и неудавшейся женитьбе Алеши. К этому же сюжету восходит сказка «Ашик-Кериб», обработанная М. Ю. Лермонтовым. На этот сюжет имеется прекрасное исследование акад. И. И. Толстого [954]. Сравнение материала в международном масштабе не оставляет никаких сомнений в том, что перед нами отнюдь не бытовая сказка (ср. еще: «Царевна в подземелье» (ATh 870, Сд. 66); «Евстафий Плакида» (ATh 931, II, ЗВ 29); «Балдак Борисьевич» (ATh 946, Аф. 180); «Жених-разбойник» (ATh 955, Аф. 200) и др.).
Краткий обзор сюжетов
Сказки о мудрых девушках. Изучение сказок, в которых сохранена композиционная схема волшебных сказок, но собственно волшебные элементы постепенно ослабевают и, наконец, совсем исчезают, приводит к мысли, что волшебная сказка эволюционирует, что некоторые из сказок могут переродиться в бытовые, или новеллистические, и что таким образом часть бытовых сказок произошла путем эволюции волшебных сказок в сторону реализма.
Из мотивов волшебной сказки особенно благодарным для реалистической обработки оказался мотив трудных задач. В волшебной сказке решение трудной задачи есть условие женитьбы. В новеллистической эта связь иногда нарушена. Трудная задача интересна сама по себе, своей трудностью, и решение ее ведет к самым разнообразным видам награды.
Среди новеллистических сказок есть такие, в центре которых стоит мотив трудной задачи, уже совершенно оторвавшийся от своей первоначальной связи со сватовством и использованный в каких-либо иных рамках, связь которых с первоначальной основой для исследователя все же ясна. Принципиальное отличие волшебных сказок от новеллистических состоит в том, что в волшебных герой действует не сам, а при посредстве своих волшебных помощников или волшебных предметов. Эти помощники отличаются необычайными способностями, иногда вещей мудростью или всеведением, как, например, вещий конь. C выпадением волшебного помощника его качества переходят к герою. Так в фольклоре создается тип мудрого героя. В этой мудрости уже нет ничего волшебного или магического. Это человеческая мудрость. В волшебной сказке такой мудростью часто обладает жена героя. В новеллистической – это девушка или даже девочка, причем детский возраст явно использован как элемент контраста, усиливающий мудрость. Соответственно в «мужской» сказке героем выступает мудрый мальчик.
Из трудных задач чаще других использована в новеллистических сказках задача отгадать загадку. В такой задаче нет ничего сверхъестественного или волшебного, она вполне человечна. Таким образом, целый ряд новеллистических сказок построен на мотиве загадок и мудрых отгадчиков. К таким бытовым сказкам, еще не утратившим композиционных элементов волшебной сказки, относится сказка «Семилетка» (тип 875, Аф. 328). Царь задает своим боярам или другим людям четыре загадки: что всего сильней и быстрей, что