Земледелию предшествует садоводство. Финиковые и банановые пальмы. Эдем. Дворцы. Города. Нет земледелия. Страна изобилия. Все оттуда. Культурный герой. Первые семена. Знание обрядов и церемоний. Огонь (похищен). Как управляется? Само собой. Не видно. Женщина. Царица. Царь-девица. Могущественна. Позднее – царь.›
Где оно находится? Чаще всего в сказке оно находится очень далеко, где-то за горизонтом, за морем, за тридевять земель. Но оно может находиться и под землей. Например: «Долго ли, коротко ли – набрел Иван на подземный ход. Тем ходом спустился в глубокую пропасть и попал в подземное царство, где жил и царствовал шестиглавый змей» (Аф. 237). Оно может находиться и на горах: «Они сели, и царь-медведь принес их под такие крутые да высокие горы, что под самое небо уходят; всюду здесь пусто, никто не живет» (Аф. 201, т. II, с. 91).
Оно может находиться и под водой, как в сказке о морском царе и Василисе Прекрасной.
Все эти представления вполне историчны. Так, например, в Античности далекое иное царство (по-гречески – Элизион) – это острова блаженных. В сказке иное царство так же, например, в сказке о царе Салтане и других, находится за морем на острове. Там люди живут без труда в вечном блаженстве. Там нет снега, бурь, дождей, для грека снег и холод – это бедствие. Иногда этот рай называется Елисейская земля или Елисейские поля. Наряду с этим царством у греков имеется другое – подземное царство мертвых. Там царствует Аид со своей супругой Персефоной, которую он похитил и увел к себе. Он властитель земных недр и земных богатств, а Персефона – богиня плодородия. Это царство иногда отделено рекой, через которую умерших перевозит мрачный и молчаливый перевозчик Харон. Мотив перевоза встречается и в сказке, например в сказке о Марко Богатом (тип 461). Марко, чтобы избавиться от своего племянника, посылает его на тот свет, и его перевозит такой перевозчик.
Между этими двумя представлениями есть некоторое противоречие. Греки пытались это по-разному объяснить. Позднейшее христианство разделило иной мир на два. Один находится на небесах. Это рай, туда попадают праведники. Там царствует бог, крылатые ангелы. Другой – ад, преисподняя, туда попадают грешники на вечные муки, там царствует дьявол. Католическая церковь прибавила еще чистилище, но это представление позднее, его в сказке нет. Подробно средневековые представления об этом поэтически нарисованы Данте в его «Божественной комедии».
Античность знает как форму иного мира также и горы. Это Олимп. Там восседают и пируют боги, там царствует Зевс. Представление это сравнительно позднее.
Как попадают в иной мир? Посмотрим, какую картину дает сказка и каким представлениям это соответствует в историческом прошлом.
Один из способов состоит в том, что герой превращается в животное. Например: «Буря-богатырь ударился оземь, оборотился орлом и прилетел во дворец» (Аф. 76). Чаще всего фигурирует именно птица. Это представление – явно тотемического происхождения. По этим представлениям, человек после смерти превращается в животное, первоначально – любое, позднее чаще всего в птицу, так как она способна летать за море. В дальнейшем, с развитием представлений о душе, в образе птицы представляют себе душу. Не весь человек, а душа его улетает на тот свет. Отсюда развивается представление о крылатых ангелах, уносящих душу на небо. C появлением лошади таким перевозчиком на тот свет становится конь. Заменяя птицу, конь приобретает крылья. Так появляется образ крылатого коня, известного как в религии, так и в сказке. Славяне хоронили мертвецов вместе с конями, чтобы конь мог перенести умершего на тот свет. В сказке о Сивке-Бурке такого коня герою дарит его покойный отец.
В сказке любое быстрое животное, передвигающееся по суше, по морю или по воздуху, может доставить героя в тридесятое царство. Он летит на орле, плывет на ките, бежит в образе оленя. Позднее появляется корабль. Корабль может быть летучим, и такие представления о корабле душ имеются. Позднее в сказке корабль превращается в обыкновенное судно, герой – купец, который едет торговать в далекие края.
Хотелось бы остановиться еще на двух формах переправы в сказке, для которых можно найти соответствие в религиозно-историческом прошлом. Герой залезает в шкуру какого-нибудь животного, чаще всего – быка, иногда – лошади. Его подхватывает орел и переносит на вершину горы. Зашивание в шкуру встречается в обрядах погребения. Оно представляет собой развитие представлений о превращении в животное. Примеров приводить я не буду.
Наконец, хочется еще упомянуть о мотиве, который мы встретили в сказке о Финисте, но который имеется и в других сказках: героиня должна износить три пары железной обуви, изломать три железных посоха, изгрызть железный хлеб.
‹Сказка вырастает из социальной жизни и ее институтов. Один из них – обряд посвящения. Входит в систему. Отражен в мотиве детей у Бабы-яги.
Я шел от сказки к обряду (змей). Теперь пойду наоборот. Можно утверждать, что пребывание детей в лесу отражает обряд посвящения (инициации) / при родовом строе.
В чем состоял обряд? Таковы общие концепции. Теперь частности, фактическая сторона дела. Похищение. Ведьма – птица, похищающая Teрешечку или Жихарку. Что же происходило? Безумие. Отрубленный палец (целиком). Печь яги. Сжигают ведьму. Волшебный дар. Возвращение неузнанным. Возвращение домой.›
Глава IV
Новеллистические сказки
Общая характеристика новеллистических сказок
Перехожу к другому большому разряду сказок, к сказкам новеллистическим, реалистическим или бытовым. Характер их совершенно иной, чем характер сказки волшебной. Почему у них три названия и какое из них лучше? Терминология в любой науке имеет очень большое значение. Она должна быть по возможности точной. Но тут мы наталкиваемся на большое затруднение. Все три названия возможны, но ни одно не обладает точностью научного термина и каждое может быть применено лишь условно и с оговорками.
Реалистическими сказки могут быть названы потому, что действующие лица в них – не потусторонние фантастические существа, а реальные люди. Но вместе с тем, как мы еще увидим, эти сказки далеки от того, что мы называем реализмом. Они могут быть названы новеллистическими, так как представляют собой краткие занимательные и интересные рассказы. Но это все же не новеллы, а настоящие сказки. Наконец, их можно назвать бытовыми, так как крестьянский дореформенный быт находит в них сравнительно широкое отображение, хотя описание быта никогда не является их целью.
Сказки эти настолько резко отличаются от волшебных, что можно ставить вопрос о том, не относятся ли они, эти два вида сказок, к двум разным жанрам народного повествовательного искусства.
Если в волшебной