волшебной сказки мог быть разрешен путем сопоставления ее образов, мотивов, сюжетов и композиции с формами социальной организации, обрядами, представлениями и формами мышления при первобытно-общинном строе.
Бытовая сказка не имеет ничего общего с первоначальным укладом жизни, хотя в отдельных случаях можно обнаружить очень древние реликты. Она создавалась не при первобытно-общинном строе, а позже. Мы ее совершенно не встречаем у народов, которым свойственны тотемистические представления, нет ее также у народов с шаманистской религией, таких, как палеоазиаты. Зато она широко распространена в Африке у народов, знающих примитивное земледелие. Что она была в Древнем Египте, видно по сохраненной нам в книге Геродота сказке о ловком воре, обворовавшем сокровищницу царя Рампсинита. Правда, сказка о Рампсините в версии Геродота весьма близка к сказкам волшебным (герой женится на царевне) и не носит строго бытового характера. Об этой сказке речь еще впереди. Но о наличии чисто новеллистической сказки в Египте мы можем судить и по другим источникам. Среди сказок, собранных Г. Maсперо [950], есть и типично новеллистические, такие, как «Жалобы солевара», который, будучи по дороге избит и ограблен, так картинно жалуется, что правитель нарочно подстрекает его к все новым и новым жалобам. Нагромождения этих жалоб составляют главное содержание сказки. Все это заставляет думать, что бытовая сказка появляется тогда, когда земледелие выходит из примитивной стадии, а родовой строй сменяется рабовладельческим государством.
Это подтверждается материалами Античности. В Античности реалистические сказки имели самое широкое распространение, чему есть целый ряд прямых и косвенных свидетельств. Об этом имеется ряд специальных исследований как в русской, так и западноевропейской науке. Больте и Поливка в своих «Примечаниях к сказкам братьев Гримм» дают богатый перечень сказочных мотивов, в том числе мотивов фарсового характера, сохраненных в античной литературе (Bolte, Polivka, IV, 116).
Отражением новеллистической народной сказки является и комедия. Фольклором пронизано творчество Аристофана. Как справедливо указывает Бедье, мы знаем только незначительную часть античной комедийной литературы. Если бы мы знали ее полностью, мы могли бы более смело утверждать, что античная комедия – это «фаблио, превращенные в действия». Несомненно также, что в Античности уже процветала веселая сказка эротического содержания, каковая и сейчас еще живет в нашей деревне. О том, что в Античности широкое хождение имели анекдоты, мы знаем из древнегреческого собрания анекдотов Гиерокла – александрийского ученого V века. Сообщенные им анекдоты не имеют соответствий в русском фольклоре, но имеют их в западноевропейском (например, анекдот о глупце, желавшем увидеть себя, каков он во сне, и закрывшем глаза перед зеркалом, засвидетельствован в Англии в XVII веке). Зато у Гиерокла, как и у других писателей, мы встречаем рассказы о глупцах, соответствующих нашим пошехонцам. Глупцами в древности слыли жители города Абдеры (абдериты). В блестящих и культурных Афинах славой недалеких пользовались жители несколько захолустных Фив. Вопроса о сказке при родовом строе и в Античности мы касаемся только в самых общих чертах – мы изучаем русскую сказку. C этой точки зрения нам важнее посмотреть, каковы сказочные традиции Средних веков.
В Средние века записывать сказки никому не приходило в голову. В России культура носила преимущественно клерикальный характер, и до XVII века сказка в литературе не отражалась. Тем не менее нет никаких сомнений, что наряду с церковной литературой, наряду с житиями, апокрифами и нравоучительными повестями, а частично в противоположность этой литературе были в обращении веселые реалистические по своему стилю сказки. Об этом мы можем судить по некоторым косвенным данным, а также по аналогии с Западной Европой, где свидетельств о бытовании сказки имеется больше. У нас подобные сюжеты известны с X века (рассказы о мести Ольги и др.).
Клерикальный характер культуры раннего Средневековья препятствовал письменному, литературному, собственно художественному использованию сказочных сюжетов как в Западной Европе, так и у нас. Дело меняется в Европе с наступлением эпохи Ренессанса, у нас – в XVII веке. Правда, прямых записей еще нет, но каковы были народные традиции в Средние века, мы все же можем судить по богатейшей новеллистической литературе начиная с XIV–XV веков, литературе, которая в своей основе в очень большой части фольклорна. В позднем Средневековье бытовая сказка в Западной Европе, как и у нас, имела хождение не только в крестьянской, но и городской среде, в средних и высших сословиях. Распространителями ее были странствующие исполнители: жонглеры во Франции, шпильманы в Германии, менестрели в Англии, скоморохи у нас. Именно они были передатчиками веселых рассказов, вошедших в литературу европейских стран. Стихотворные обработки таких рассказов во Франции получили название «фабло», или «фаблио», в Германии – «шванки», в Италии – «фацеции», термин, который перешел к нам. Эти названия охватывают главным образом шуточный жанр («Беспечальный монастырь» – 61 литературная обработка, древнейшая относится к VIII веку). Этот жанр представлен в Италии знаменитой «Книгой фацеций» Подджио [951], книгой, которая издавалась и которой подражали неоднократно. В Германии начиная с XV века появился целый ряд сборников. Наиболее значительными собраниями шванков являются собрания Паули [952]. Наиболее крупное из этих собраний – Ганса Вильгельма Кирхгофа (в семи томах)[953].
Сказки переходного характера
Перехожу теперь к рассмотрению тех русских бытовых, новеллистических, или реалистических, сказок, которые зафиксированы в научных сборниках, начиная с Афанасьева и его немногочисленных предшественников.
Тут возникает одна большая трудность. Любое рассмотрение, как строго научное, так и научно-популярное, требует предварительной классификации, распределения или разбивки материала по каким-то группам. Между тем бытовая сказка изучена еще так мало, что дать безукоризненно правильное распределение пока невозможно. Мы ограничимся поэтому разбивкой материала по сюжетно-тематическим группам. Такое распределение удобно, так как оно дает наглядное представление о том, какие сюжеты бытовой сказки обращаются в народной среде. Мы остановимся на главных из них, на наиболее популярных и распространенных. Состав новеллистической бытовой сказки чрезвычайно пестр и разнообразен и допускает различные способы деления и классификации. Изучение по сюжетам – только один из способов решения этого вопроса. Но нельзя также оставить в стороне, игнорировать и вопрос о композиции.
Изучая сказки по их композиции, мы обнаружим, что в числе новеллистических сказок есть такие, которые весьма близки к волшебным. Они составляют как бы переходную, или смежную, группу. Граница между волшебными и новеллистическими сказками здесь чисто условная, она должна рассматриваться не как формальная граница, а как историческая, как результат длительного процесса перерождения одного вида в другой. Морфологическое родство между некоторыми новеллистическими и волшебными сказками позволяет утверждать и происхождение этой группы сказок из волшебных. Короче говоря, в числе бытовых сказок есть такие, которые построены по той же композиционной схеме,