представить его возможности в настоящий момент времени не представляется возможным.
Его запуск в эксплуатацию состоял из трёх этапов. Первый: загрузка основных файлов логических цепей, которые отвечают за процесс самообучения и развития, а также файлов, отвечающих за то, что можно назвать «модели поведения». Второй этап: единовременное подключение к «Кокону» всех имеющихся в нашем распоряжении баз данных. Это звучит коротко, но на самом деле — это была грандиозная задача. Все знания, что накопила наша цивилизация, вся мудрость и опыт, все произведения искусства и литературы, всё, абсолютно всё, что нам удалось накопить и создать за нашу историю, всё перекачали в его память. Момент, когда последний байт данных откопировали на его носители, и является моментом официального рождения «Кокона». С тех пор и по настоящий момент проводится третий этап. Третий же этап носит перманентный характер. «Кокон», на основе переданной ему информации, начал своё развитие, которое происходит и по сей день.
С тех пор нам удалось очень многое. С помощью «Кокона» мы начали работы сразу по нескольким направлениям и он, обладая всеми знаниями человечества и уникальным быстродействием, смог за считанные месяцы разобраться с вопросами, на решение которых у ведущих научных институтов ушли бы десятилетия.
Мы решили проблему онкологических заболеваний, СПИДа, победили болезнь Альцгеймера, «по кирпичику» разобрали ДНК и очень близко подошли к открытию настоящего бессмертия для человека.
Мы разработали с его помощью технологии изготовления материалов, о которых никто раньше и не слышал. Взять хотя бы материал, использованный для строительства Периметра и изготовления брони для наших воинских подразделений. И не только это…
Мы освоили качественно новые виды энергетики и уже вплотную подошли к так называемой Теории Единого Поля. Ещё немного и мы смогли бы управлять пространством и временем.
Но… но… «Кокон» оказался незаменим. Наши научные сотрудники сами уже почти ничего не решали и не разрабатывали. Вся роль ведущих специалистов свелась к тому, что они поставляли «Кокону» всё новую и новую информацию. А уже он всё обрабатывал и выдавал решение. Либо требовал проведения определённых лабораторных экспериментов. Правда, потом он настолько ушёл вперёд в своём развитии, что научился виртуально моделировать все необходимые эксперименты и роль людей в процессе стала ещё уже — теперь от человека требовалось только поставить задачу. Всё остальное делал «Кокон».
И вот, пару лет назад, «прозвучал» первый «тревожный сигнал». Хотя участие человека в его работе и стало минимальным, «Кокон» всё же выдавал промежуточные результаты, и мы могли следить за процессом, но примерно два года назад он, по непонятным нам причинам, перестал это делать. И на все запросы отвечал либо готовым результатом, либо лаконичным: «решение ещё не найдено». Все попытки каким-то образом на него… э-э-э… повлиять оказались безуспешны. В конечном итоге нам пришлось принять такое положение вещей.
Директор сцепил пальцы и вздохнул. Михаил понял, что сейчас пойдёт разговор, уже конкретно его касающийся.
— А два месяца назад, — снова заговорил Роджер, — «Кокон» вообще отключил всю периферию. То есть в настоящий момент мы можем общаться с ним либо в одностороннем порядке, причём активной стороной является он, либо просто поставляя ему текущую информацию сообразно его запросам. Всё остальное он просто игнорирует. Мы бы может и смирились и с таким положением вещей, но не так давно военные станции слежения перехватили сигнал со спутника, адресованный «Кокону». Фактически это означает, что он самостоятельно «вышел» за пределы Периметра, а мы даже отдалённо не можем сказать — с кем и о чём говорит наше детище. И только ли говорит.
ООН очень обеспокоена сложившейся ситуацией, да и мы, откровенно говоря, уже подумываем над вопросом отключения основных цепей «Кокона». Только, — голос директора упал почти до шёпота, — нам кажется, что это уже не поможет.
Михаил опешил.
— То есть как так?
— А так, — ответил Роджер, — у нас есть причины предполагать, что наш малыш освоил какой-то иной источник энергии и от нас в настоящий момент совершенно не зависит. Мы продолжаем «кормить» его электричеством, но не думаю, что его отключение станет для «Кокона» большим расстройством. Мы даже сомневаемся, что сможем его… уничтожить… если потребуется.
— Мрак! — выдохнул Михаил.
— Вот то то и оно, что «мрак».
— Прямо «Терминатор» и сеть «Скайнет».
Роджер бросил на Михаила угрюмый взгляд.
— На самом деле здесь нет места для иронии. Мы не знаем о чём думает «Кокон», а предположить можно что угодно. Так что фантазия сценаристов запросто может стать реальностью. А если он вышел на тот уровень, который мы предполагаем, то он запросто может инициировать запуск ядерных ракет в обход всех защитных систем.
— Но он этого не делает?
— Да. Пока не делает. И никто не может сказать, что он будет делать завтра. В этом-то вся проблема и заключается.
— Это, получается, вы создали нечто, что теперь вышло из под контроля и несёт в себе потенциальную угрозу планетарного масштаба?
— Получается так. — Мрачно согласился Сам. — Но мы и предположить не могли…
— Да ладно вам! Когда расщепляли атом и запускали первую ракету, тоже видимо «предположить не могли».
Сам поджал губы, но «проглотил» обиду и примирительным тоном произнёс:
— Давайте оставим это в стороне и поговорим о том, как нам с этой проблемой разобраться…
— Нам? — Михаил тщательно изобразил на своём лице удивление.
— Да нам. И, если вы дослушаете, то вы узнаете почему.
— Я дослушаю.
Директор немного помолчал, оформляя активность нейронов в слова и продолжил:
— У нас осталась только одна возможность как-то изменить ситуацию. По странной своей прихоти, «Кокон» не отключил единственный «завязанный» на него нейросканер, позволяющий общаться с ним напрямую в обход всех остальных систем. И мы хотели бы, чтобы вы… э-э-э…
— Погодите, погодите! — Михаил поднял руку, требуя остановки. — Что значит «вы»? Какое отношение я ко всему этому имею? И как я вообще могу что-то изменить, если я не имею ни малейшего представления о предмете? Я, конечно, разбираюсь в компьютерах и меня даже можно назвать «продвинутым пользователем», но не больше. Всё это чертовски странно, не находите?
Директор глубоко вздохнул и, склонив голову, начал тихо отвечать:
— Дело в том, что мы пытались. В первый же день одного из наших ведущих специалистов по «Кокону» поместили в сканер…
— И?
— И он исчез. — Упавшим голосом произнёс Роджер. — Просто исчез. Мы не знаем куда, не знаем как и отчего, но приборы показали, что в сканере его больше нет. Мы открыли крышку, и его там действительно не было. Вообще ничего.
— Что значит открыли крышку?
— Нейросканер, о котором мы говорим, больше всего