Читать интересную книгу Позади вас – море - Сьюзан Муадди Даррадж

ухожу.

– Ну и правильно. Держись от него подальше.

Далия теперь иногда разрешает мне убираться в ее отсутствие, впускает меня и уезжает обедать с кем-нибудь или заниматься йогой. Как-то в среду заявляет, что отправляется на заседание женского сообщества. Садится в свою «Эскаладу» и уезжает, а я иду к Деметрию, который ждет меня в спальне.

– Хочешь на них посмотреть?

На той неделе я показала ему грудь. И поцеловала его.

– Мне нужно больше. – Он стягивает с меня брюки и хлопает рукой по коленям. – Иди сюда.

Секс получается медленный и нежный. Деметрий все время останавливается, спрашивает, хорошо ли мне, и целует. Кончает он сразу после меня, я чувствую, как он пульсирует у меня внутри. Потом хочу встать, но он притягивает меня к себе на грудь, словно пытается утешить.

– Я все время о тебе думаю.

Мне приятно это слышать, но показывать это я не стану. Жизнь научила меня никому не открывать сердца.

– Нужно закончить уборку, пока Далия не вернулась. Она и так вечно жалуется, что я слишком медленно все делаю.

Он наконец отпускает меня.

Позже я захожу в комнату Амира, и в нос сразу ударяет запах травы. Открываю окно и заглядываю в кабинет, где у Деметрия снова видеоконференция.

– Звук отключен, – улыбается он.

– Амир у себя в комнате курит травку. Ты в курсе?

– Черт!

– Могло быть и хуже, – пожимаю плечами. – Всего лишь дурь.

– Даже не знаю, что ему сказать. – Он вскидывает руки и потягивается. – Мы с ним… не близки. Амир мамин сын.

Так и подмывает сказать, что мамин сын не стал бы у нее под носом таскать сотенные бумажки из кошелька и орать «Заткнись!», когда она спрашивает, зачем ему деньги. А в этом доме такое регулярно происходит.

Неделю спустя Деметрий сообщает мне, что поговорил с Амиром.

– Он обещал, что больше не будет. Сказал, просто сильно нервничал из-за экзаменов.

– Понятно. Скоро уже станут известны оценки.

Он удивленно смотрит на меня, и я рассказываю, что Габриэль тоже сдавал.

Оказывается, Деметрий как-то видел его, когда они с Торри вечером забирали с работы Риму.

– Симпатичный мальчик.

– А как иначе? – Я указываю на свое лицо, и мы смеемся.

– Как бы я хотел чаще с тобой видеться. Не здесь. У меня никого больше нет.

Днем он звонит мне, просто чтобы услышать мой голос. И вечером, когда не может заснуть, тоже. Говорит, мол, хочет меня баловать.

А я отвечаю, что меня в жизни никто не баловал, наверное, не стоит и начинать.

Через несколько недель «Бьюик» ломается по дороге в Гилфорд. Приходится парковаться у магазина с пончиками за миллион долларов. Звоню Торри, он говорит, ему до меня добираться сорок пять минут. Затем пишу Далии: «Проблемы с машиной. Опоздаю или не смогу сегодня. Извини».

«Это неудобно», – отвечает.

Ясное дело, неудобно ей.

Потом снова пишет:

«Ты трогала мои медные подносы? Те, что лежат в верхнем шкафчике?»

«Нет».

Вдруг в окно стучат, и я дергаюсь от неожиданности. Это тот старик, что в прошлый раз стоял в дверях и улыбался. Сегодня он мне не улыбается.

– Ты там в порядке? – пришепетывая, спрашивает он.

– Машина сломалась. Помощь уже едет.

– Ты место на парковке занимаешь. – Пшш. – Она и так маленькая. – Пшш.

– Я бы с радостью отъехала. Но… – машу рукой, – …не могу.

Не глядя в его пухлое, как кусок белого хлеба, лицо, невозмутимо закрываю окно. Он уходит.

«Что случилось? Ты где?» – пишет Деметрий.

Отвечаю, и через десять минут рядом останавливается его «Ауди». Я залезаю к нему, и он тут же берет мое лицо в ладони и целует.

– Хабибти, я волновался.

– Вау. Как мило.

Мне очень нравится, как он это говорит. Оглядываюсь по сторонам – с ума сойти, салон отделан серой кожей, приборная панель из полированного дерева! Люк в крыше открыт, и на нас светит солнце.

– Огонь!

– Сочувствую из-за машины. – Он гладит меня по руке.

– Дерьмовый денек, – вздыхаю я.

– Может, Торри сам с ней разберется? Тебе обязательно тут его ждать? – Он страстно смотрит на меня. – Я мог бы тебя куда-нибудь отвезти.

– А как же твоя жена?

Он пожимает плечами.

– Она идет на теннис. Позвони Торри.

Торри соглашается и просит оставить ключи в магазине, но мне не хочется.

– Давай я их просто под коврик положу, а дверь закрывать не буду?

– По-твоему, мы в тихой деревеньке живем? – фыркает он.

Повесив трубку, рассказываю Деметрию про мужика с хлебным лицом. Он, вспылив, хватает кольцо с ключами, снимает тот, что от «Бьюика», и выходит из машины. А вскоре возвращается, ухмыляясь.

– Что ты?..

– Они передадут ключ Торри. Вот тебе сэндвич в качестве извинения. Им очень неловко, что они тебя задели.

– Что ты им сказал? – смеюсь я. Он выезжает с парковки и сворачивает налево, на Чарльз-стрит. – Мы с тобой прямо как в «Красотке», да?

– Не-а. Ты намного красивее Джулии Робертс.

Но я все же хочу знать, что там случилось.

– Мейсун, – говорит он. – Милая, это мое здание, понимаешь? Они у меня снимают помещение.

– Оу.

– Я отменил все встречи. Повезу тебя на весь день в «Шератон». Ничего не будем делать. Просто хочу лечь и уснуть рядом с тобой.

Потом Деметрий вспоминает, что ему нужно взять что-то в доме. В кабинете открывает ящик стола и достает пачку купюр по пятьдесят баксов. Отсчитывает тысячу и вручает мне. Я не двигаюсь, а он целует меня в губы, в подбородок, в шею.

– Ты так добра ко мне. Хочу, чтобы тебе никогда ни из-за чего не приходилось нервничать.

Роняю деньги, купюры, медленно кружа в воздухе, опускаются на пол. Это я не нарочно представление устроила, просто от неожиданности. Даже ответить ничего не могу, когда он спрашивает, что не так.

– Я ничего плохого не имел в виду, – поспешно добавляет он.

Но я выхожу из дома, по дороге звоню Торри, он подхватывает меня на Тридцать первой и везет ждать эвакуатор.

Увольняться не стану, я же не сумасшедшая, но на Деметрия больше не обращаю внимания. Как бы мне хотелось рассказать все Риме, но она обзовет меня идиоткой. И, наверно, будет права. Не знаю почему, но в тот раз я вдруг почувствовала себя такой же дешевкой, как наша машина. И, как она, ни на что не годной.

* * *

Габриэль получает пятерку за экзамен. Мама расстраивается, мы объясняем ей, что это высший балл, и тогда она начинает плакать. Рима тоже всхлипывает у стойки. Даже Торри плачет, но чтобы мы ничего не заметили,